Рейчел Уорд - Когда придет дождь

Я убил его. Убил своего брата. Отнял его у мамы и сейчас стою здесь бревно бревном. Ничего не чувствую. Что же такое со мной?

Женщина в черном костюме смотрит на меня, отчего еще сильнее хочется убраться отсюда. Не надо было соглашаться. Я же не хотел идти. С меня хватит. Я поворачиваюсь, однако мама сквозь рыдания замечает, что я собираюсь слинять.

– Карл! – протяжно стонет она. – Карл, иди сюда!

Она раскрывает руки, и я иду к ней. Что еще остается делать? Они с Дебби обхватывают меня с двух сторон. Я вот-вот задохнусь. Их плащи мокрые от дождя, а лица – от слез. Теперь по их милости я тоже мокрый.

Они держат меня, качают из стороны в сторону и плачут. Из их глоток вырываются искаженные, почти нечеловеческие звуки. Звуки неподдельного горя и отчаяния, они прошибают и меня. Происходящее и сейчас кажется мне нереальным, но в моей голове выстраивается последовательность событий: старуха, медальон, Нейша и Роб. И озеро. Вся эта цепочка вела сюда, в печальную комнату с пустыми стенами. К телу на койке.

Я смотрю через мамино плечо. Он здесь, у стены. Смотрит.

Роб. Другой Роб: перепачканный илом, мокрый, выплевывающий из себя воду. У него и сейчас открыт рот, и оттуда струйками вытекает коричневая жидкость.

Я закрываю глаза, потом снова открываю. Он успел приблизиться. Его губы шевелятся.

«Ты передо мной в долгу».

Даже рыдания мамы и Дебби не заглушают его голос. Роб не шепчет, говорит громко и отчетливо.

«Я больше не могу тебя дожидаться».

Во мне разрастается плотный шар. Не знаю, из чего он состоит, но шар становится все больше и тверже, давит мне на ребра и грудную клетку, мешая дышать.

«Время истекло, Си».

Из пор на его лице тоже сочится коричневая вода, она же вытекает из глазниц. Чистая комнатка теперь полна зловония.

А шар внутри меня продолжает расти, давя на кишки, легкие, сердце. У меня подкашиваются ноги. Я не представляю, чем все это кончится. Шар слишком огромен. Ему не выйти через горло. Он разорвет меня на куски.

Я скрючиваюсь и слышу знакомый звук. Похоже, меня сейчас вырвет. В горле царапает, глаза щиплет.

– Это нормально, Карл, – говорит мама. – Не держи в себе. Выпусти. Так и должно быть.

Мне растирают спину, отчего начинаются судороги. Я снова под водой, она давит на меня изнутри и снаружи. В какой-то момент давление становится невыносимым.

Воздуха! Мне нужен воздух.

Судорожно сглатываю. Шар, или что там было, стронулся с места. Он поднимается и наконец выплескивается изо рта, носа и глаз.

Я клонюсь вперед, но мама и Дебби подхватывают меня.

– Все нормально, Карл. Все нормально. Выпусти это из себя.

Следом я издаю вопль, в котором тонет все: мама, Дебби, Роб. Резкий, похожий на скрежет металла, сдавленный, душераздирающий крик боли.

Им меня не удержать. Я падаю на четвереньки. Из глаз хлещут слезы, изо рта – слюна. Не могу остановиться. Я не знаю, что́ прорывается из меня: горе, жалость к себе, злость, страх. Но это захлестывает меня, как приливной волной. Меня куда-то несет, и я бессилен что-либо сделать. Только покориться и ждать, когда все кончится.

Передо мной его ноги. Я их вижу. Пальцы согнуты, как когти, под ногтями чернеет ил. Мой крик отражается внутри моей же головы. Но я все равно слышу его голос.

«Я прикончу тебя и ее. Никто мне не помешает. Убью вас всех!»

Мой разум мечется в поиске слов. Язык и губы шевелятся, пытаясь произнести слова вместо нечленораздельных звуков. Я должен что-то сказать, чтобы раз и навсегда прекратить этот ад.

Снова закрываю глаза и кричу:

– Нет. НЕТ! НЕ-Е-ЕТ!

– Все нормально. Все хорошо.

Мама опускается на корточки. Ее ладони обхватывают мои щеки. Большими пальцами она вытирает мне слезы и слюни. Я открываю глаза и вижу только ее. Ее распухшее, мокрое лицо.

Мой подбородок упирается ей в руку. Я открываю рот и ору:

– НЕ-Е-ЕТ!

Слюна из меня так и хлещет, но мама не морщится. Она готова мне помочь, хотя по ее лицу чувствуется, что не знает как и чем.

– Карл. Карл. Все нормально. Я люблю тебя. У нас все будет хорошо.

Когда мы сюда входили, в комнате было прохладно. Теперь здесь холодно, как в морозильнике. Где-то рядом разбиваются стекла и раздается женский крик.

Мы с мамой поднимаем головы. Кричит женщина в черном костюме. Она загораживает руками лицо и смотрит на стену, у которой стоит койка. Металлическая рама окошка цела, но изрядного куска цветного стекла как не бывало. Уцелевшие части похожи на выбитые зубы, не выплюнутые изо рта. В разбитое окно хлещет дождь. Я впервые вижу, чтобы струи дождя падали горизонтально. Несколько капель ударяют по мне, но больше всего достается телу на койке.

Я встаю.

Женщина в черном костюме пытается совладать с собой.

– Я вынуждена просить вас уйти, – дрожащим голосом произносит она, указывая на дверь.

– В чем дело? – удивляется мама.

Я помогаю ей встать.

– Это буря! – стонет Дебби. – Ветром разбило окно.

Почему-то никто не замечает, что осколков на полу нет. Стекло вылетело от удара изнутри.

– Пожалуйста, покиньте помещение. Поверьте, мне очень жаль, – продолжает женщина в черном костюме, кладя руку на мамино плечо.

– Я должна с ним проститься, – отвечает мама. – Подождите еще минуту. Всего одну минуту.

Белая рубашка потемнела от дождевых капель. Ткань стала прозрачной. Она прилипает к холодному мертвому телу. Кожа на лице Роба мокрая. Подушка и простыня тоже. Мама осторожно вытирает ему лицо своим платком, наклоняется и целует.

– Карл, ты хочешь… что-нибудь сказать?

Я смотрю на тело. Очередной порыв ветра вбрасывает в комнату комок бурых листьев. Естественно, мокрых. Два или три опускаются Робу на лицо. Мне вдруг кажется, что оно перепачкано илом.

– Боже мой. Боже мой, – причитает мама и снова вытирает лицо мертвому сыну.

Чувствуется, ей страшно. Она промокает лицо Роба платком, отчего его голова шевелится. Мама испуганно вскрикивает.

– Мам, оставь его, – прошу я. – Пора уходить.

– Мисс Адамс, мне очень жаль. Мне очень жаль, что так случилось. Мы обязательно его отмоем. Обещаю. Мы приведем его в надлежащий вид.

– Я не могу его оставить. Особенно в таком…

– Мам, это не он. Совсем не он, – твержу я. – Он ушел. Роб ушел.

Осмотревшись, убеждаюсь, что это так. Дело не в том, что сейчас я его не вижу и не слышу. Изменились ощущения. От Роба ничего не осталось.

Мы с Дебби выводим маму в комнату ожидания. Ветер из разбитого окна мнет искусственные цветы в вазах. Несколько кусочков неживых листьев падают на ковер.