Самозванцы - Маргарет Петерсон Хэддикс
Женщина потянула Натали за руку в кладовку. Эмма шагнула навстречу, и что-то, лежащее в кармане джинсов, кольнуло её в ногу. Может быть, карандаш или сложенное, наполовину переведённое мамино письмо.
«По крайней мере, у меня есть бумага и карандаш, – подумала Эмма. – Я могу нарисовать сердечко и сказать, что оно должно быть красным».
– Скорей, мне некогда, – произнесла женщина, продолжая тащить Натали за собой. – Клянусь, так будет лучше. Для всех. – Она вошла в кладовку – и застыла с полуоткрытым ртом, глядя поверх головы Эммы.
Эмма повернулась и проследила за её взглядом. Он упирался в голую стену. Эмма подумала, что готова рискнуть.
– Вы ожидали увидеть здесь рычаг? – спросила она.
– Я… – начала женщина. – Я не могу… – Она подтолкнула Натали, и та врезалась в Эмму. – Просто не высовывайтесь, – сказала женщина. Теперь её голос звучал почти умоляюще: – Если не хотите попасть в беду. Я выясню… выясню, что делать дальше. – Она взялась за деревянную панель, как будто собиралась закрыть Эмму и Натали в тайнике.
– Подождите! – воскликнула Эмма и сунула в щель ступню. Панель ударила её по ноге, но Эмма не обратила внимания на боль. Дрожащей рукой она полезла в карман и достала карандаш и сложенное письмо. Правильно ли она поступает? «Мы должны выяснить, на нашей она стороне или нет». – Посмотрите сюда, – попросила Эмма. – Оно должно быть красное, но у меня нет фломастера… – Руки у неё дрожали, но она нарисовала на обороте письма довольно сносное сердечко и высунула руку с листком из тёмной каморки, чтобы женщина могла разглядеть едва намеченный рисунок. – Вы понимаете?
На мгновение та застыла.
– Я забыла очки, – пробормотала она.
А потом случилось ужасное. Она выхватила у Эммы листок.
– Я вам его не давала! – возмутилась Эмма, пытаясь отнять мамино письмо. – Я просто хотела показать…
– Что это? – спросила женщина, разворачивая письмо и поднимая его повыше. То ли она пыталась посмотреть внимательнее, то ли держала его за пределами досягаемости.
– Отдайте! – потребовала Эмма и, выскочив из-за панели, бросилась за письмом.
– Что ты делаешь? – спросила Натали шёпотом, который наверняка был слышен в кладовке.
«Натали ничего не знает! – в панике подумала Эмма. – Она не знает, что это мамино письмо, не знает, что нельзя отдавать его этой женщине!»
– Я должна его вернуть! – закричала она и снова подпрыгнула.
Но женщина отступила вбок, и Эмма застряла в щели. Натали полностью отодвинула панель и тоже попыталась отобрать письмо. Эмма отчасти ожидала, что женщина побежит к лестнице, но вместо этого та отступила к нагревателю. В результате Эмма и Натали метнулись не в ту сторону и дали ей время взглянуть на письмо.
– Это нельзя никому показывать, – сказала она. – Только не здесь. Слишком опасно. Я пытаюсь вас защитить. – Она наклонилась.
«Мы загнали её в угол, – подумала Эмма. – Теперь она не убежит. Ей придётся отдать письмо. И ответить на несколько вопросов». Эта женщина уже помогла им один раз – может, и теперь с ней удастся договориться?
Женщина коснулась нижней части нагревателя. Точнее, она коснулась письмом чего-то в нижней части нагревателя, за маленькой дверцей.
Когда она выпрямилась и повернулась, письмо горело.
Глава 46
Чез
Чез сорвался с места, как только услышал крик Эммы «Отдайте!». Но в следующую же секунду остановился. «Финн! Лучше взять его с собой или оставить здесь, с другой Натали?»
– Чез, что случилось? – спросил Финн, хлопая глазами.
И Чез решился – он подхватил брата и побежал дальше, одновременно шепча ему на ухо:
– Не знаю, но сейчас выясним. Только тихо. Надо подобраться незаметно.
Чез перебегал от одного укрытия к другому. От кушетки к столу, потом к креслам. Он добрался до барной стойки – ближайшего к кладовке укрытия – в тот самый момент, когда Эмма попыталась перехватить руку женщины, которая держала высоко над головой нечто вроде пылающего факела. Нет, это был не факел.
Это… Горела бумага?
– Финн, сиди здесь, а я… – начал Чез, ставя Финна на пол.
Но другая Натали схватила его за руку и удержала.
– Нет! Нельзя, чтобы и тебя заметили, – прошипела она. – Бабушка бесится, когда…
– Бабушка? – прошептал Чез. – Это твоя бабушка?
Другая Натали поморщилась.
– Проехали, – сказала она.
Финн потянул Чеза за руку, пытаясь выглянуть из-за стойки.
– Она ударила Эмму? – спросил он.
А Эмма действительно кричала так, словно ей было больно.
– Стойте! Не надо! Потушите! – вопила она, тщетно пытаясь достать горящую бумагу. Женщина держала её слишком высоко над головой, и Эмме никак не удавалось дотянуться.
– Что это? – шёпотом спросила другая Натали.
Единственная бумага, утрата которой могла повергнуть Эмму в такой ужас – единственная, которую они видели в подвале, – это было мамино письмо. Но почему Эмма его не спрятала? И зачем эта женщина его сжигает?
Волосы другой Натали щекотали руку Чеза, и ему было очень не по себе оттого, что рядом с ним сидит она, а не настоящая Натали.
– Проехали, – буркнул он, совсем как она.
Между тем Эмма перестала кричать – склонившись над чем-то на полу, она стонала:
– Нет, нет, нет…
Перед ней лежал пепел бумаги, которую бабушка другой Натали только что сожгла.
– Твоя бабушка всегда такая жестокая? – спросил Чез у другой Натали.
Та не ответила, но и так было ясно, что, очевидно, да. Стоя над плачущей Эммой, женщина прошипела:
– Думаю, тебе трудно это понять, но я поступила так ради вашего же блага. А теперь прячьтесь, пока не пришёл кто-нибудь ещё – кто-нибудь, кто будет не так добр. Ни о чём не беспокойся. Скоро я за вами приду. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вывести вас отсюда. Советую прибраться, чтобы этот мусор не вызвал ничьих подозрений. – Она указала в сторону кладовки, где раньше прятались Грейстоуны, и, шурша длинной оранжевой юбкой, зашагала к лестнице.
Эмма, скорчившись, сидела на полу и ворошила пепел, который рассыпáлся от её прикосновения. Натали беспомощно стояла рядом. Она протянула руку к уходящей бабушке – и опустила её. Пока бабушка поднималась по лестнице, Натали не двинулась с места.
Бабушка вышла в коридор и закрыла за собой дверь. Обе девочки, казалось, были в шоке.
И Чез тоже.
– Эмма! – закричал Финн и бросился к сестре. – Ты цела?
Чез последовал за ним, хотя понятия не имел, чем помочь Эмме. Возможно, ему просто не хотелось оставаться наедине с другой Натали.
Эмма подняла голову и посмотрела на братьев. На ресницах у неё дрожали слёзы.
– Я всё испортила, – сказала
