Ренсом Риггз - Город пустых. Побег из Дома странных детей

Мы расположились на диванах, предвкушая приятное путешествие. За окнами мелькали последние приземистые домики Портмадога. За окружающими город холмами серой громадой вздымалась гора мисс Королек. Постепенно мои спутники разговорились, но я сидел, приклеившись к окну, не в силах оторваться от созерцания 1940-го года в его полноте и неизбежности. До сих пор он занимал в моем сознании территорию крохотного острова, которую я мог в любой момент покинуть по своему желанию. Для этого было достаточно пройти через темное чрево Кэрнхолмской пещеры. Но с тех пор как я покинул остров, этот год превратился в мир, в целый мир заболоченных лесов, окутанных дымом городов и долин, рассеченных серебристыми реками. Все люди и вещи в этом мире казались мне старыми, хотя по существу таковыми не являлись. Они напоминали декорации и актеров в каком-то историческом фильме, тщательно срежиссированном, но тем не менее лишенном определенного сюжета. Все это мелькало сейчас за окном поезда, как фантастический и бесконечный сон.

Я засыпал и просыпался, засыпал и просыпался. Ритмичный стук колес гипнотизировал меня, погружая в дремотное состояние, в котором было очень легко забыть о том, что в этом мире я не просто пассивный наблюдатель, а окно — не киноэкран. Все, что находилось за окном, было не менее реальным, чем то, что окружало меня в вагоне. Медленно, но верно я припоминал, как стал частью этого мира. Мой дедушка, остров, странные дети… Хорошенькая девушка с серыми глазами, которая сидела рядом со мной, накрыв ладонью мои пальцы.

— Я действительно здесь? — спросил я у нее.

— Спи, Джейкоб, — ответила она.

— Ты думаешь, что все будет хорошо?

Она поцеловала меня в кончик носа.

— Спи.

Глава седьмая

Кошмарные сны из переходящих друг в друга видений. Обрывки ужасов последних дней: стальной глаз дула пистолета, упирающегося мне чуть ли не в лоб, дорога, заваленная мертвыми лошадьми, языки пуст о ты, устремившиеся ко мне над бездной, жуткая ухмылка твари с пустыми глазами.

А потом я вернулся домой, но я — привидение. Я плыву по своей улице и через входную дверь вплываю в свой дом. За кухонным столом спит сидя мой отец. Он прижимает к груди телефонную трубку.

Я не умер, — говорю ему я. Но мои слова совершенно беззвучны.

На краю своей кровати сидит моя мать в ночной сорочке. Она безжизненно смотрит в окно на бесцветный полдень. Ее лицо осунулось, а глаза опухли от слез. Я протягиваю руку, чтобы коснуться ее плеча, но рука проходит сквозь ее тело.

И вот я стою на своих собственных похоронах. Лежа в могиле, я смотрю вверх, на прямоугольник серого неба.

Три моих дяди смотрят на меня сверху вниз. Их толстые шеи выпирают над накрахмаленными белыми воротничками.

Дядя Лес: Какая жалость. Верно?

Дядя Джек: Сейчас тебя должны волновать чувства Фрэнка и Марианны.

Дядя Лес: Ну да. Что подумают люди?

Дядя Бобби: Они подумают, что у парня были не все дома. И будут правы.

Дядя Джек: Честно говоря, я всегда это знал. То, что он рано или поздно отколет что-нибудь в этом роде. Что-то в нем такое было. Совсем чуть-чуть…

Дядя Бобби: Чуть-чуть он был не в себе.

Дядя Лес: Это у него по отцовской линии, не от нас.

Дядя Джек: И все-таки это ужасно.

Дядя Бобби: Ну да.

Дядя Джек: …

Дядя Лес: …

Дядя Бобби: Перекусим?

Дядья уходят. Их место занимает Рики, зеленые волосы которого по этому поводу тщательно поставлены дыбом.

Братишка. Раз уж ты умер, можно я возьму себе твой велик?

Я пытаюсь крикнуть: Я не умер!

Я просто очень далеко.

Простите.

Но слова эхом возвращаются ко мне, запертые в ловушке моей собственной головы.

Священник смотрит на меня. Это Голан. Он одет в сутану и держит в руках Библию. Он ухмыляется.

Мы ждем тебя, Джейкоб.

На меня сыплется земля.

Мы ждем.

Внезапно я проснулся и резко выпрямился, ощущая, как у меня все пересохло во рту. Эмма сидела рядом, положив руки мне на плечи.

— Джейкоб! Слава Богу… Ты нас напугал!

— Правда?

— Тебе снился кошмар, — ответил Миллард. Он сидел напротив нас — пустой костюм, который кто-то усадил на диван. — И ты разговаривал во сне.

— Правда?

Эмма промокнула пот с моего лба одной из предоставляемых в вагонах первого класса салфеток. (Настоящая ткань!)

— Правда, — подтвердила она. — Но это была сплошная тарабарщина. Я не поняла ни слова.

Я смущенно огляделся вокруг, но, похоже, этого больше никто не заметил. Все остальные разбрелись по вагону. Одни дремали, другие грезили, уставившись в окно, некоторые играли в карты.

Я искренне надеялся, что не схожу с ума.

— Тебе часто снятся кошмары? — спросил Миллард. — Тебе стоило бы рассказать о них Горацию. Он умеет выискивать в снах всякие скрытые значения.

Эмма потерла мое плечо.

— С тобой точно все в порядке?

— Да, все хорошо, — отозвался я и, поскольку не люблю, когда вокруг меня суетятся, сменил тему разговора. У Милларда на коленях была открыта наша книга — «Истории о странном и неизведанном» — и я поинтересовался: — Решил почитать?

— Позаниматься, — поправил меня он. — Подумать только! Когда-то я считал это сказками для детей! Но на самом деле они на удивление сложны, я бы даже сказал, хитроумны в способах сокрытия тайной информации о странном мире. Думаю, у меня уйдут годы на то, чтобы все их расшифровать.

— Но какой с этого теперь толк? — спросила Эмма. — Какая польза от петель, если в них способны прорываться пустоты? Даже самые засекреченные из них со временем будут взломаны.

— Возможно, им удалось взломать только одну петлю? — с надеждой поинтересовался я. — Возможно, пуст о та в петле мисс Королек была с отклонениями?

— Странная пуст о та! — воскликнул Миллард. — Это забавная идея, но нет. Это не было случайностью. Я уверен, что эти «усиленные» пустоты являются неотъемлемой частью плана нападения на наши петли.