Стивен Кинг - ОНО

Вот так я перечитываю это и повторяю в сознании; я перечитываю и просчитываю их, пытаясь воссоздать прежних и экстраполировать на данный момент, пытаясь определить, кто из них наиболее уязвим. Временами мне кажется, что это Ричи Тозье. Это его в большинстве случаев гоняли Крисс, Хаггинс и Бауэрс, игнорируя тот факт, что Бен был более толст и неповоротлив. Бауэрс был тем самым, кого Ричи боялся как огня, — да и все мы тоже, — но другие тоже нагнали на него достаточно страху. Если я звякну в Калифорнию, не решит ли он, что произошло Возвращение Больших Хулиганов, двоих из могилы и одного из сумасшедшего дома в Джунипер-Хилл, где он сидит по сей день? Иногда слабейшим мне кажется Эдди — Эдди с нависшей над ним как танк матерью и тяжелым случаем астмы. Беверли? С ней всегда так трудно было говорить, будто она испугана больше, чем все остальные, взятые вместе. Заика-Билл, постоянно сталкивающийся с ужасами, которые не уходят, когда он закрывает пишущую машинку? Стэн Урис?

Нож гильотины навис над ними, лезвие бритвы. Но чем чаще я задумываюсь над этим, тем надежнее я осваиваю тезис, что они и не подозревают о занесенном ноже. Я единственный держу руку на пульсе. Но я могу и убрать ее, открыв телефонный справочник и обзвонив их — всех подряд.

А может, в этом не будет нужды? Я цепляюсь за ускользающую надежду на то, что принял по ошибке беспомощные собственные стенания за глубокий, внушающий доверие Глас Черепахи. Что получается в этом случае? Меллон — в июле. Ребенок, найденный мертвым, — в прошлом октябре на Нейболт-стрит, и другой — в Парке Памяти в начале декабря, перед первым снегом. В газетах писали, что это могло быть делом рук бродяги. Или сумасшедшего, который покинул Дерри, чтобы совершить потом самоубийство в порыве раскаяния или отвращения к себе самому, как писали в свое время о Джеке-Потрошителе.

Может быть.

Но девочка Альбрехтов была найдена прямо напротив этого проклятого брошенного дома на Нейболт-стрит, и в тот самый день, что двадцать семь лет назад — Джордж Денборо. А мальчик Джонсонов, найденный в Парке Памяти с ногой, оттяпанной по колено. Парк Памяти — место, где стоит водонапорная башня Дерри, и мальчика нашли как раз у ее подножия. Башня в пределах слышимости Барренс; это место, где Стэн Урис видел тех ребят.

Ныне покойных.

Все это, конечно, может оказаться мыльным пузырем. Миражом. Случайным совпадением. Или связь между этими двумя случаями — отголосок пагубного воздействия прежних. Может быть такое? Думаю, может. Здесь, в Дерри, все может быть.

Я считаю, что такое случалось здесь и раньше, до событий пятидесятых. Возьмем 1929 и 1930, когда Мэнским «Белым Легионом» дотла было выжжено «Черное Пятно». 1904/1905 и начало 1906 — взрыв на сталелитейных заводах Китченера. События в 1876/1877 и т.п.… с периодичностью в двадцать семь лет или около того. Иногда раньше, иногда позже… но что-нибудь каждый раз приключалось. Взяв однажды фальшивую ноту, с каждым следующим шагом обнаружить фальшь все труднее, потому что пластинки стираются, а дыры, проеденные молью в моих раскопках, становятся все больше и больше… Но когда знаешь, где искать и за какой период времени, в конце концов, придешь к правильному решению задачи. Очевидно, ЭТО всегда возвращалось.

ОНО.

Значит так: я должен буду позвонить. Я полагаю, в этом наше предназначение. Не знаю, по какой причине, из каких соображений, но… мы оказались единственными избранниками, чтобы остановить ЕГО навсегда. Слепой жребий? Фортуна? Или опять эта пресловутая Черепаха? Может ли она руководить так же, как предсказывать? Сомневаюсь. Прежде Билл говорил: «Черепаха не может нам помочь», и если это было правдой тогда, то должно быть верно и теперь.

Я вспоминаю нас, стоящих в воде, держась за руки, когда мы давали клятву вернуться, если ОНО появится — как друиды с руками в жертвенной крови, ладонь в ладони. Ритуал столь же, наверное, древний, как и сам человек; таинственный стук в Древо Познания, растущее на границе между известным нам и нашими подозрениями.

Ох уж эти совпадения…

А у меня здесь мой собственный Билл Денборо, заикающийся на тех же согласных вновь и вновь, разбавляющий ложку фактов бочкой неприятных (и вдобавок туманных) предположений, становящийся с каждым параграфом все более одержимым. Ничего хорошего. Бесполезно. Даже опасно. Но это так тяжело — ожидать событий.

Предполагается, что эта тетрадь должна стать попыткой — в противовес навязчивой идее — дать более широкое восприятие, с моей точки зрения; в конце концов, это больше, чем история о шести мальчиках и одной девочке, несчастных, отверженных, попавших в ужасную передрягу жарким летом, когда президентом страны был Эйзенхауэр. Это попытка показать скрытой камерой весь город, место с почти 35-тысячным населением, которое работает, ест, спит, спаривается, делает покупки, катается на авто, гуляет, ходит в школы, парится в тюрьмах и время от времени умирает.

Узнав, что это за место, я уверен, каждому захочется узнать, что за всем этим стоит. И если потребуется назвать день, когда мои ощущения обрели реальную почву, то это, пожалуй, было ранней весной 1980, когда я нанес визит Альберту Карсону, скончавшемуся прошлым летом в возрасте девяносто одного года и с таким же, наверное, числом наград. Он был здесь главным библиотекарем с 1914 до 1960 года — совершенно невероятный срок (впрочем, в этом человеке было предостаточно невероятного), и я подозревал, что уж если кто и знает досконально историю этих мест, то это как раз Альберт Карсон. Я задал ему этот вопрос, когда мы уселись на его веранде, и он отвечал мне каркающим голосом — его уже тогда начал беспокоить рак горла, в конце концов, доведший до могильной плиты.

— Не так страшен черт, как его малюют. Да ты и без меня все отлично знаешь.

— Тогда, откуда мне начать?

— Бога ради, что начать?

— Изучение истории края. Местечка Дерри.

— Ага. Хорошо. Начни с Фрике и Мишо. Лучше с них.

— А после того, как я их прочту…

— Читать их? Боже тебя упаси! Сразу выбрось в мусорное ведро! Это тебе просто для разгона… Затем просмотри Баддинджера. Брэнсон Баддинджер был чертовски небрежен с фактами и допускал грубые промашки: хорошо, если хоть половина из того, что я слышал еще ребенком, было правдой. Но когда он затрагивал Дерри, сердце указывало ему верный путь. Он исказил большую часть фактов, но сделал это с чувством, Хэнлон!..