Сергей Ясный - Музыка мрачных квартир

Здание районной библиотеки располагалось в монолитном и солидном пятиэтажном здании времён сталинской эпохи. Такие дома выгодно отличались от современных новостроек и давали последним фору в сотню лет. Сам же Михаил Ракинович жил в двухэтажном доме, построенном пленными немцами — ничтожная плата за всю чудовищность злодеяний и разрушений, нанесённых ими за время страшной войны. Таким образом, сам район состоял из малоэтажных, но красивых и основательных строений и зданий, имел свои отличительные черты и колорит. Мурави любил этот район и свой дом, хоть и прожил в нём всю жизнь в коммунальной квартире. Любил он и старенькую районную библиотеку за неповторимую ауру старины, высокие книжные стеллажи и лестницы, чтобы по ним взбираться к нужным книгам. Но в первую очередь, конечно, любил и за имеющиеся в ней собрания и сочинения, старинные книги и самое главное — за приветливых интеллигентных работников. Частенько он приносил в дар библиотеке редкие издания, чем снискал небывалое уважение и почёт, хотя причина его альтруизма была не в достижении этой цели. Ему просто это было приятно, просто хотелось поделиться тем, что у него бы продолжало пылиться на полке, а кому-то быть может эта книга поможет что-то понять или открыть для себя что-то новое, раскрыть глаза на непонятные доселе вещи. Особенно ему всегда была рада одна девушка, работавшая в этой библиотеке последние два года — внучка его недавно умершей соседки по коммунальной квартире. Девушка ухаживала за своей бабушкой эти последние пару лет и по этой причине даже устроилась работать в библиотеку, что находилась неподалёку от дома, в котором жила старушка. Девушка и раньше частенько навещала её, можно сказать что по этой причине Мурави знал Вику с самого её детства. Да, её звали Викой. В этой коммунальной квартире было всего три комнаты, но зато очень просторные. Две из них занимал Мурави, а самая большая по площади принадлежала Викиной бабушке — Степаниде Захаровне. Овдовела она ещё во время второй мировой и с тех пор замуж не выходиа и на делах сердечных поставила для себя крест, храня любовь и верность своему геройски погибшему мужу. Многие её в этом не понимали и не поддерживали, включая даже собственную дочь — Викину маму, но сама Вика была полностью на стороне своей бабушки и восхищалась таким её взглядам и принципам. Мурави поселился в этой квартире вместе с молодой женой, находящейся на пятом месяце беременности. Въехали они практически одновременно со Степанидой Захаровной. Супругам Мурави предоставили сразу две комнаты как молодой семье. Во второй комнате они планировали сделать детскую. Тогда ещё молодые люди, они быстро нашли общий язык и сдружились. У Стешки — как ласково называли Степаниду — уже была маленькая дочурка и на этой почве они особенно сблизились с Клавдией — супругой Михаила. Сам Мурави в то время работал геодезистом и часто бывал в самых разных уголках страны. Клавдии в его отсутствие помогала Стеша, а ближе к ожидаемому событию, начальство определило Михаилу отпуск, дабы тот был рядом с женой в самый радостный для обоих супругов момент…

Увы, Клавдия сильно подорвала своё здоровье во время блокады и её измученный фашистами организм не выдержал родов. Горю Мурави не было предела, но самое страшное его ожидало впереди. Не прожив и полугода, скончался и ребёнок — мальчик, которого он назвал в честь супруги — Клавдием. Ужасы прогремевшей войны ещё долго отзывались страшными отголосками. Трагедия Мурави была одной из многих, но разве это могло служить хоть слабым утешением?..

Огромную поддержку ему оказала Стеша. Нет, не подумайте о каких-то низменных современных способах "поддержек". Тогда люди в большинстве своём были объединены общим горем и всячески оказывали помощь друг другу. Да, возможно Степанида и Михаил на этой почве и могли бы создать семью, но настоящие семьи строятся на любви, на взаимопонимании и множестве других важных духовных факторов, но не на горе и ощущении безысходности. Любви там не было.

Но были тёплые человеческие отношения. Мурави помогал Степаниде с дочкой, отчасти восполняя в её воспитании роль отца. Но заменить его он вовсе не пытался, а даже боялся и потому излишней чувственности, которой у него накопилось с избытком, он старался не давать волю. Стеша помогала Михаилу по дому и быту. Несколько раз оба пытались помочь друг другу устроить личную жизнь — Мурави сватал к Степаниде достойных из числа своих друзей, а Стеша — своих подруг. Но поняв и приняв вскоре бессмысленность таких затей, оставили друг друга в покое. Михаил неоднократно предлагал Степаниде занять и вторую комнату, мотивируя это тем, что одному ему вполне достаточно и одной, а у Стешки подрастает дочка и ей будет необходимо своё личное пространство. Но Степанида наотрез отказывалась, в свою очередь, мотивируя это перспективой того, что Мурави ещё может устроить свою личную жизнь и лишней комната не будет. Такое взаимное благородство лишь сейчас может показаться глупым и наивным, но только тем, кто суетиться на лестнице материальных ценностей или тех кто падает в пролёт словно в бездну. Степанида и Михаил были из числа тех, кто уверенно и спокойно поднимались по скромной лестнице ценностей жизненных, и очень дорожили этим. В конце концов, Мурави смирился и, занявшись к тому времени, преподавательской деятельностью, решил сделать из одной комнаты рабочий кабинет, а из другой — спальню.

Шло время, выросла и вышла замуж дочь Степаниды. И где-то незадолго до этого, Стеша стала замечать в своём соседе странную особенность. Он стал всегда запирать дверь в спальню на ключ, в то время как дверь в кабинет никогда не запиралась. Спать он теперь предпочитал в кабинете на диване, зато мог сутки напролёт, заперевшись, находиться в своей спальне не издавая ни единого звука. Иногда, перед тем как выйти из неё, он произносил какую-то ерунду про лису, волка и лето, называл какие-то цифры. На вопрос Степаниды что это такое он вечно бормочет, Мурави лишь отшутился, мол, это детская считалочка, которая здорово поднимает ему настроение. В конечном счёте она привыкла к его проявившимся с годами странностям и перестала обращать внимание на изменения в поведении соседа. В конце концов, она сочла это не своим делом, в чём безусловно была права. Так они и жили вдвоём, потому как после замужества дочь Степаниды Захаровны переехала жить к мужу. Конечно, она часто навещала свою мать, регулярно по праздникам они приезжали всей семьёй, с маленькой дочуркой. Но чем дальше уходило время, тем больше отдалялась от Степаниды Захаровны её дочь и тем, наоборот, ближе становилась к ней внучка Вика. Более того, к Мурави девочка относилась едва ли не как к своему дедушке и общалась с ним куда как охотнее, чем в своё время дочка Степаниды Захаровны. А сам Мурави даже позволял, казалось бы, немыслимое — играть Вике в той самой комнате, которую запирал даже от своей многолетней соседки. Это настолько насторожило и одновременно озадачило Степаниду Захаровну, что она не преминула воспользоваться возможностью и кА следует осмотрела загадочную комнату, когда в ней играла маленькая Вика. К своему лёгкому разочарованию, она не обнаружила абсолютно ничего необычного — комната как комната: большой бельевой шкаф, старая кровать, стул, комод и фотографии военных лет на стенах. На их фоне необычно выделялись лишь детские рисунки, которые нарисовала сама Вика. Убедившись, что всё в порядке и поводов для беспокойства нет, Степанида Захаровна успокоилась и была только рада, что внучке здесь интересно и весело, а в самом Михаиле Ракиновиче будто вновь проснулась жизнь и исчезли все его странности отшельника.