Кевин Андерсон - Эпицентр

Вздохнув, Скалли взглянула на Малдера, но он не обращал на нее внимания.

— Другими словами, все ваше племя погибло во время секретных ядерных испытании и вы, как единственный уцелевший, можете разговаривать с их призраками?

Скалли встала, собравшись оставить несчастного наедине с его галлюцинациями.

— Ну хватит, пойдем в бункер! — Она тронула Малдера за плечо.

— Агент Малдер, — сказал Камида, и Скалли удивилась: ведь она, кажется, имени напарника ни разу не упоминала. — Ядерная вспышка меня ослепила, но взамен я кое-что получил. Мои глаза не видят, зато я обрел дар видеть и слышать то, чего не видят зрячие. Я навеки связан с призраками моего племени, и их зрительный образ, как и образ той чудовищной вспышки, всегда со мной.

Малдер удивленно вскинул брови, а Скалли глядела на него, не веря собственным глазам: похоже, он воспринимает этот бред всерьез!

— Подумайте сами, мой друг, — сказал Камида, обращаясь к Малдеру. (Слепой интуитивно чувствовал, кто ему скорее поверит.) — Сорок лет они накапливали энергию. Их крики достигли наивысшей точки: они оглушают тех, кто виновен в их смерти, и тех, кто, не задумываясь, творит подобное.

— Подождите, — перебил его Малдер. — Вы хотите сказать, что внезапный и мощный выброс энергии во время ядерного взрыва каким-то образом воздействовал на души погибших людей? И теперь они отличаются от обычных заурядных привидений?

— Я не ученый, — ответил Камида. — Может, духи целого погибшего племени обладают большей силой, чем духи тех, кто погиб обычным образом. Ведь это был настоящий ядерный геноцид. Пожалуй, они действительно отличаются от всех прочих. Они чувствуют связи. Они знают, кто занимается разработкой ядерного оружия, и отлично понимают, что испытания Брайт Энвил — это еще один шаг к всемирной ядерной катастрофе. — Он улыбнулся. — Кто знает, может, духи моего народа защищают весь людской род.

Скалли уловила нить его рассуждении:

— Значит, эти духи убивают ученых-ядерщиков и всех, кто имеет отношение к атомной бомбе?

— Агент Скалли, я признаюсь, что несу некоторую ответственность за смерть доктора Эмила Грэгори. Я надеялся, что без него испытания не состоятся. Но ошибался: слишком все упрощал. Причастен я и к смерти старика из Нью-Мексико: он имел отношение к первому ядерному испытанию в Тринити-Сайт, выпустившему ядерного джинна из бутылки. Конечно же, не он один повинен в этом. Многие другие уже умерли от старости и болезней. Просто его имя я узнал первым.

Еще я виновен в смерти чиновника Министерства энергетики, той женщины, что занималась финансированием проекта. Без нее испытания не состоялись бы.

Но я слишком долго ждал. Слишком долго не давал духам воли… Они больше не слушают меня и убивают без моего ведома, убивают всех, кто, как им кажется, угрожает нашему острову.

Скалли вспомнила фотографии двух ракетчиков, сгоревших в бункере управления, которые показывал ей Малдер.

— Они все время начеку. Они жаждут мщения. Через пару часов они выполнят свое предназначение и защитят наш остров.

— Зачем вы нам все это рассказываете? — спросил Малдер. — Не так-то просто признаваться в совершенных убийствах.

Волны роптали все громче. Скалли взял:

Камиду за локоть и помогла подняться.

— Скоро начнется тайфун. Пойдемте в бункер.

— Тайфун! — Камида засмеялся. — Тайфун — это пустяки. Вы любознательный человек, агент Малдер, и поэтому я прямо вам скажу: мы все тут погибнем.

Он поднял голову, как будто видел штормовое небо или взывал к кому-то. Словно заклинание, он прошептал:

— И огненная волна накроет берег смерти…

Атолл Эника.

Суббота. 04.11

Когда остров поглотила ночная мгла и ветер усилился, все укрылись за мощными стенами бункера.

Пахло пылью, припоем и смазками, бетоном и свежеструганными досками. С балок свисали провода с лампочками, бросавшими на пол и стены неровный свет. Бэр Доули нервно мерил шагами камеру управления, периодически проверяя и перепроверяя приборы на пульте.

Время от времени он подозрительно косился на Райана Камиду и трех японских рыбаков, сидевших за столом, с которого предусмотрительно убрали все документы и сводки. Рыбаки чувствовали себя не в своей тарелке. Доули погрозил им пальцем и приказал:

— Сидеть смирно и ни к чему не прикасаться!

Он с упреком взглянул на Мириел Брэмен, словно хотел сказать: «И зачем только понадобилось тащить в бункер слепого и трех рыбаков? Не лучше ли было оставить их на „Далласе“? Мириел сделала вид, что ничего не заметила. Она молча стояла поодаль, глядя на пульт управления и диагностические приборы, но подходить ближе явно не собиралась.

Доули взглянул на наручные часы и объяви.

— Четверть пятого. Остался всего час.

— Бэр, только что получили сообщение с капитана Ива, — доложил со своего рабочего места Виктор Ожильви, снимая наушники. — Все идет согласно прогнозу. Волнение на море достигло максимального уровня. Скорость ветра превысила сто шестьдесят километров в час. Минут через пятьдесят шторм будет в самом разгаре.

— Отлично! — сказал Доули. За стенами шумел, набирая силу, тайфун.

— Отлично? — возмущенно переспросила Мириел. — Значит, тебя, Бэр, не волнует, что вопреки всем моральным и этическим нормам, которые для тебя, по-видимому, просто не существуют, меньше чем через час в нарушение международных соглашений начнутся испытания? Наземные ядерные взрывы запретили тридцать с лишним лет назад!

Взглянув на нее, Доули не сразу ответил:

— Знаешь, Мириел, когда я кончал институт, у нас была любимая поговорка: «Пока не попался, все законно». Или, если угодно: «Не пойман — не вор». Нас никто не схватит за руку. Ураган все спишет. Даже если за нами и следят со спутника, никто ничего не заметит. Нет проблем.

Брайт Энвил не дает радиоактивных осадков, так что метеостанции тоже ничего не зафиксируют. Все шито-крыто. — Он сложил руки и попросил: — Ну же, Мириел, ведь это и твое детище! Вы с Эмилом решили столько проблем…

. — Ничего я не решала! — перебила его Мириел. — Да и Эмил тоже. Никто из нас до конца не понимает принцип действия Брайт Энвил и не знает, где зародилась эта смертоносная игрушка. И тебя это ничуть не волнует?!

Доули упрямо качал головой.

— Я не понимаю, как работает мотор моей машины, но знаю: повернешь ключ, и он заведется… Во всяком случае, должен завестись. Я не знаю, как работает микроволновая печь, но она отлично разогревает мне еду. — На его большом бородатом лице мелькнула надежда: — Мириел, мне бы очень хотелось, чтобы ты к нам вернулась! Теперь, когда Эмила не стало, проект чуть не накрылся. Когда ты ушла, мы много потеряли. Я лез и лезу из кожи, чтобы все шло как надо, но руководить людьми — не моя стихия. Вот ты — совсем другое дело! Только не думай, что я уклоняюсь от своих обязанностей. Я доведу дело до конца, ведь это моя работа.