Стивен Кинг - Кладбище домашних животных

Он повесил трубку, посмотрел на Луиса и сказал:

— Замечательное кладбище, лучшее в Бангоре. Возьми еще пива, Луис, если хочешь. Посидим еще немного.

Луис готов был отказаться, но у него перед глазами вдруг встал гротескный образ: Джуд, несущий тело Нормы в лес, на старое индейское кладбище.

Эта мысль подействовала на него, как пощечина. Не сказав ни слова, он встал и вынул из холодильника еще одну бутылку. Джуд кивнул и опять потянулся к телефону. Он начал подготовку похорон своей жены, обзванивая одну организацию за другой, как человек, устраивающий вечеринку. Он позвонил в методистскую церковь Северного Ладлоу, где должно было состояться отпевание, и в контору Нагорного кладбища; все это могли сделать и Брукингс и Смит, но Джуд звонил скорее для порядка. Луис все больше восхищался им. Потом он обзвонил немногочисленных живых родственников Нормы, справляясь с истрепанной адресной книгой в кожаном переплете. Между звонками он попивал пиво и вспоминал о прошлом.

Луис чувствовал восхищение… и любовь?

Да, согласилось его сердце. И любовь.

Когда Элли пришла к нему вечером пожелать спокойной ночи, она спросила, попадет ли миссис Крэндалл в рай. Она почти прошептала Луису этот вопрос, будто сознавая, что его никто не должен слышать. Рэчел на кухне готовила пирог с курятиной, который она собиралась отнести Джуду.

На другой стороне улицы, в доме Крэндаллов горел свет. У дома и дальше у дороги, на сотню футов в оба направления, стояли машины. Официальный день прощания был объявлен завтра, в Бангоре, но этим вечером люди спешили утешить Джуда, как могли, и помочь ему вспомнить все хорошее. Вокруг дул холодный февральский ветер. Дорогу покрывал грязный ледок. Наступила самая холодная пора мэнской зимы.

— Но я не знаю, дорогая, — сказал Луис, посадив Элли на колени. По телевизору шла стрельба. Луиса уже беспокоило, что Элли больше знает про Человека-паука и Рональда Макдональда, чем про Моисея и Иисуса. Она была дочерью отступника-методиста и забросившей обряды еврейки, и Луис опасался, что ее представления о духовном являются даже не мифами, а отголосками мифов.

«Уже поздно, — пронеслось у него в голове, — ей только пять, но уже поздно. Господи, дальше все пойдет так быстро!»

Но Элли смотрела на него, и надо было что-то говорить.

— Люди по-разному думают о том, что с нами случится, когда мы умрем, — начал он. — Некоторые верят, что мы попадем в ад или в рай. Другие думают, что мы родимся снова детьми…

— Ага, перерождение. Как случилось с Одри Роуз в том фильме.

— Ты же его не видела! — он подумал, что Рэчел тоже хватит удар, если она узнает, что Элли смотрит «Одри Роуз».

— Мэри мне рассказывала, — Мэри была самозванной лучшей подругой Элли в садике, плохо воспитанной, грязной девчонкой, которая всегда выглядела больной какой-нибудь жуткой заразой. И Луис, и Рэчел не поощряли эту дружбу, а Рэчел думала, что Элли обязательно подцепит у Мэри вшей или что-нибудь еще похуже. Луис в этом все же сомневался.

— Мама Мэри позволяет ей смотреть все, — в этом высказывании содержался скрытый упрек.

— Да, перерождение, но я в это не верю. Католики думают, что есть рай и ад, и еще место под названием «чистилище». А индусы верят в нирвану.

На стене столовой появилась тень. Рэчел. Подслушивает.

— Но ясно одно, Элли: никто не знает, что происходит на самом деле. Люди думают, что они знают, но это просто их вера. Ты знаешь, что такое вера?

— Ну…

— Вот мы сидим на стуле, — сказал Луис. — Как по-твоему, этот стул будет завтра стоять здесь?

— Конечно.

— Значит, ты веришь в это. А ведь какой-нибудь ненормальный воришка стульев может украсть его сегодня ночью.

Элли засмеялась. Луис, улыбнувшись, продолжил:

— Мы просто уверены, что этого не произойдет. Вера — великая вещь, и истинно религиозные люди считают, что вера и знание это одно и то же, но я в этом не уверен. На самом деле мы знаем только то, что, когда мы умрем, случится одно из двух — или наша душа сохранится или нет. Если сохранится, то это открывает для нас все возможности. А нет — значит, нет. Конец.

— Как уснуть?

Он помедлил и потом сказал:

— Ну, вроде.

— А во что ты веришь, папа?

Тень на стене исчезла.

Большую часть своей сознательной жизни он верил, что смерть служит концом всему. Он видел много мертвецов, и ни у одного не обнаружил никаких признаков души… если исключить тот случай с Виктором Паскоу. Он был согласен с учителем психологии, что все популярные опыты о жизни после жизни отражают лишь последние впечатления сознания на пороге смерти, перед полным и окончательным разрушением.

Нет, он не верил ни в загробную жизнь, ни в воскрешение. По крайней мере, до Черча.

— Я верю, что мы продолжаем жить, — сказал он дочери. — Но как это происходит, я не знаю. Быть может, разные люди переживают это по-разному, в соответствии с тем, во что они верили всю жизнь. Но я верю, что мы продолжаем жить, и думаю, что Норма Крэндалл попадет туда, где она будет счастлива.

— Ты веришь в это, — сказала Элли. Это звучало не как вопрос, но с благоговейным удивлением.

Луис улыбнулся, немного смущенный.

— Думаю, да. И я верю, что тебе пора спать. Уже десять минут назад.

Он поцеловал ее дважды, в губы и в нос.

— А животные продолжают жить?

— Да, — сказал он, не раздумывая, и в какой-то момент чуть не добавил: «Особенно коты». Эти слова уже были готовы слететь с его губ, но он вовремя сдержался и похолодел.

— Ну ладно, — сказала она и слезла с его колен. — Пойду поцелую маму.

— Давай.

Он смотрел, как она уходит. Уже у двери она повернулась и сказала:

— Правда, я зря испугалась тогда за Черча? Когда плакала. Это было так глупо.

— Нет, дорогая, — сказал он, — это было совсем не глупо.

— Если он теперь умрет, я смогу это принять, — сказала она, и будто сама удивилась тому, что сказала.

Потом она сказала, как бы в подтверждение:

— Да, смогу.

И она пошла к Рэчел.

Потом, в постели, Рэчел сказала ему:

— Я слышала, о чем ты с ней говорил.

— И что скажешь? — спросил Луис. Он решил, что лучше завести разговор сразу.

— Не знаю, — сказала Рэчел с сомнением, что было на нее не похоже. — Нет, Луис, это не как тогда. Тогда я просто… испугалась. А ты меня знаешь. Когда мне страшно, я начинаю… защищаться.

Луис не помнил, когда Рэчел говорила с ним так, и внезапно почувствовал еще большее затруднение, чем раньше, в разговоре с Элли. Он словно шел по минному полю.

— Чего ты боялась? Смерти?