Джон Руссо - Нелюди

Дойдя до Сэнфорда Бермана, Марк сильно расстроился. Берман уже почти наполовину опустошил бутылку бурбона, и теперь пользы от него было мало. С отвращением Марк отобрал ненавистную бутылку и вылил остатки виски в раковину. Пьяный протест Сэнфорда был сейчас очень некстати — любые звуки могли привлечь внимание террористов и спровоцировать их на новое наступление. Джоан забилась в дальний угол и тихо всхлипывала, а ее муж начал во всеуслышание разглагольствовать о том, что если уж ему суждено умереть, то он не собирается погибать в трезвом виде. Успокоить Сэнфорда оказалось делом крайне нелегким, и в конце концов было решено поступить с ним следующим образом: Марк повалил его на пол и насел сверху, удерживая за руки, а доктор Анита, изловчившись, ввела ему максимальную дозу валиума, после чего он сразу же обмяк и заснул.

Все в доме были напуганы, — некоторые почти до истерики. Но Марк все же старался, как мог, успокоить их и добиться того, чтобы все начали действовать сообща. Они переползали из комнаты в комнату, собирая оружие и другие вещи, которые могли пригодиться в подвале, при этом стараясь делать все очень тихо — ведь любой шум или возглас мог легко спровоцировать новый обстрел.

Время от времени кто-нибудь выглядывал из окна, чтобы проверить, не готовится ли организованная атака террористов: ведь сами они еще не до конца были подготовлены к тому, чтобы укрыться в подвале в случае их наступления. Потом стали аккуратно сносить все собранное вниз, постепенно превращая подвал в настоящую крепость. Они запаслись свечами, самодельными факелами, продовольствием и водой. Захватили с собой радио и даже переносную газовую плитку для приготовления пищи. Но сюда они спустятся только в самый последний момент — когда вся остальная часть дома уже будет захвачена Зеленой бригадой. В подвале не было окон, его свод был выложен из крупных камней и подперт толстыми дубовыми сваями, между которыми на полу лежала солома. Сюда можно было попасть через единственный потайной люк по деревянной лестнице, ведущей на первый этаж.

Но все-таки даже такая крепость не могла быть идеальным убежищем. Если террористам удастся ворваться в дом, то они подорвут гранатами и тяжелую дубовую дверь столовой и вход в кладовую, откуда и начиналась ведущая в подвал лестница. В те давние времена, когда строился этот дом, никаких гранат у индейцев и в помине не было. А от их взрывов теперь вполне могут расшататься эти старые каменные своды, и тогда уже ни у кого из спрятавшихся под ними не останется ни единого шанса. Но даже если они и переживут взрывы гранат, то автоматная очередь первого же ворвавшегося в подвал бандита наверняка решит все.

Марк Пирсон надеялся только, что у террористов не хватит ума так продуманно довести дело до конца. До сих пор они действовали несогласованно и нелогично. Оставалось лишь надеяться, что так будет продолжаться и впредь.

Проверяя надежность дверей, Марк несколько раз встретился взглядом с Хитэр, и взгляд этот его ободрил. Она явно гордилась им. Он почувствовал это и, проходя очередной раз мимо жены, даже поцеловал ее. Это был легкий мимолетный поцелуй, но Хитэр поняла — ее супруг сможет постоять за них обоих.

Просто невероятно! Ему показалось, что он снова влюбился в свою жену. Именно сейчас, благодаря его находчивости, самообладанию и изобретательности, он почувствовал, как он был нужен ей все эти годы, всю их совместную жизнь, а особенно — в эти минуты…

Глава двадцатая

Вертолеты ФБР приземлились на аэродроме Шарлотсвилла в 19.35. Но снова они смогли подняться в воздух только в 20.00. На командирском вертолете вместе с Джимом Спенсером и Сэмом Бернарди летели еще десять бойцов из группы захвата. На остальных трех машинах также разместилось по десять солдат. Вертолеты шли низко, едва не касаясь друг друга и направляясь в тот самый район, где Боинг-747 был последний раз замечен радаром — примерно в ста милях к северо-западу от Шарлотсвилла. Прибыв на место, они разбили территорию на четыре квадрата, и каждый экипаж стал концентрическими кругами летать над своим участком, стараясь обнаружить упавший самолет.

— Нам очень сильно повезет, если удастся обнаружить его до заката, — сказал Спенсеру Сэм Бернарди. — Через полчаса станет уже темно. Придется возвращаться.

— Уорнер и Райс не стали бы и пытаться посадить самолет в лесу, — ответил Спенсер. — Это ведь верная смерть. Если только у них была другая возможность, они наверняка стали бы искать более подходящее открытое место. Будем надеяться, что они нашли его.

— Не похоже, — возразил Бернарди, грустно глядя вниз, на море непроницаемой листвы. С воздуха казалось, что кроны деревьев слились в сплошной зеленый ковер.

— Мы должны вести поиск до самой темноты, пока еще можно хоть что-то там разобрать, — мрачно сказал Спенсер, выпуская табачный дым изо рта и ноздрей. — Нам нельзя упускать ни одного шанса поскорее прикрыть это дело.

Бернарди только моргнул несколько раз подряд. В остальном его смуглое лицо осталось непроницаемым. Он подумал про себя: «Если кто-нибудь из террористов или заложников после катастрофы остался в живых, каким же, интересно, образом Джим Спенсер сможет скрыть подробности своего плана с кислородным голоданием?»

Вертолет, работавший в юго-западном секторе зоны поисков, обнаружил обломки Боинга в 20.45, когда солнце почти уже скрылось за чернеющими вершинами гор.

— Вижу часть фюзеляжа и оторвавшееся крыло, — по радио сообщил пилот вертолета Джиму Спенсеру. — Похоже на то, что они хотели использовать для вынужденной посадки полосу отчуждения местной газовой компании.

Спенсер передал координаты обнаруженных обломков пилотам других вертолетов, и вскоре уже все четыре машины кружились над местом аварии.

— Не вижу никакого движения, — передал Спенсер. — Мы сядем первыми. Остальным экипажам оставаться в воздухе и прикрывать нас до особой команды.

Выбирая пятачок для безопасной посадки, они успели заметить, что большая часть полосы отчуждения была недостаточно широкой — местами чуть ли не вдвое меньше, чем размах крыльев Боинга-747. На травянистой поверхности просеки, в том месте, где шасси гигантского лайнера первый раз коснулось земли, остались два больших углубления, а далее извилистые борозды следов шли вверх по склону горы. Оба крыла оторвались уже во время движения самолета по земле. Вероятно, это значительно снизило его скорость, но по той же причине самолет начал резко вилять из стороны в сторону. Обгорелая концевая часть левого крыла все еще дымилась на земле, а правое перевернулось и прислонилось к стволам деревьев. Фюзеляж самолета занесло вбок, и он врезался в лес под углом примерно в тридцать градусов к просеке — передняя часть была скрыта густой листвой, а хвост находился на виду на открытом участке местности.