Сергей Дубянский - Живущие в нас (сборник)

– Я видел в нем, либо тебя, либо твоего двойника, если таковой, конечно, существует – это однозначно и обсуждению не подлежит. А сегодня, к тому же, я узнал еще массу всего.

– Ну, расскажи… – Маша сразу перестала улыбаться, и это Косте совсем не понравилось.

Пройдя в комнату, он расположился в кресле, а Маша на диване – вся напряженная, устремленная вперед, словно готовящаяся к прыжку.

– И что ты узнал?..

Костя начал рассказывать с того момента, как вчера вышел обедать. Маша слушала молча – казалось, ее совершенно не удивляет эта фантастическая череда событий. …Она даже не возмущается! Значит, все-таки все правда, – пронеслось в Костиной голове, – она обо всем прекрасно знает, и думает сейчас, как бы поправдоподобнее соврать. Ну и пусть! Это ж должна быть чудовищная ложь, которую даже такой кретин, как я, распознаю сразу…

– …и теперь я хочу знать, что все это значит? – закончил он.

– Не знаю, – Маша растерянно пожала плечами, – я ж в это время сидела на работе. Хочешь, я найду покупателей, которых обслуживала в то утро? Они подтвердят…

– Если ты знаешь, где их искать, значит, они уже предупреждены, что надо ответить.

– Я не знаю, но в накладных пишут реквизиты фирмы или фамилию; при желании всегда можно найти…

– Я думаю, ты сделала это заранее, – отрезал Костя.

– Костик, – Маша встала; остановилась посреди комнаты, не решаясь подойти ближе, – скажи только, ты мне веришь?..

Костя тупо смотрел в пол, прекрасно понимая, что от одного короткого «да» или «нет» зависит, получит он ту самую пустую и мертвую квартиру, в придачу к своей пустой и мертвой душе, или… Он поднял голову. Наверное, Маша прочла в его взгляде нечто такое, в чем он и сам не отдавал себе отчета.

– Я клянусь… – прошептала она, растягивая слова, – хочешь, я встану на колени?..

Костя молчал, и она стала опускаться, прямо и грациозно; колени ее стукнулись о пол, и она замерла.

– Я не такая… я делала этого…

Костя смотрел на ее жалобное лицо, точеную фигуру, густые распущенные волосы и не мог смириться с тем, что видит их в последний раз. Вытирая джинсами пол, Маша медленно поползла вперед, пока не уткнулась лицом в его ноги; затихла, обхватив их руками. Костя увидел, как вздрагивают ее плечи. Захотелось приласкать ее, погладить по голове. Его рука даже оторвалась от подлокотника… но тут же опустилась вновь.

Маша вскинула голову – волосы волной всколыхнулись по плечам; в глазах стояли слезы, и отдельные, самые нетерпеливые капельки, уже оставили на щеках мокрые дорожки; сухие губы приоткрылись…

…Мария—Магдалина!.. – в смятении подумал Костя.

– Что я должна сделать, чтоб ты поверил мне?.. Ну, скажи! Ведь что-то же, наверное, есть!..

«Библейские мотивы» прервались, но их отголоски еще продолжали двигать мыслями.

– Не важно, верю я тебе или нет, – медленно произнес Костя, словно проговаривая некий текст, звучащий в его сознании, – важно, что я люблю тебя.

– Ты не говорил мне этого больше года, – всхлипнула Маша.

– Разве слова имеют такое огромное значение?..

Она часто-часто закивала головой – образ кающейся грешницы рассыпался, но, главное, что Костя успел произнести то, вокруг чего подсознательно кружился весь сегодняшний день, не решаясь назвать вещи своими именами.

– Ты, честно, меня любишь? – Маша вытерла слезы.

– Честно!.. – Костя не успел придумать никакой красивой и веской фразы, но Маше, похоже, она и не требовалось.

– Я ужасно виновата – я только теперь поняла… – она снова шмыгнула носом, – Костик, я представляю, какой ты сейчас злой… ну, побей меня, если хочешь – я заслужила… только не калечь, пожалуйста… куда ты потом денешь калеку?..

Костя попытался представить, как Маша упадет; из носа хлынет кровь или под глазом вспыхнет яркий фингал – да, у него неоднократно возникало подобное желание, но сейчас красные от слез глаза светились такой нежной преданностью, что это показалось просто ужасным. Оказывается, несмотря на все грозные мысли, он никогда б не смог ее ударить.

– Надрать бы тебе задницу!.. – и вдруг он увидел, что Маша расстегивает джинсы, обнажая белый треугольник трусиков.

– Если ты, правда, хочешь… – она покраснела, но взгляд не отвела, – только обещай, что потом мы навсегда забудем эти два дня, ладно?

От того, что предложение, являвшееся идиоматическим оборотом, воспринято так серьезно, Костя опешил, но лишь на секунду.

– Глупенькая, – он прижал к себе голову жены, – я знаю наказание получше. Завтра выходной, и я целый день не выпущу тебя из постели. И только попробуй, пикни!

– Разве я посмею?.. Я тебя люблю… – Маша блаженно прикрыла глаза, – может, сейчас и начнешь меня наказывать?..

Проснулся Костя, когда совсем рассвело. Осторожно, чтоб не разбудить Машу, посмотрел на часы, показывавшие девять. …И зачем я проснулся в такую рань?.. – подняв рассеянный взгляд, он увидел в окне неподвижные ветви тополей, кусок неба, подсвеченный солнечными лучами. Удивительный покой… как будто не существовало, ни других людей, ни шумных вонючих автомобилей, ни даже бродячих собак, вечно тявкающих на помойке – природа замерла, видимо, почувствовав, что на сегодняшний день самые главные здесь два маленьких человека, по имени Костя и Маша, и им необходимо поспать в тишине хотя бы несколько часов.

…Вот все и вернулось… а чего б я добился, поломав это?.. Он повернулся на бок, обняв Машино плечо. Она что-то пробормотала во сне, придвинувшись к нему, прижалась всем телом; Костя почувствовал на шее ее дыхание…

В четыре часа, когда Костя сидел на диване, размышляя, чем бы им занять сегодняшний вечер, Маша сказала мимоходом:

– Костик, я через часик уйду, ладно? Ты не обидишься?

– Вы и в выходной товар принимаете? – за прошедшие сутки он настолько успокоился, что даже эта Машина фраза не вызвала негативных эмоций.

– Я не на работу. Только не обижайся, ладно? – она села рядом и прижалась к нему, начав тереться щекой, как кошка, – видишь, я подлизываюсь?

– Вижу. И куда ты собираешься?

– Понимаешь, мы давно договаривались с девчонками посидеть в кафе. Неудобно получится – они ждать будут.

Косте совершенно не хотелось возвращаться к своим черным мыслям и подозрениям; он устал барахтаться среди необъяснимого, поэтому еще утром решил – пусть все идет, как идет, пока не случится нечто экстраординарное.

– Я не надолго, – Маша скорчила жалобную рожицу, но до вчерашней «Марии Магдалины» ей было далеко, – часов в десять буду дома, честно. Мы посидим, и все.

– Сидите, – согласился Костя, решив, что так даже лучше – по крайней мере, не надо ломать голову над перспективами на вечер, ведь в такую погоду, скорее всего, придется идти гулять, а это – тупо таскаться по городу, о чем-то разговаривать. А о чем?..