Брайан Ламли - Вамфири

Скованный и совершенно нагой, он оказался в одном из темных подземелий замка Ференци. Нет никакой нужды гадать — сон это или явь. Все происходило на самом деле.

Рыча от ярости, Тибор понемногу приходил в себя. Невероятным усилием он попытался разорвать оковы, но они крепко держали его, заставляя мучиться от бессилия, от грохота, стоявшего в голове, от пронзительной боли во всем теле, и ему оставалось лишь кричать в темноте подобно раненному буйволу.

— Ференци! Ты нечестивый пес, Ференци! Предатель! Урод! Ублюдок!..

Валашский воевода замолчал и прислушался, но ответом ему было лишь постепенно замирающее эхо его собственных проклятий. Но вдруг до него донеслись еще какие-то звуки. Где-то наверху громко хлопнула дверь и послышались неторопливые шаги — кто-то спускался к нему. Трудно сказать, от чего больше — от ярости или от ужаса — ноздри Тибора раздулись, все тело покрылось мурашками, и он замер в ожидании.

Тьма была непроглядной, только тонкие струйки воды, сочившейся из стен, слабо поблескивали фосфоресцирующим светом. Слыша, что шаги приближаются, Тибор затаил дыхание и вдруг заметил слабое мерцание. Сначала в арочном проеме, проделанном в монолите скалы, возникло тусклое желтое пятно, которое становилось все ярче и ярче, разгоняя царившую вокруг темноту. Почти не дыша, Тибор прислушивался к приближающимся шагам.

И вот, наконец, в проеме показался шипящий факел, а вслед за ним в подземелье вошел сам Ференци. Чтобы не удариться о верхний край арки, ему пришлось наклонить голову. Лицо его, полускрытое факелом, казалось черным, а глаза горели красным огнем. Он поднял факел повыше и мрачно кивнул, удовлетворенный представшим его глазам зрелищем.

До сих пор Тибору казалось, что он в помещении один, но теперь, при свете, он увидел, что это не так. В пляшущих отблесках пламени было видно, что рядом находятся другие... Но живы они или мертвы? Один, по крайней мере, походил на живого...

Огонь, освещавший всю темницу, был настолько ярким, что Тибор прищурился. Кроме него в подземелье находились еще трое, живые или мертвые — неясно, но зато он теперь понял, кто они. Каким образом хозяину замка удалось доставить их сюда, гадать не было смысла. Это, конечно же, оба валаха, сопровождавшие Тибора, и старый зган Арвос. Из всех троих, похоже, выжил лишь один — приземистый могучий валах. Он, скорчившись, лежал на полу, в том месте, где каменные плиты были сдвинуты и виднелась черная земля. Все тело его было изломано, но бочкообразная грудная клетка равномерно поднималась и опускалась, а одна рука слегка подергивалась.

— Счастливчик! — глухим голосом заговорил Ференци. — А может быть, несчастный — это еще как посмотреть. Когда мои детишки привели меня к нему, он был еще жив.

— Был? — загремев цепями, воскликнул Тибор. — Но он и сейчас жив! Разве вы не видите, что он шевелится? Посмотрите, он дышит!

— Конечно! — плавной бесшумной походкой Ференци подошел ближе. — В его венах течет кровь, а внутри разбитой головы функционирует мозг и возникают страшные мысли. Но уверяю тебя — он неживой. И в то же время он не умер окончательно. Он бессмертный! — и он ухмыльнулся, словно произнес непристойную шутку.

— Живой? Бессмертный? Какая разница! Тибор яростно дергал цепи. О, с каким удовольствием он обмотал бы их вокруг ненавистной шеи этого человека и тянул до тех пор, пока у того глаза не вылезли бы из орбит.

— Разница в невозможности умереть, — лицо мучителя придвинулось ближе. — Живой смертей, а бессмертный живет вечно. Точнее, до того момента, пока од сам себя не уничтожит или это не произойдет в результате несчастного случая. Но подумай только, Тибор из Валахии, — жить, вечно. Ведь жизнь так прекрасна! Однако, поверишь ли, она может и наскучить. Нет, конечно, не поверишь, потому что тебе незнакомо вековое томление. Женщины? Ах, какие у меня были женщины! Вкусная еда? — голос его понизился до коварного шепота. — Я ел такое великолепное мясо, что тебе и не снилось! Но за последние сто — нет, двести лет мне все это порядком надоело.

— Так вам надоело жить? — Тибор из последних сил старался выдрать из сочившейся влагой каменной стены кольца, к которым были прикреплены его цепи. Но тщетно! — Дайте мне только свободу — и я положу конец вашей, как вы говорите, скуке! — Тибор засмеялся, но смех его скорее походил на собачий лай.

— Положишь конец? Но ты и так уже сделал это, сынок! Одним своим приходом сюда. Видишь ли, я давно ждал кого-нибудь вроде тебя. Я скучал? Да, именно так. Но ты послужишь мне исцелением, и произойдет оно так, как это необходимо мне. Ты хочешь убить меня? Неужели ты действительно думаешь, что тебе это удастся? О, мне и впрямь предстоит сражение. Но только не с тобой. Да разве могу я драться против собственного сына? Никогда! Нет, я пойду вперед, буду воевать и убивать так, как никто не убивал до меня! И буду вожделеть и страстно любить! Никто не посмеет отказать мне! Я доживу до скончания мира, и имя мое навсегда останется в памяти людей, либо, наоборот, бесследно исчезнет из истории человечества! Ибо такое существо, как я, обреченное на вечную жизнь, обладающее такой силой и страстью, иначе поступать не может!

— Вы говорите загадками. — Тибор сплюнул на пол. — Вы просто сумасшедший, лишившийся рассудка от одиночества и отшельнической жизни в компании волков. Не понимаю, почему князь так боится вас — вы всего лишь одинокий безумец. Вы... отвратительны! Позор человечества! Вы ненормальный уродец с раздвоенным языком! Лучше всего вам умереть! Или запереться в таком месте, где ни один нормальный человек не сможет вас увидеть!

Удивленный подобной горячностью, Ференци даже слегка отпрянул. Укрепив факел на кронштейне, он уселся на каменную скамью.

— Нормальный человек, говоришь ты? И ты еще будешь рассуждать со мной о нормальности, о естественности? Но здесь, вокруг тебя, гораздо больше естественного, чем кажется, сынок! Это правда. Значит, ты считаешь меня ненормальным? Что же, Вамфири встречаются редко, так же, как и саблезубые звери. Я уже лет триста не сталкивался в этих местах с горными котами, обладающими саблевидными зубами. Вполне возможно, что их больше нет. Вероятно, люди уничтожили их всех. Да... может так случиться, что однажды не станет и Вамфири. Но если такой день настанет, то, поверь, вины Фаэтора Ференци в этом не будет. Так же, как и твоей вины.

— Сплошные загадки, бессмыслица, бред! — выкрикнул Тибор. Он понимал, что, совершенно беззащитен. Если этот изверг захочет, чтобы он умер, значит, этого не миновать. И нет никакого смысла пытаться урезонить сумасшедшего, поскольку он не способен здраво рассуждать, уж лучше бросать ему в лицо оскорбления, вывести его из себя и покончить со всем раз и навсегда. Не так уж приятно висеть вот так и гнить, наблюдая, как по телам тех, кого он недавно называл своими товарищами, ползают мухи.