Геннадий Марченко - Кукловод

На всякий случай Клест съездил в деревню к тетке, Клавдии Петровне, как бы между делом поинтересовался у родственницы, не было ли у них в роду людей с необычными способностями? На вопрос о причине своего интереса сказал, что краем уха слышал рассказ о какой-то знахарке из соседнего района, да и вообще тема нынче на слуху. Тетка припомнила, что его прабабушка славилась в Кочетовке как прорицательница, но таких уникумов и тогда хватало, а сейчас и подавно пруд пруди. Поди разберись, кто действительно обладает даром, а кто просто дурачит народ, зарабатывая себе на безбедное существование. Впрочем, Клест взял себе на заметку историю с прабабушкой, вдруг и вправду что-то такое в нем проснулось через два поколения.

Уже спустя неделю после возвращения из белокаменной для Алексея нашлось задание, с которым тот справился блестяще. Нарисованный им портрет убийцы оказался настолько точным, что когда того поймали - сыщики просто ахнули.

Кстати, поначалу вычленить из памяти покойника то, что представляет настоящую ценность, было весьма непросто. Обрывки чужих воспоминаний обычно проносились в его мозгу хаотично, и лишь со временем он научился отсеивать ненужное, отделяя, как говорится, зерна от плевел.

А еще он выяснил, что есть лимит времени, прошедшего с момента смерти, по истечении которого его дар оказывается бессильным. Однажды, когда его попросили просканировать найденный на окраине Приволжска труп десятидневной давности, он ничего не увидел, да еще чуть не сблевал - прижатый к лицу носовой платок мало помогал от бьющих в нос трупных миазмов. Тем же платком затем тщательно протер пальцы, которыми касался позеленевшего лба покойного, и выбросил кусок материи в ближайшую урну. С тех пор он всегда носил с собой пузырек со спиртом, смачивал им так же заранее припасенную вату и протирал пальцы.

О своей неудаче он честно сообщил следователю. Тот сделал соответствующую запись в протоколе, и в последующие несколько дней эксперты проводили с Клестом опыты в морге на предмет того, какой давности труп он способен просканировать. Выяснилось, что это время измеряется примерно неделей. Примерно потому, что случалось, и на девятый день он видел картину смерти, хотя уже и смутно, но это были весьма редкие исключения, подтверждающие правило. Случалось - впрочем, гораздо реже - когда и на шестой день он не мог толком воспроизвести подробности убийства. В итоге эксперты сошлись на мнении, что мертвецы недельного срока давности - это предел для Клеста, и на более древние трупы его больше не вызывали.

Как бы там ни было, за последующие шесть лет с его помощью удалось раскрыть не один десяток преступлений, которые могли бы кануть в Лету с пометкой 'висяк'. А могли и вовсе пострадать невиновные, обвиненные по ошибке или подставленные слишком ретивыми следаками, для которых процент раскрываемости порою оказывался превыше искалеченных человеческих судеб.

Хотя об Алексее знали считанные единицы, вскоре в милицейской среде даже зародилась поговорка: 'Нужно найти убийцу? Обращайся к 'Сканеру'. Именно такое прозвище Алексей за глаза получил у сыщиков. Впрочем, те, если им доводилось вдруг становиться свидетелями того, как Клест работает над телом, могли лишь догадываться, что тот делает на самом деле. А слухи среди ментов ходили один удивительнее другого. Порой, услышав о себе очередную байку, Алексей не знал, смеяться ему или огорчаться. Например, один лейтенант - он сам случайно это подслушал - всерьез уверял коллегу, что Клест поклоняется дьяволу. За что тот и наградил его такими сверхспособностями.

В последние пару лет его практически постоянным напарником стал следователь областной прокуратуры Виктор Леонченко. Сначала просто так выходило, что Алексея отправляли к нему на помощь, поскольку тот брался за расследование самых серьезных уголовных дел, по большей части происшествий с летальным исходом. А затем они как-то притерлись друг к другу, начальство это заметило, и дало негласную санкцию на то, чтобы Виктор и Алексей работали в паре.

Характер у Клеста был немного сложноват, с незнакомыми людьми он обычно сходился с трудом. А вот с Леонченко почему-то сразу почувствовал себя комфортно, в чем вынужден был признаться даже самому себе.

Виктор одно время был женат, даже обзавелся дочкой Лизой, но брак просуществовал чуть больше года. Тем не менее, с бывшей женой он отношения поддерживал, а по выходным старался проводить время с семилетней дочерью. Правда, в то же время его видели в обществе то одной, то другой барышни. Неизвестно, питали ли они какие-то планы относительно замужества, однако спустя через пару месяцев Леонченко бросал очередную пассию, и отправлялся на поиски новой. И, судя по его довольному виду, получал от этого несомненное удовольствие.

Алексей за свою внештатную деятельность получал премию по итогам года от лица руководства УВД. Но прожить на это, понятное дело, было невозможно, и он сочетал халтуру (как он это сам называл) в полиции с халтурой художественной. Обычно он подрабатывал оформителем, не гнушаясь браться за любую работу, а для души в свободное время дома рисовал картины. Его квартира давно превратилась в мастерскую, пропитанную запахом масляных красок, растворителя и грунтовки. Впрочем, Алексей давно уже свыкся с этим запахом и, переступая порог квартиры, вдыхал его с таким наслаждением, словно аромат самых дорогих духов.

Картины Алексея отличались своеобразной манерой письма. Это было что-то среднее между сюрреализмом Дали и работами Андрея Рублева. Кто-то из его знакомых-художников назвал этот стиль неосимволизмом, так это название в итоге и прижилось.

Тем не менее, картин становилось все больше и больше, и вскоре в его карман стали капать деньги от их продажи. Реализацией холстов занимался некто Виктор Егоров, исполнявший обязанности своего рода художественного дилера. В прошлом подававший надежды как живописец, он все же забросил это ремесло, и вот уже лет пятнадцать занимался исключительно перепродажей чужих работ.

Работал Егоров с несколькими самыми известными мастерами Приволжска, полотна которых оседали не только в квартирах местных нуворишей, но и в коллекциях питерцев и москвичей. А некоторым полотнам даже посчастливилось оказаться за границей. Егоров же, понятно, занимался этил делом не только ради любви к искусству; как посредник, он имел вполне реальный доход, иначе как можно было объяснить то, что за последние годы он обзавелся новой квартирой и уже пару раз менял свои иномарки.

Как человек Алексею он особо не нравился, слишком уж оказался мелочным, и к тому же немного хамоватым. Хотя Клест и понимал, что работа тоже отложила отпечаток на характере Виктора. Однако деньги за картины тот приносил исправно, партнеров не кидал, и это немного нивелировало его антипатию к торгашу.