Джули Кагава - Железная принцесса

И это было совсем не приглашение.

13

ЧАРЛЬЗ И КРАСНЫЕ КОЛПАКИ

Для меня нет ничего хуже промедления. Как противно маяться от безделья и ждать чьих-то указаний. Я страдала от этого, пока гостила при Зимнем дворе, и сейчас чувствовала себя не лучше. Мы засели у Лэнанши до тех пор, пока какие-то неизвестные личности не разузнают что-нибудь об украденном скипетре. В довершение всего тут нигде не было часов. Хуже того, не было и окон. Я не могла даже взглянуть на окружающий мир. Как и большинство фейри, хозяйка ненавидела технику, а это значило — никаких телевизоров, компьютеров, телефонов, игровых приставок. Ничего, чтобы скоротать время. Радио и то отсутствовало, правда, безумные люди, которые слонялись по дому, часто ни с того ни с сего начинали петь или играть на каком-нибудь инструменте, так что тишина тут наступала редко. Немногочисленные изгнанники-фейри разбегались от меня или испуганно говорили, что Лэнанши приказала гостей не беспокоить. Я чувствовала себя как мышь в причудливом лабиринте. Постоянная тревога за Ясеня тоже сделала свое дело. Я начала сходить с ума, как гениальные чудики из коллекции Лэнанши.

И не я одна.

— Так продолжаться не может, — прогремел конь однажды днем. Или ночью.

Мы сидели в библиотеке. Горел камин, на полу лежал красный ковер, вокруг высились стеллажи с книгами. Тут было множество романов, а еще больше — журналов о моде. Это внушительное собрание помогало мне коротать долгие часы, пока мы ждали новостей от агентов Лэнанши. Я устроилась на диванчике с романом Кинга из серии «Темная башня», но рядом с нетерпеливым железным фейри сосредоточиться на чтении было невозможно. Пак ушел куда-то. Наверное, мучить слуг или влезть в очередную заварушку. Грималкин проводил время с Лэнанши, обмениваясь любезностями и сплетнями. Таким образом, я осталась один на один с конем, который уже вымотал мне последние нервы. Фейри ни минуты не мог посидеть спокойно. Даже в человеческом теле он вел себя как горячий скакун — ходил из стороны в сторону и вскидывал голову, побрякивая дредами. Его ботинки оставляли на ковре выжженные следы в форме копыт. Чары особняка бесследно их стирали.

— Принцесса, — конь обошел вокруг дивана и встал передо мной на колени, — медлить нельзя. Скипетр все дальше, а мы сидим и ничего не делаем. С чего мы должны верить этой Лэнанши? А вдруг она держит нас тут, потому что хочет забрать скипетр себе?

— Тсс, — зашипела я, — Тихо.

Конь умолк с самым виноватым видом, на который только было способно его невыразительное лицо.

— Нельзя говорить такие вещи. Она может услышать, или шпионы ей все доложат. Я уверена, что она приставила кого-то за нами следить.

Я огляделась, не увидела ничего подозрительного, но все равно не могла отделаться от чувства, что из щелок и теней за мной тайком наблюдают чьи-то глаза.

— Она и так ненавидит железных фейри. Не зли ее.

— Прости, принцесса, — Железный конь склонил голову. — Я не могу выносить это ожидание. Нужно действовать, а здесь от меня никакого толку.

— Я тебя понимаю, — сказала я, положив руку на его могучее плечо.

Кожа у него была горячая, а сухожилия под ней — твердые как сталь.

— Я тоже хочу отсюда выбраться, но нужно потерпеть. Пак и Грим скажут, если что-то произойдет или нам пора будет уходить.

Конь с несчастным видом кивнул.

Я облегченно вздохнула. Только бы шпионы Лэнанши поскорее что-нибудь разнюхали, пока Железный конь не начал стены крушить.

Дверь распахнулась. Мы оба вздрогнули, но это оказался всего лишь человек, тот самый измученный пианист, которого мы встретили, когда появились в особняке. Мужчина бочком вошел в комнату. Его пустой взгляд скользил по полу, пока не уперся в меня. Музыкант с отрешенной улыбкой двинулся вперед, но замер, увидев, что рядом с диваном стоит на коленях огромный железный фейри.

Конь с рычанием поднялся. Я шлепнула его по руке и поморщилась, ободрав костяшки пальцев о твердый, как скала, бицепс.

Фейри недоуменно повернул голову.

— Все в порядке, — сказала я, — Он мне ничего не сделает. По-моему, он совсем безобидный.

Железный конь подозрительно посмотрел на человека и фыркнул.

— Если понадоблюсь...

— Я заору что есть силы.

Он кивнул, бросил еще один взгляд на музыканта и удалился на другой конец комнаты, чтобы оттуда мрачно буравить нас глазами.

Мужчина расслабился. Он подошел к дивану, присел на краешек и начал с любопытством рассматривать меня. Я улыбнулась. Теперь музыкант вел себя намного спокойнее и не казался таким уж безумным. Глаза у него были ясные, правда, он не моргал, и от этого становилось не по себе.

— Привет! — сказала я, смущенная таким пристальным вниманием. — Вас зовут Чарльз? Я слышала, как вы играете. Мне очень понравилось.

Музыкант склонил голову набок и недоуменно нахмурился.

— Ты слышала, как я... играю? — Голос у него оказался низкий и чистый, — Я этого не помню.

Я покивала.

— В холле. Когда мы только пришли сюда. Вы играли для Лэнанши, а мы услышали самый конец.

— Не помню, — повторил Чарльз и поскреб макушку. — Я многое забываю.

Он моргнул и вдруг задумался.

— А вот тебя я помню. Странно.

Я посмотрела на Железного коня. Он топтался в углу, притворяясь, будто нас не замечает.

— Вы здесь давно?

Чарльз нахмурился. Лицо у него было морщинистое и все же какое-то детское.

— Я... Я всегда тут жил.

— Они ничего не помнят.

На спинке дивана возник, помахивая хвостом, Грималкин. От неожиданности я выронила книгу, но Чарльз просто смотрел на кота. Наверное, он и не такое в жизни видел.

— Он тут очень давно, — продолжал Грим, обвив хвостом лапы. — Вот что Небывалое делает со смертными. Этот, например, абсолютно забыл свою прошлую жизнь. Как и остальные, кто тут бродит.

— Привет, киса, — пробормотал Чарльз и протянул к нему руку.