Виталий Вавикин - Две жизни для одной мечты

– Позже, – сказал Дуган, снова закрывая глаза.

– Конечно. – Зазвенел кусковой лед, который Хэйден колола для текилы. – Дуган?

– Да?

– Можно я теперь буду называть тебя настоящим именем? – спросила она. – Не знаю, в чем заключалась твоя шутка, но Элиот Марш мне нравится больше, чем Дуган Белфорд.

– Почему?

– Не знаю. Просто первое как-то добрее звучит, а последнее похоже на имя какого-нибудь психопата… – Хэйден нахмурилась, сделала глоток текилы. – На кой черт ты вообще придумал этого Дугана Белфорда?

– Я не придумывал.

– Ну да… конечно!

– Я правда… – Дуган замолчал, взял со стола недопитый стакан бурбона. – Кажется, ты хотела посмотреть дом?

– Хотела… – согласилась Хэйден.

Когда она вышла из гостиной, в доме снова воцарилась тишина. Не слышно было ни шагов Хэйден, ни того, как она открывает двери, гремит выдвижными шкафами… «Да, вот так уже гораздо лучше», – подумал Дуган, и кто-то издалека ответил ему. Кто-то знакомый. Кто-то из прошлого. Дуган открыл глаза, чтобы попытаться разглядеть его сквозь пелену лет, но увидел лишь далекие звезды, которые отражались в застывших, подобно каменному монолиту, водах озера Хипл. Дуган не ощущал своего тела, но время словно расступилось перед ним, позволив заглянуть в то, что казалось уже утраченным навсегда, забытым, стертым из памяти моментом проведенной на старом перекрестке ночи.

«А ведь десять лет с того дня действительно должны были уже пройти», – подумал Дуган, но так и не смог вспомнить точного числа. В каком году? А какой год сейчас? Все спуталось, смешалось. Лишь старый пикап отца продолжал работать, напоминая, что сейчас все относительно, все абстрактно. Дуган увидел себя – еще молодого, очарованного картиной и девушкой, продавшей ему эту картину. Увидел пластиковый пакет, найденный молодым Дуганом в бардачке пикапа, увидел прядь своих светлых волос, в которых уже тогда было слишком много седых, увидел небольшое углубление посреди песчаного перекрестка. Все казалось таким реальным, таким живым: запахи, звуки.

– Думаешь, тогда он хотел прожить последующие десять лет так, как прожил их ты? – спросила Дугана Мэдхен Уорд.

– Я не знаю, – честно сказал Дуган, понимая, что молодой Дуган все равно не может слышать их.

– Ну, а ты? Элиот Марш. Скажи, ты рад, что прожил последние десять лет именно так?

– Я не Элиот Марш.

– Так, значит, ты все еще Дуган? Дуган Белфорд? Тот самый парень, который стоит на перекрестке и пытается решить, что ему делать дальше?

– Я уже не знаю, кто я, – признался Дуган. – Не знаю, кто ты. – Он повернулся, наградив Мэдхен Уорд усталым взглядом. – Я видел тебя старухой, но сейчас ты снова молода и красива…

– Я никогда не была старухой. Я всего лишь девушка с картины, которую ты купил на дворовой распродаже.

– Выходит, то, что я нашел тебя… там, в Гаррисберге, это ничего не значит, да?

– Смотря для кого.

– Как это?

– Ну, скажем так, в Гаррисберге меня нашел не ты, а Элиот Марш. Что касается тебя, то наша встреча состоялась намного раньше.

– Встреча, которой никогда не было, – усмехнулся Дуган, наблюдая, как молодой Дуган стоит на перекрестке и ждет, когда появится обещанный демон.

– Неважно, была она или нет. Главное, что в это верил ты.

– Микела тоже верила. И художник Пирс…

– Значит, вам это было нужно. Тогда было нужно… – она улыбнулась и пошла прочь, в прошлое, к старому перекрестку возле озера Хипл, где ее ждали, где она была нужна…

Дуган открыл глаза, понимая, что проснулся. За окнами начиналась ночь, свет не горел. Дуган поднялся на ноги, закурил, сделал себе выпить, заглянул на кухню. Расколотый лед растаял, оставив на столе две большие лужи. Рядом стояли две бутылки: початая текилы и нераспечатанная апельсинового ликера.

– Хэйден? – негромко позвал Дуган. Никто не ответил.

Он прошел в спальню, в свой кабинет, в детскую, в комнату для гостей, вернулся в гостиную, сел на диван. Дом был пуст… Или же это он сам хотел видеть этот большой, оставшийся навсегда чужим дом пустым.

Дуган взял сигареты, стакан, бутылку текилы, так как бурбон закончился, и вышел на веранду. Ночь обещала быть теплой и звездной. «И когда это я полюбил текилу?» – подумал Дуган, делая пару осторожных глотков. Соседский пес узнал его и негромко тявкнул в знак приветствия. Пес, клички которого он не знал. Как не знал и его хозяев, не знал всех соседей на этой длинной, изогнувшейся улице. Дуган закурил, пытаясь вспомнить хоть что-то из того, что он успел полюбить в этом громоздком городе. Соседский пес снова тихо тявкнул.

Хлопнула входная дверь. Хэйден вошла в дом, позвала Дугана по имени, которое никогда не принадлежало ему – Элиот.

– Я взяла готовый ужин, молоко, яйца и немного фруктов на завтрак, – сказала она, распаковывая пакеты. – На остальное у меня не хватило, но, думаю, завтра мы сможем сходить с тобой вместе, и я куплю все, что нужно. – Она повернулась, дождалась, когда он кивнет, и широко улыбнулась. – Я еще купила лимон, так что смогу сделать себе «Маргариту» прямо здесь.

– А у меня бурбон кончился, – сказал отрешенно Дуган.

– Совсем? В смысле – ничего другого не осталось?

– Думаю, я смогу пить текилу.

– Вот и хорошо!

– Да.

Дуган вышел в гостиную. Дом, кажется, начинал оживать. Но оживать медленно и фальшиво, словно безнадежно больной, родственники которого знают, что улучшение временное и скоро наступит смерть.

– Скучаешь по дочери? – спросила за ужином Хэйден. Дуган нахмурился, пожал плечами. – Значит, дело в Айрис? На тебе лица нет. В чем дело? Скучаешь по ней?

– Нет.

– Докажи.

– Что?

– У нас с тобой были две самые замечательные недели, которые можно представить, но стоило тебе вернуться в этот дом, как ты даже смотреть на меня не хочешь. Снова вспомнил бывшую?

– Нет.

– Тогда пойдем в спальню и займемся любовью.

– Сейчас?

– Почему нет?

– Ладно, – Дуган поднялся из-за стола. – Ты пока иди, прими душ, я уберу посуду.

– Я сама могу убрать со стола.

– Завтра.

– Ладно, но запомни, мне не нравится, когда это делают мужчины. Это жалко и унизительно.

– Хорошо.

– И если прежде ты это делал…

– Душ, – напомнил ей Дуган, поцеловав в губы.

Она еще что-то сказала, но он уже не придал этому значения, дождался, когда останется один, взял ключи от машины, бумажник, пачку сигарет и вышел на улицу. Дом за спиной снова умер. Мрачный, неуклюжий дом. И неважно, сколько жизней он проглотит, для кого-то ему суждено навсегда остаться чужим.

Дуган открыл свою машину, сел за руль и включил зажигание. Менее двух дней ему потребовалось, чтобы добраться до родного города, сделав по дороге всего одну остановку на границе штатов Иллинойс и Айова.