Далия Трускиновская - Пьесы

Старица Марфа. В Троицком соборе все просили меня — согласись, дай сына на царство! Я осерчала — отродясь так зла не бывала! Все припомнила — всех государей, кому крест целовали, а потом не пощадили. Царство разорено, все сокровища из Кремля вывезены, дворцовые села и государевы волости, пригороды и посады разным боярам и служилым людям розданы — чем государь будет ратным людям жалованье платить, на какие средства недругов усмирять? Они мне толкуют про митрополита Филарета — он бы дал сына на царство. А я им в ответ — Филарет в плену у польского короля, узнает король, что у него в руках отец самого государя, сотворит моему мужу зло. Да и как всходить на трон без отцовского благословения?

Шесть часов я с ними лаялась прямо в соборе, в горле пересохло. Доселе не знала за собой такой отваги — на бояр кричать. А вот пришлось.

Наконец они сказали — коли из-за твоего упрямства святые Божьи церкви и народ будут разорены неприятелем, Бог накажет и Михайлу Федоровича, и тебя. Вдруг я поняла — это правда. И еще сказали — вот мы принесли Феодоровскую Богородицу, гляди, гляди на образ-то! Пусть мы напрасно потрудились — но пришествия владычицы устыдись.

Делать было нечего. И я сказала — Матушка Богородица, в твои руки сына предаю… и благословила сыночка… быть ему государем…

Теперь решено ехать в Ярославль, а оттуда в апреле — в Москву.

Государь еще в растерянности. Со всеми грамотами, со всеми склоками ко мне идут. Усмиряй, говорят, государыня-матушка, смуту. А кто воду мутит? Маринка Мнишкувна с Заруцким и его казаками. Все царство успокаивается, им лишь неймется. Нам с государем присоветовали — послать против Маринки войско, воеводой — князя Одоевского, и чтобы со всех городов к нему сходились воеводы с ратными людьми. Этот злой корень мы вырвем. Март — не лучшее время для военного похода. Однако ждать нельзя. Так сказал государь. Он прав — чего ждать — чтобы Маринка с персидским шахом Аббасом сговорилась? А Ивашке Заруцкому отправлена грамота — чтобы повинился, сдался, и многие злодейства будут ему прощены. Но я не надеялась, что он послушает доброго слова.

Марина. Они безумны. Они преследуют меня. Они хотят поссорить меня с Яном. Но он изодрал московскую грамоту в клочья. Мы из Михайлова ушли в Лебедянь. По пятам шел князь Одоевский. Они хотят убить свою царицу. Под Воронежем Ян сказал — придется принять бой.

Бились два дня. Матерь Божья отвернулась от нас. Мы потеряли обоз, потеряли знамена. Но у нас есть царевич! И мы можем уйти за Дон, собрать новое войско! Мы сговоримся с персидским шахом Аббасом! Я отдам ему Астрахань, а он даст войско. И я вернусь в Москву с царевичем и с Яном.

Отчего ты не царь — сказала я моему Яну, отчего ты не благородной крови? Только ты мне по сердцу пришелся, только ты мой коханый. И, когда говорила, сама себе верила.

На Астрахань! У нас довольно сил, чтобы ее взять. Сперва пусть она станет нашей, и оттуда мы можем вести переговоры с шахом Аббасом.

Война еще не кончена. Нет, не кончена!

Старица Марфа. Они взяли Астрахань и убили воеводу, князя Хворостинина. Они договорились с ногайскими татарами, они хотят поднять волжских казаков. Они всюду шлют письма, они зовут к себе донских казаков. Господи, дай хотя бы десять лет мира! Дай государю возмужать! Верни мужа из плена! Нам сейчас не нужна война! Дай людям опомниться! Дай дома отстроить, дай земли вспахать!

Господи, дай извести это зло под корень!

Марина. Куда пробиваться, куда?! Казаки, что нам служили, перессорились с астраханцами. Астраханские паны признали царя Михаила. Мы заперлись в каменном городе, наше положение было ужасно. Ян придумал — нужно пробиться к стругам и уходить водой, по Волге. Сотворил Господь чудо — нам удалось уйти и спасти моего царевича.

Пока царевич жив — есть надежда!

От князя Одоевского мы оторвались. Наши струги вышли в море и вошли в устье другой реки, Яика. Я и не думала, что мое государство так велико и богато реками. С нами было шесть сотен волжских казаков и их атаман, мерзкий человек. Они разбили лагерь на Медвежьем острове. Атаман отнял у меня царевича и держал при себе. Нас с Яном стерегли. Нам надо было бежать — да как же бежать без царевича? А стрельцы князя Одоевского нашли наш лагерь и осадили. Не беда — осада, беда — предательство! Выдали нас проклятые казаки — и меня, и царевича, и Яна.

Старица Марфа. Слава те Господи, Изловили! Изловили и везут в Москву! Да только тут не все государя признали, многие враги с перепугу затаились, из тех, что хотели бы воренка на троне видеть…

Марина. Нас сперва повезли в Астрахань. Эти подлые люди связали меня — меня, царицу! И из Астрахани — вверх по Волге, в Москву. Позор, позор — московская царица в свой город связанная въезжает! Они за это поплатятся. Я всех помню, всех. Ничего, ничего, главное — мы живы. И что нас в Москву привезли — прекрасно! Тут меня помнят, знают. Тут, коли позвать, найдутся верные люди. Не сразу, нет!

Старица Марфа. И впрямь, поди, сыщутся.

Марина. Теперь что может быть? Теперь меня отправят в какую-нибудь обитель, и сыночка — со мной. Верные люди дождутся, чтобы шум стих, и пришлют гонца ко мне, к своей венчанной царице! Главное — чтобы царевича выкрали и спрятали в надежном месте. Там пусть растят своего государя…

Старица Марфа. Непременно сыщутся… покойного-то Дмитрия Ивановича, кем бы он ни был, многие любили…

Марина. Не сразу, не сразу… возмужает царевич, соберутся вокруг него славные паны! Придет он за своей короной! С боем царскую корону возьмет!

Старица Марфа. Опять война? Опять смута? Опять поляки прибегут?

Марина. И въедет мой царевич в Кремль на белом коне!

Старица Марфа. А как же государь?

Марина. А нынешнего царя со всей его родней — в темницу… нет, не в темницу, оттуда выходят… Да мало ли у моих людей клинков и веревок? Лишь бы не сбежал…

Старица Марфа. Опять скитаться, куска хлеба не имея, от обители к обители? Всех остерегаясь? По лесам, по болотам, по колено в снегу? Из-за каждого куста пули ждать, кистеня в висок? Опять? Только-только дух перевели, только-только люди молодому царю поверили… опять?! Нет! Не будет более смуты!

Марина. Царевич мой, счастье мое! На отцовском троне, весь в золоте!

Старица Марфа. Сколько дитяти? Три годочка, четыре? Может, коли отправить в дальнюю обитель, в сибирские украины, пусть там монашествует? Да нет — найдут, выкрадут.

Марина. И рядом — я! В алмазном венце, в жемчугах! Царица!