Дин Кунц - Видение

— Значит, ваши сотрудники займутся этим вопросом только завтра вечером?

— Верно, сэр. Но, сэр, я уверена, ваша дочь позвонит вам гораздо раньше.

— Мисс Ньюхарт, меня зовут Ральф Ларссон. Я уже говорил вам, но я хочу, чтобы вы запомнили мое имя. Ральф Ларссон. Я адвокат. И очень влиятельный адвокат. И я хочу сказать вам, мисс Ньюхарт, если ваши полицейские не проверят дом моей дочери сегодня, и не просто сегодня, а в течение ближайшего получаса, и если позже обнаружится, что с ней что-то случилось, начиная с этого момента и до завтрашнего вечера, я приеду лично в Кингз Пойнт и найду у вас там хорошего прокурора. И следующие несколько лет моей жизни я посвящу тому, что сделаю невыносимой вашу жизнь и жизнь ваших начальников. Я уничтожу ваше полицейское управление, и я уничтожу вашего шефа вместе с его дерьмовым порядком. И даю слово, мисс Ньюхарт, я уничтожу и вас, я вытяну из вас все, что вы заработали на этой работе, и все, что вы еще надеетесь заработать. И, даже если я не выиграю процесс, вы разоритесь, оплачивая своих адвокатов. Вы хорошо поняли меня?

Лоу Пастернак был рассержен. Разъярен. Шеф полиции дважды бросил трубку! В третий раз к телефону подошла его жена и сказала, что его нет дома.

— Отставка будет впору его голове, как сомбреро! — прокричал он в трубку.

— Мне кажется, — сказал Макс, — он не будет никого посылать в башню Кимбалла.

Лоу схватил со стола пустой стакан, понесся на кухню, схватил там бутылку виски и налил себе.

Если бы у этого придурка было чуть больше мозгов, он бы прислушался хотя бы наполовину.

— Может, стоит позвонить шерифу? — крикнула Мэри из столовой.

— Вспомни, что сказал Перси Остерман: он не может вмешиваться в дела полиции Кингз Пойнта, пока Патмор не попросит его об этом лично.

— Но если человек убивает людей по всей округе, может, это явится исключением? То, что называют «особым случаем»?

— Если преступник ограбит банк, находящийся в юрисдикции округа, сядет в машину и скроется в городе, имеющем собственную полицию, тогда шериф имеет право преследовать его и арестовать. Это будет «особый случай». А этот — нет.

— Может, Остерман снова убедит Патмора в необходимости сотрудничать с нами? — размышляя, произнес Макс.

— Нет никаких шансов. После вчерашнего — никаких.

Со своим стаканом виски Лоу подошел к столу.

— И что тогда? — спросил Макс.

— Тогда мы попытаемся остановить его сами, — сказала Мэри. — Мы должны поехать на башню.

Лоу в изумлении уставился на нее.

— Ты что, серьезно?

— Это абсолютно исключено, — поддержал его Макс.

— Тогда что ты предлагаешь делать? — спросила Мэри. — Мы не можем просто так сидеть здесь и беседовать о погоде, о последних книгах, о парижской моде, в то время как он убивает!

Лоу узнал свои собственные слова — у него не осталось никаких аргументов.

— Если мы просто будем сидеть здесь, — продолжила она, — он убьет королеву парада. И еще много других людей.

— Дождь может вынудить королеву и всех остальных спрятаться внутрь, уйти с открытой палубы, — сказал Макс, хотя это возражение прозвучало не очень убедительно. — Тогда она не будет целью.

— Но дождя нет.

— Он скоро начнется.

— Ты можешь позволить, чтобы их жизни зависели от этого? — спросила она. — Лоу, мы должны остановить этого человека. У нас не будет другого шанса.

— Я не хочу, чтобы он начал убивать снова, — сказал Макс, — но мы не несем за него ответственности.

— Если не мы, то кто же? — спросила она.

Лоу увидел на ее красивом лице несвойственную ей решимость. В ее больших голубых глазах. Он подумал, что ни он сам, ни Макс не смогут заставить ее изменить решение. Но он боялся за нее. И как ее друг, он подумал, что должен по крайней мере попытаться заставить ее передумать.

— Мэри, мы не справимся с этим человеком.

— Почему? Нас трое против него одного.

— Но он — убийца, — напомнил Макс.

— А мы — нет.

— Вот именно.

— Но, зная, что он уже совершил, — сказала она, — и что бы он сделал с тобой, если бы у него была такая возможность, неужели ты не смог бы пристрелить его, если бы он напал на тебя с оружием в руках?

— Конечно, в порядке самообороны... — начал Макс.

— Это и есть — самооборона.

— Но у этого психопата будет ружье, — вмешался Лоу, — а может быть, и нож. А что у нас? Наши руки?

— В багажнике «мерседеса» лежит пистолет, — сказала Мэри. — У Макса есть на него лицензия.

Лоу, подняв брови, посмотрел на Макса.

— У тебя есть разрешение на ношение оружия?

— Да, — ответил Макс, вставая со стула и направляясь на кухню.

— А как тебе удалось добыть разрешение? Обычно они берегут их для людей, связанных с перевозкой бриллиантов или крупных сумм денег.

На кухне Макс налил себе двойную порцию виски.

— Пару раз мы сотрудничали с шерифом округа Лос-Анджелес. И он видел, в каких опасных ситуациях Мэри может оказаться. Он знал, что я коллекционирую оружие. Он знал, что я снайпер, и он понял, что я не отношусь к типу людей, которые могут возбудиться и случайно застрелить какого-нибудь прохожего.

Макс быстро допил свой виски: это была нервная жажда, которая быстро снимает напряжение, исходящее из подсознания.

— И он выдал мне разрешение.

Он ополоснул свой стакан под краном на кухне, вернулся в столовую и встал рядом с Мэри.

— Но я не собираюсь заряжать его и стрелять в того, на кого мы будем охотиться.

— Ты не будешь охотиться за кем-то, — сказала Мэри, — ты будешь охотиться за человеком, который...

— Забудь об этом, — повторил Макс. — Я этого не сделаю.

— Давай обсудим, — начала она.

— Бесполезно. Это я решил.

Лоу заметил в ее глазах искорку гнева. Сопротивление Макса только усилит ее решимость.

— Хорошо, Макс. Оставайся здесь. Я возьму пистолет и поеду туда сама.

— Мэри, ради Бога, ты же даже не знаешь, как его держать!

Она не моргая посмотрела на него и сказала:

— Ты снимешь его с предохранителя, вставишь патрон и взведешь курок — остальное сделаю я.

Лоу знал, каким упрямым мог быть Макс. Он увидел, как сжались его кулаки, напряглись плечи и шея — Лоу поспешил предупредить ситуацию. Макс привык быть для Мэри отцом-любовником. Он привык решать за нее, что она будет делать и что — нет. Но в этот вечер она не была уже той легкоубеждаемой Мэри, которой они привыкли ее видеть. Даже в этот момент в ней происходили изменения. Противоположные эмоции отражались на ее лице, но преобладала решимость. Она собиралась выполнить свое собственное решение — и она не собиралась слушать чьи-либо советы. Он никогда раньше не замечал в ней такой силы, такой уверенности. Это возбуждало и тянуло к ней. Он онемел, так как хотел предостеречь Макса от авторитарного решения, но был не в состоянии это сделать.