Смерть по почте. Смерть под псевдонимом - Дин Джеймс
Даже и не знаю, что я ожидал увидеть. Обстановка не походила на типичную для отставного офицера Вест–Индской компании. Никаких статуй богини Кали[6] в натуральную величину, никаких чучел несчастных животных. Вместо этого комната была обставлена в типичном деревенском стиле старой Англии. Либо полковник был не таким уж карикатурным персонажем, либо он нанимал дизайнера, чтобы обустроить свое жилище.
Я прислушался к тому, что говорила Джейн.
— …такой удар для всех, кто знал ее. Как вы считаете, полковник? — Джейн решила поднять тему номер один, не откладывая в долгий ящик.
— А меня это ничуть не удивило, — сказал полковник, спокойно отпивая из чашки чай. — Скорее странно, что это не случилось много лет назад. Кто бы это ни сделал, он заслуживает медали.
Глава 23
— Это, похоже, общее мнение, — заметил я. — Никто из тех, с кем мне доводилось беседовать после ее смерти, не сказал ни единого доброго слова в адрес усопшей мисс Эбигейл Уинтертон. Никто и не думает ее оплакивать.
Полковник снова набросился на чай, а Джейн подала мне знак продолжать в том же духе.
— И естественный вопрос, который не перестает тревожить меня, — вновь заговорил я, — это за что все так не любили бедную женщину? Чем она так всем не нравилась?
Полковник сурово посмотрел на меня поверх чашки. Ох, как бы не отказался он помочь мне с садом после всего этого.
Наконец он заговорил, и голос его оказался на удивление высоким.
— Это все потому, что она всюду совала свой нос. Чертова шпионка. — Он кивнул в сторону Джейн. — Прошу прощения за сильное словцо у присутствующих дам. Эта женщина так и лезла не в свои дела. И еще у нее была эта странная манера задавать вопросы!
— А именно? — подтолкнул я его к дальнейшим откровениям, когда полковник замолчал.
Полковник заговорил каким–то странным трескучим голосом:
— «Так, значит, вы вдовец, полковник? Не иначе как ваша благоверная скончалась от одного из этих таинственных индийских недугов! Ах, какая ужасная потеря!»
— Да, полковник, — не сдержалась Джейн, — ведь это и в самом деле была ужасная потеря.
Полковник мрачно усмехнулся.
— Мою жену переехал грузовик в Ислингтоне. Именно это я и сказал чертовой бабе, после того как она задала мне свой идиотский вопрос. Вот только этого она и добивалась. Говорила вечно что–нибудь эдакое, а потом ждала, точно птица жука, пока ты расскажешь все, даже если и не хочешь вовсе.
Я отставил кружку в сторону.
— Я не мог не заметить, полковник, даже несмотря на то что мне довелось общаться с ней совсем немного, что ее особенно интересовали несколько человек. — Ничего такого я на самом деле не заметил, но полковнику вовсе не обязательно было знать, что я вру. — Как мне показалось, сильнее всего она любопытствовала по поводу четы Батлер–Мелвилл, а также Тревора Чейза.
Полковник внимательно посмотрел на свои руки, они заметно дрожали. Он тоже поставил свою чашку.
— Викарий и его жена совершенно счастливая пара. Эбигейл Уинтертон завидовала. Она все время пыталась этому помешать. Ведь ее–то никто не брал в жены. Она пыталась напакостить всем, кто был счастлив в браке.
— Меня это не удивляет, — сказал я. Тут меня посетила одна занятная идея, и я не преминул проверить догадку. — Но вот что странно, она беспрестанно повторяла про какой–то отпуск на лыжном курорте в одном разговоре, который мне довелось ненароком подслушать. — Я незаметно следил за выражением лица полковника Клидеро.
Мне показалось, что кожа на лбу у него натянулась, точно на барабане. Но ничем другим он не выдал, что понимает, о чем я говорю. У него была железная выдержка.
— Даже и не знаю, что она имела в виду. Никогда не думал, что она увлекается лыжами, хотя кто ее знает… — Я продолжал нести чепуху, в надежде увидеть еще хоть какую–то реакцию, но где там!
— Не могу себе представить, чтобы кто–нибудь когда–нибудь сказал про Эбигейл, что она ведет спортивный образ жизни. — Ну наконец–то Джейн соизволила помочь мне. — Я также ума не приложу, почему Эбигейл так заинтересовалась лыжами. Но скорее всего она просто опять совала свой нос в чужие дела.
— Это запросто, — согласился полковник и протянул кружку Джейн, чтобы она снова наполнила ее чаем.
— А вот я еще однажды слышал, — вставил я, надеясь все–таки раздобыть побольше информации, — как она обсуждала с Тревором Чейзом его преподавательский стаж. Я, право, и не знал, что он был учителем.
На этот раз я вовсе не дождался никакой реакции от полковника. Я пытался разговорить его и вставлял в свой несвязный монолог провокационные имена Саманты Стивенс, ее мужа, а также обоих представителей семейства Блитерингтон, но полковник ни разу даже бровью не повел. Да, похоже, нам с Джейн предстоит потрудиться в поте лица, чтобы раздобыть хоть какие–то сведения.
Полковник почти не говорил, так что нам с Джейн приходилось заполнять неловкие паузы своей болтовней. Когда Джейн подала мне условный сигнал, я спросил полковника, не могу ли я воспользоваться его удобствами. Он проводил меня до лестницы на второй этаж.
По пути наверх я внимательно смотрел по сторонам, надеясь увидеть хоть какое–нибудь напоминание о прошлом полковника: фотографии, картины, хоть что–то. В кабинете, куда я смог заглянуть, не было даже его фото в военной форме. Я открыл дверь в ванную, подождал секунду и закрыл с громким стуком. После чего на цыпочках (только бы половицы предательски не заскрипели) пробрался через холл второго этажа в комнату, которую принял за спальню.
Сначала мне показалось, что, как и все другие комнаты, эта напрочь лишена чего–либо из прошлого хозяина. И тут я заметил маленькую рамку на комоде. Я быстро и максимально осторожно подошел и взял ее в руки.
На меня смотрели два лица: полковник и его сын. Во всяком случае, я решил, что это его сын, хотя они были совсем не похожи. Не исключено, конечно, что мальчик был в мать. Я снова осмотрел комнату. Других фотографий не было. Странно. Мне казалось, что полковник должен был оставить хотя бы одну фотографию жены.
Время шло слишком быстро. Мне пора спускаться. Я еще раз посмотрел на фотографию. Полковник на ней выглядел гораздо моложе. Судя по всему, ее сделали незадолго до смерти сына. Его одежда наводила на мысли о начале семидесятых. Лицо его было не сказать, чтобы
