Алексей Атеев - Карты Люцифера

И опять встрял проклятый внутренний голос:

Допустим, будет у тебя много денег, а ты возьми и крякни. Сердечный приступ или там самосвал налетит… Что тогда? Мраморный обелиск? Глупо.

Резонно. Здоровье, конечно, важней. А нельзя ли одновременно и то и другое?

И третье, и четвертое, и пятое… Э, нет, скажут тебе. За какую-то поганенькую душонку все радости жизни?! Так не пойдет. «…Выбирай себе, дружок, один какой-нибудь кружок». Ты представь: весы, на одной чаше ты, на другой… Вот то-то же! Что на другой чаше? И еще прикинь. Тебе же рассказывал умный человек: с какой стати дьяволу нужна какая-то мелкая душонка? Что ему в ней? А если и соберется прикупить и твою, так сказать, для ассортимента, то плата будет очень небольшая. Что, собственно, ты из себя представляешь? Тля! Другого слова и не сыщешь.

Почему же я тля? – обиделся на внутренний голос Артем.

А кто же ты?! Чем, так сказать, известен? Тебе тридцать лет, а чего достиг? Торгуешь? Ну и что в этом значимого? Мелкий спекулянтишка! Не сегодня-завтра возьмут на цугундер. А не возьмут, так просто будут иметь во все дырки, да и сейчас уже имеют. Вон этот наниматель, так называемый клиент прямо намекнул: откажетесь работать – у вас возникнуть неприятности. И возникнут, можно не сомневаться. Словом, твоя душа особого интереса не представляет. Если только черт ее вместо носового платка использовать не собирается.

И все же, возразил Артем, как знать: чья не представляет, а чья представляет? А вдруг карты все же попадут в мои руки? С их помощью я сумею вызвать черта. Интересно, что другие просят в подобных случаях? Фауст?.. Тот вроде все повторял: «Остановись мгновенье, ты прекрасно…». А мне какое мгновение останавливать? Ерунда какая-то в голову лезет. С Дашкой кувыркания? Чушь! Если что-нибудь и имеет смысл просить, то только бессмертие. Но как можно требовать бессмертия? Ведь только со смертью физического тела душа попадает в лапы дьявола.

Размышляя таким образом о ценности собственной души и о возможности договора с Люцифером, Артем не заметил, как въехал в стольный град. Спавший на заднем сиденье сенбернар вскочил и стал таращиться в окно.

– Жрать, наверное, хочешь? Сейчас приедем домой, и сразу же за еду. А вот скажи, пес, у собак есть душа?

Сенбернар громко фыркнул.

– А может, и собачий рай имеется? Я даже могу его себе представить. Зеленые лужайки, на которых стоят невысокие деревья, увешанные мозговыми косточками. Наверное, все без исключения собаки в свой рай попадают, поскольку грешить они не умеют, а если и укусят кого, так только по человеческой дурости.

По дороге Артем вспомнил, что дома – шаром покати, заехал на рынок, купил продуктов и уже тогда двинулся домой. К его удивлению, в квартире оказалась мать. В комнатах царил абсолютный порядок, от недавнего разгрома не осталось и следа. Увидев вошедшего вместе с Артемом сенбернара, мать вначале тихо ойкнула, потом изумленно взглянула на сына.

– Ничего себе животина, – с благоговением произнесла она. – Где ж ты его взял?

– Какая разница. Главное, мы подружились. Правда, Ней?

Пес громко засопел.

– А и правильно, – сказала мать. – Будет кому дом охранять. Теперь двери можно не запирать. Такую зверюгу как увидишь, сразу язык отнимется. Только, наверное, кормить его замучаешься.

– Это уж мои проблемы, мама, – ответил Артем.

– Кто же у нас напакостил? – спросила мать.

– Да я откуда знаю.

– И, главное, ничего не украли. Вот мерзавцы!

– Мерзавцы, потому что вещей не взяли? – ехидно поинтересовался Артем.

– Типун тебе на язык!

– Никто не звонил?

– Звонили. Этот твой Колычев, вчера еще… Два раза звонил. И сегодня утром какой-то… видать, строгий. Голос такой солидный. Поинтересовался: где ты? А я вчерась в обед еще приехала. Все думала: ну как ты тут… а вдруг еще чего случилось…

– Спокойно, мать! Все под контролем! – веско произнес Артем.

– Под контролем? Как же!.. Знаем мы твой контроль. Сегодня в квартиру залезли, а завтра по башке тюкнут… Бросил бы ты, Тема, свое занятие. Спекуляции эти… Ведь имеешь образование, жилье, даже машина есть. Ну и хватит. Всего не купишь. Ты еще молодой, женись… Внучат страсть как увидать охота.

– Кончай, мать, канючить. Брось… Женись… Ты вроде не понимаешь… На какие шиши существовать, если делом перестать заниматься? В таксисты, что ли, податься?

– Зачем в таксисты? У тебя есть профессия – архитектор.

– А сколько эти архитекторы получают, ты знаешь? Пару сотен в лучшем случае. И целый день у кульмана стоят. И я так должен, что ли? Нет уж, уволь. Конечно, по-всякому может обернуться, но чему быть, того не миновать.

– Как знаешь, – отозвалась мать и поджала губы.

– А и знать тут нечего. Хочешь жить, умей вертеться.

– Ну, вертись, вертись… Петушок все крутился, да в суп попал.

– Какой еще петушок?

– Поговорка такая.

– Ты мне эти народные афоризмы кончай. Накличешь еще… Потом передачи носить придется.

– Передачи-то еще ладно. Как бы чего хуже не вышло.

– Все, мать, закончили! Давай корми.

Перекусив, Артем улегся на тахту и предался размышлениям. Что делать дальше? Звонить клиенту и сообщать, что след карт потерян? Какие последствия вызовет этот звонок? Потребуют вернуть деньги? Да это как раз не самое главное. Хуже, если напомнят о недоданной византийской эмали. Вот ее отдавать жаль. Где, кстати, она?

Артем поднялся с тахты, нашел в прихожей свою торбу, покопался в ее бездонных недрах, наконец извлек то, что искал, развернул уже успевшую замызгаться белую тряпицу, в которую была завернута икона.

Луч солнца, упавший на лик Иоанна, заставил эмаль вспыхнуть. Красные вкрапления загорелись каплями крови, синим пламенем сверкнул кружок нимба вокруг головы Крестителя. Комната словно осветилась изнутри. Заплясали по стенам разноцветные веселые зайчики.

Собака, лежавшая на полу, поднялась и подошла к Артему. Она встала перед ним, заглянула в глаза, потом лизнула руку, которая держала икону.

– Нравится? – спросил Артем. Собака вновь лизнула его своим большим шершавым языком.

В комнату вошла мать.

– Что это тут за сияние? – с любопытством спросила она. Увидела икону, взяла из рук сына, благоговейно перекрестилась: – Вот, Артемка, я всегда удивляюсь, когда к таким охламонам, как ты, попадают святые вещи.

– Откуда ты знаешь, что она святая? – вскинулся наш герой.

– Да разве не видно? Вещь древняя, и цены ей нет.

– Ты, мать, прямо искусствовед, – захохотал Артем. – Цены ей нет… Да все имеет цену! В том числе и эта цацка. Как говорили классики: товар – деньги – товар.

– Для тебя, может, и цацка, а для понимающих людей – лик божественный. Вот ты все: деньги, деньги… А что в деньгах-то в этих? Суета да нервотрепка. Не доведет корысть до добра…