Ирина Андронати - Темный мир
И тогда я метнул еще одну СШГ — уже не на веранду, а через открытую дверь в само помещение.
Звук на этот раз был сносный, а вспышка — ну, вспышка. Не прямо в глаза, а отраженная от стен и внутренней обстановки. Я уже упоминал про такой эффект: если вы видите в течение доли секунды что-то слишком яркое, то можно закрыть глаза, и через две-три секунды изображение как бы проявится снова, более детальное, более понятное.
Так вот, я увидел то, что находилось внутри, именно — разглядел в деталях; но при этом далеко не сразу понял, что именно это было.
Собственно, там были два человека — первые люди, увиденные мною в Городе. Оба висели под потолком вверх ногами, уронив руки. Один побольше, другой поменьше. У того, который побольше, не было головы.
Надеюсь, никто, кроме меня, этого не видел.
— Медленно уходим, — сказал я. — Внимание по сторонам. Артур, держишь крыши.
И шагнул вперед, не посмотрев под ноги.
Я почувствовал прикосновение, и меня тут же пробило ужасом, как разрядом высокого напряжения, — растяжка! И я не почувствовал ее! Нет, почувствовал, но за всем случившимся только что — просто не расслышал этого предчувствия…
Взгляд вниз. Тонкая леска, отблескивающая на солнце. Чуть дальше — еще одна. И еще… пять, десять?
Это были не растяжки. Это была паутина. Сторожевые нити.
Оказывается, боковым зрением я уже давно фиксировал переулок, выходящий как раз на ресторанчик — ровно через дорогу. Там еще стоял столб с почтовым ящиком и каким-то указателем… Переулок был засажен сиренью или черемухой, не помню, и сейчас все эти кусты заволакивала густая паутина, похожая на тонкий светлый войлок со стразами.
Черт, я совсем утратил навыки…
Не теряя ни секунды (хотя уже понятно было, что секунды потеряны, много секунд), я бросил в переулок третью и предпоследнюю свою гранату, и следом туда же полетела граната Джора. Две почти одновременные ослепительные вспышки сорвали занавес… да нет, эта войлочная кисея вспыхнула невидимым пламенем и почти сразу сгорела, так мы баловались в школе на химии, делая нитро вату: подносишь к клоку ваты спичку, и он исчезает мгновенно и беззвучно…
Занавес исчез, и на нас бросилась таившаяся позади него банда. Заросшие щетиной и шерстью пауки размером с большую собаку, они двигались быстро, но, слава богу, безалаберно — наверное, их все-таки ослепило и контузило. Я стрелял в мостовую перед ними, и рикошетящие пули просто разрывали их в клочья. Рядом со мной стояла Патрик, широко расставив ноги, и точно так же экономными очередями выносила их одного за другим — каждый раз самого близкого в ее секторе.
Еще одна граната перелетела через наши головы и разорвалась в самой гуще пауков. Потом я услышал еще один взрыв и длинную очередь: это Джор засек что-то сзади. Я на миг оглянулся — да, что-то или кто-то размером с лошадь ломко валилось посреди улицы, рассматривать было некогда. И тут же защелкали негромкие на фоне автоматных выстрелы из пистолета — кого-то наконец выцелил и Артур.
— Надо сматываться! — прокричал Джор.
— Вперед! — сказал я. — Медленно! Шагом!
Как бы связанные, теснясь, прижимаясь друг к другу локтями и спинами, мы потихоньку двинулись, топча и разрывая паутинные нити, крепкие и липкие, и так прошли метров десять…
Полулежа — полу повиснув на колесе, Вика скошенными глазами смотрела, как то ли по пологой лестнице, то ли просто по воздуху по пояс в темноте спускается Волков, держа в одной руке факел, а в другой — тот самый щит. На голове Волкова была шапка в виде волчьей морды с широко раскрытой пастью и прижатыми ушами, с плеч свисали волчьи лапы.
Невидимые медленные барабаны забрались ей глубоко в уши, мутя рассудок.
Не глядя на нее, Волков прошел мимо и остановился. Свет факела, струясь, исчезал перед ним, это было похоже на то, как дым втягивается в форточку. Только сейчас до Вики дошло, что помост и колесо находятся перед тем самым черным надтреснутым камнем, неподалеку от которого она заключала свой маленький договор с Волковым. Это камень втягивает свет…
И тут Волков запел.
Так мог петь хор. Такие звуки мог издавать орган. Никакому человеку — одному — не под силу было петь так. Вике показалось, что от этого пения тьма вздымается, вытягивается, образует два исполинских колышущихся крыла за спиной колдуна… и одновременно, подчиняясь голосу и ритму, сверху стал медленно опускаться мертвенно-белый столб света. Свет тек медленно, как смола, или густая сгущенка, то распадаясь на волокна, на жгуты, на струи, на завитки, то стягиваясь вновь в единый поток… На миг к Вике вдруг вернулось нормальное зрение, и она увидела, что там, наверху, почти в зените, стоит луна немыслимых размеров, в легкой дымке и чуть дрожащая, и поняла, что луна отражается в огромном вогнутом зеркале, — но тут же и зрение, и сознание ее были вновь поглощены, порабощены пением и медленными барабанами, все глубже забирающимися в череп…
Пауки отступили, пропали так же мгновенно, как появились. Сторожевые паутины, только что крепкие и резучие, как леска, теперь бессильно легли на брусчатку.
— Сзади чисто, — сказал Джор.
— Сверху чисто, — сказал Артур.
— Кто был сверху? — спросил я. — Тоже паук?
— Нет, какая-то многоножка, — сказал Артур. — Вроде тех, первых. Далеко нам еще?
— Метров пятьдесят, — сказал я. — Не расслабляемся. Перезарядили…
Я уже упоминал, да, что у нас у каждого было магазинов по восемь — десять? В подсумках, которые мы поснимали с охранников, в карманах, за поясами? И я сказал ребятам, чтобы после каждой стрельбы вставляли полный магазин, опустевшие же магазины бросали, а те, в которых еще что- то оставалось, складывали отдельно, потом разберемся, когда время будет. Джор, как самый здоровенный, волок в заплечном мешке непочатую цинку…
Надо сказать, что калаш при всех своих отменных качествах имеет все-таки массу недостатков, и главное, на мой взгляд, — это то, что его долго перезаряжать, особенно когда руки трясутся; а не трясутся они в бою только у самых опытных; у них они трясутся после боя. Вот и сейчас — мы за- клацали магазинами, снимая опустевшие и пытаясь попасть в гнездо полными…
И Валя упала. Резко, навзничь, как от сильнейшей подсечки. С жутким стуком ударилась голова о камень. Автомат отлетел в одну сторону, подсумок, рассыпая магазины, — в другую.
— Что?..
Только тогда я увидел — и, наверное, другие тоже увидели, — что ноги ее захлестнуло поблескивающим полупрозрачным жгутом в палец толщиной, и жгут этот тянется в подвальное окно дома, соседнего с ресторанчиком. Жгут натянулся, и обмякшее тело быстро поволокло по земле туда, к дому. Руки Вали болтались, она даже не пыталась цепляться за землю. Я наконец вогнал магазин на место, передернул затвор и дал короткую очередь по окну — но, кажется, не попал, попал только в стену.
— Не стреляй! — крикнул Джор и бросился туда, к дому, и тут сразу из нескольких окон навстречу ему вылетели такие же жгуты, захлестываясь на руках, ногах, шее… Не помню, как я оказался рядом, в руке у меня был нож, и я полосовал ножом по упруго-неподатливой резине… Потом зацепило и меня — за шею, прикосновение было жгучим, а когда я перерубил это щупальце, обрубок только сильнее сжался…
Аська и Патрик сосредоточенно лупили по дому — но я не знаю, попадали ли там пули в кого-то. И был ли тому хоть какой-то вред от пуль. Артур размахивал гранатой, но, похоже, не решался бросить, боясь угодить в Валю.
А ее оплетали все новые и новые щупальца. Мне кажется, она на несколько секунд пришла в себя — то ли попыталась отмахиваться рукой, то ли цеплялась за что-то. Ее тянули в разные окна…
— Бомбой! — заорал Джор. Он вроде бы освободился, но ничего не соображал. Я сам ничего не соображал. Яд или страх, не знаю. Я в тот момент даже не понял, при чем тут бомба.
Патрик бросила гранату. Точно в окно. Но граната не взорвалась. Тогда она бросила вторую. Окна полыхнули белым. Наверное, вспышка причинила боль чудовищу или чудовищам, которые там засели…
Валю в мгновение ока разорвали на части и втянули внутрь. Только что она была…
Я этот звук не забуду никогда.
— Динамит… — хрипло сказал Артур.
Да, еще два патрона — не динамита, конечно, а аммонита, но к чертям разницу, — у меня еще оставалось. Я, вдруг став предельно спокойным и даже слегка замедленным, как какой-нибудь андроид — терминатор, снял рюкзак, вынул один патрон, из кармана достал коробочку с запалами, вставил тот, который с огнепроводным шнуром, вежливо испросил у окружающих огня, поджег шнур, убедился, что тот разгорелся, — и, привстав на цыпочки, пижонским броском, как баскетбольный мяч в кольцо, послал его в то самое подвальное окно, из которого высунулось самое первое щупальце и в которое я, как лох, не попал из автомата. Патрон, крутясь и оставляя дымную спиральку, скрылся в окне — а через несколько секунд долбануло по-настоящему…
