Максим Перфильев - Жажда Смерти

— Но по твоей вере, она и так ничего не стоит. Это всего лишь путь. А главное — вечность.

Малочевскому показалось забавным, что такой человек, как Лаен Акрониус, оказывается, еще что-то знает про его веру.

— Не совсем так. — ответил он. — На самом деле эта жизнь определяет и характеризует тебя, как личность. Твои дела, твои поступки — твоя жизнь — это и есть ты. Это время на земле в действительности очень важное и значимое время.

Священник встал.

— Я скоро вернусь. — произнес он.

Сделав несколько шагов, он наткнулся на Бариуса Клавора.

— Чо ты возишься с ним? — спросил спецназовец.

— Я пытаюсь его понять.

— Зачем?

— Он в этом нуждается.

— Если ты такой умный, что же ты, вообще, тогда здесь делаешь? — усмехнувшись, спросил Кварион, проходя мимо. Все это время он находился неподалеку и слышал весь разговор пресвитера и ученого. Викториус не стал отвечать на его вопрос. Наверное, автомеханик и сам знал ответ — человек, способный к рефлексии, более склонен к самоубийству.

Лиус немного отошел от лагеря, и, остановившись под одним из деревьев, не переставая удивляться высоте растений в этом безумном лесу, достал из кармана сигареты с зажигалкой и закурил. Противоречивые чувства испытывал он сейчас. Его смерть, которой он так долго жаждал, немного затянулась. Вдобавок ко всему, за место нее начала твориться какая-то необъяснимая чертовщина — то ли галлюцинации, то ли реальность — в любом случае, нечто не совсем приятное и даже пугающее. А он не хотел пугаться. Он слишком часто в своей жизни испытывал страх. Он устал от него. Поэтому его желание преодоления данного инстинкта в некоторые моменты времени доходило уже до безумия. Он готов был бороться со страхом. И ему было все равно — несет ли этот рефлекс в себе функции защиты, или является проявлением низменной природы человека. Он дал себе слово, что никогда больше ничего и никого не будет бояться. И он слишком сильно презирал эту жизнь, чтобы позволить ей или ее производным элементам испугать себя. Но любая борьба отнимает силы. И Лиус Кварион начинал уставать. Ему нужен был отдых после всех стрессов, которые он пережил. Но здесь он явно не находил его. "Поскорее бы пришла эта тварь и забрала меня" — думал про себя автомеханик, и тут же начинал напрягаться: а что это за тварь? и что она сделает с ним? а что будет потом? а что будет после смерти? а что есть смерть? а есть ли в этом благо? И снова страх. И снова инстинкт самосохранения давал о себе знать. Он никогда не исчезал — просто его глушила жажда избавления от боли. Иногда она оказывалась сильнее, но инстинкт все равно продолжал существовать — он всегда будет проявлять себя, как и чувство опасности и беспокойства перед чем-то новым и неизведанным. Значит — снова борьба. Значит — снова напряжение. Замкнутый круг. Хотя, конечно, были и положительные моменты во всем этом приключении. Здесь было довольно интересно. Будет что рассказать, когда он вернется обратно. Если сможет вернуться… А даже если и сможет — кому он будет это рассказывать? У него никого нет… Написать книгу — зачем? А если даже и написать — значит, нужно постараться выбраться от сюда? — значит, снова напрягаться? Он слишком устал. Его начинало все это раздражать. Слишком противоречивые чувства он сейчас испытывал. Истерия ожидания смерти.

Из кустов вышел Крос Валиндук.

Лиус даже не успел испугаться. Его мозг слишком быстро произвел анализ поступившей информации.

Капитан пошарил по своим карманам, а потом с явным желанием чего-то подошел к автомеханику.

— Сигаретки не найдется? — спросил он. — У меня все закончились.

Кварион одним ударом пальца стряхнул пепел, и выпустил дым.

— А не боишься? Я ведь могу оказаться заразным. — произнес он, ехидно улыбаясь.

Валиндук нахмурился, явно не понимая о чем речь.

— А! — вспомнил он, наконец. — Ты об этом. Ничего, я как-нибудь переживу.

Лиус пожал плечами и, достав пачку сигарет, встряхнул ее так, чтобы из нее показались несколько штук.

— Спасибо. — произнес капитан, взяв одну. Он закурил и решил начать разговор.

— Как настроение?

— Жрать охота. — ответил автомеханик.

"Интересное настроение" — подумал офицер.

— Как там ученый?

— Вроде, лучше не становится.

Кварион выпустил парочку дымовых колец.

— Как думаешь, что будет дальше? — спросил он.

— Не знаю. — ответил Крос. — Даже предположить не могу.

Лиус улыбнулся.

— Признайся, капитан, чего ты хочешь? — вдруг ни с того ни с сего спросил он.

Валиндук наклонил голову.

— В каком смысле?

— Ты беспокоишься. — пояснил автомеханик. — И не за себя. Ты беспокоишься за проект.

Военный офицер тупо посмотрел в глаза своему собеседнику.

— Я хочу, чтобы все остались живы. И чтобы обе женщины были спасены.

Как все оказалось просто.

— А зачем?

Капитан выпустил дым через нос. Казалось, на его лице никогда не проявлялись эмоции. Но то, что он собирался сказать, в любом случае не являлось простыми, ничего не значащими, словами.

— Я слишком много убивал людей. И я не всегда понимал, зачем я их убиваю. Я хочу закончить свое существование спасением человеческой жизни, а не уничтожением.

— Ты думаешь, у тебя получится?

— Я хотя бы попытаюсь сделать это.

— А если результат все равно будет нулевым — для чего тогда?

Валиндук посмотрел по сторонам.

— Это останется в памяти.

— А если никто из нас не выживет.

— Нет. — ответил капитан. — Не в нашей памяти. В памяти этого леса. Знаешь, мне кажется это, как и любая другая информация, запишется здесь. Помнишь, как тот случай с отрядом специального назначения. Они уже давно мертвы, а память о них продолжает существовать в пространстве. Как запись информации.

Кварион пожал плечами. Тут нечего было ответить. По этому поводу можно было долго спорить. Каждый мог выдвинуть свою собственную теорию произошедшего и верить в нее.

— Хочешь сделать в своей жизни что-нибудь великое? — спросил он без насмешки.

— Да. — ответил Валиндук. — А ты сделал в своей жизни что-нибудь великое? Я имею в виду не личные достижения, как например: съесть сто сосисок за пять минут, там, или выпить двадцать бутылок пива, стоя на голове. Я имею в виду что-нибудь действительно значимое, что-нибудь важное. Что-нибудь, что достойно уважения. То, в чем кто-то по-настоящему нуждается.

Лиус выпятил нижнюю губу и наклонил голову. Он задумался.

— Ну, однажды я перевел бабушку через дорогу, а она оказалась очень старой карманной воровкой — вытащила у меня бумажник.