Далия Трускиновская - Пьесы

И нужно отправить посла к персидскому шаху. Пусть он даст нам настоящее войско. Такое, чтобы всех разгромить! Войско, достойное московской царицы!

Старица Марфа. Наши вошли в Москву! Наши побеждают! А доживу ли до победы — Бог весть. Мы сидим в Кремле, нас не выпускают. Мужнин братец Иван Никитич не защита и не добытчик. Печи топить нечем, выламываем и крушим двери, кровли деревянные разбираем. Хлеба почти не печем, сухарями и водой пробавляемся. Ключник Филька раздобыл бок конины. Будем есть конину, как татаре. А вот когда всех лошадей зарежут…

Смогу ли смотреть, как сыночек помирает и просит: матушка, хлебца?..

Что же… Один Господь мне судья! Мучиться ему не дам. Не дам.

Марина. Плохо дело. Кремль держится пока, да там народ чуть не на стенах от голода мрет. Войско Пожарского его все лето осаждает. Казаки, которых послал Ян, не справились — их схватили, они сознались. Это плохо. Ян сказал — Пожарского нам не одолеть, он теперь наш смертный враг, когда он возьмет Кремль — и до нас доберется. Надо уходить к Рязани и собирать там новое войско.

Старица Марфа. Я второй день не ела. Сухари лежат под половицей, для Мишеньки. До Покрова не доживем. Феденька, муж, прости — не сберегла сыночка.

Марина. Ян торопит. Царевич болен, но ехать надо. Потерпит. Потом сам к ногам моим падет, руки целовать будет, когда узнает, что я для него царство сберегла. Приедем в Рязань — буду лечить.

Прискакал гонец. Пожарский в Кремле!

Старица Марфа. Слава те Господи!

Марина. Надо уходить. А меховые одеяла на что? Завернем царевича, в возке его укачает. Главное, чтобы наши казаки не разбрелись. Что же, начнем сначала. Это мой престол, я буду бороться за него до последнего!

Старица Марфа. Мы живы, целы — чего же еще? Прочь, прочь из Москвы! Спрячу сыночка, пока смута не кончится. Сперва — в Домнино, там решим, в которой обители будем жить.

Как это плохо — женщине самой решать… Был бы муж рядом…

Да полно, женщина ли я? Что во мне теперь женского? Каменная глыба. Одним живу — сыночка сохранить. Кажется, стрела в меня ударит — так отскочит, и пуля отскочит.

Хорошо было за мужниной спиной, да не судьба…

Однако в Домнине будет опасно, на дорогах шалят, бродят разбежавшиеся из Москвы казаки, что служили панам. Стало быть, в Кострому, в Ипатьевскую обитель. Там буду мужа ждать. Пусть приезжает — теперь-то ведь его домой отпустят! — и сам решает, как быть. Пусть сам будет сыну обороной.

Марина. Наши казаки разграбили Коломну, взяли добычу. У нас семь тысяч ратников. Ян ведет их на Рязань. Там мы соберем настоящее войско и двинемся на мою столицу.

Но лазутчики донесли — на помощь Рязани идет целое татарское войско из Казанского царства. Ян забеспокоился — риск велик.

Куда идти, чтобы потом с победой в мою Москву вернуться?

Старица Марфа. Неужто муж и к Земскому собору в Москву не поспеет? Как же там без него? От всех городов собираются выборные люди, собираются бояре и князья, купцы и казаки, миряне и иереи. У всех одно на уме — хватит смуты, надобен царь!

Когда ж такое бывало, чтобы царя выбирали? Про Шуйского и вспоминать не хочу — не царь он был, царишко, старый дурак. А нужен настоящий, чтобы царство усмирил. Ох, и тяжко ему придется…

В обители после кремлевского сидения хорошо, тепло, сытно. Мишенька мой еще в Макарьевском монастыре к службам пристрастился, доволен, и вся братия им довольна. И хочется внуков дождаться, и думаю — коли смуту не усмирят, сыночку, может, умнее всего постриг принять? Обитель и осаду выдержит, и безопасно в ней. Коли он вздумает постричься — как решить без мужа?

Шла четвертая неделя Великого поста. Мы сидели с сыном у малого окошечка, глядевшего на двор, и толковали о монашеской жизни. И тут в дверь келейки заколотили. Мишенька отворил, влетел инок молоденький, на лице — восторг неземной, бух на колени! Матушка, кричит, матушка Марфа, гонец прискакал! К обители нашей чуть ли не крестный ход движется от самой Москвы! Я ему — опомнись, что за крестный ход, зачем? А он — матушка, не гневайся, впереди идут архиепископы, архимандриты, за ними знатные бояре и князья, за теми — стольники, дворяне, выборные от городов, выходи с сыном, матушка, встречать их! Я все не пойму — для чего мне их встречать? А для того, что идут Михайлу Федоровича твоего звать в цари! Бить челом будут, чтобы согласился взойти на престол! Так-де Земский собор порешил!

Кто — на престол? Мишенька — на престол? Да знаешь ли ты, дурак, что московский трон — это самое опасное место во всем царстве? Царя Ивана отравили, царь Федор оттого уцелел, что его Бориска Годунов берег, сам Бориска плохой смертью помер, царь Дмитрий Иванович — порублен саблями, царь Васька Шуйский — чуть не за шиворот с престола сведен и в Чудов монастырь сдан, потом к полякам попал, жив ли, нет — не ведаю! Нет моей воли на то, чтобы сын царство принял! Один он у меня! Не пущу!

Марина. Эти нелепые люди вздумали выбирать себе нового царя, как будто у них нет законного царевича! Кто он, этот Михайла Романов? Покойного царя Федора племянник? Не по крови родня, не по крови! А мой царевич — от самого царя Ивана, родня по крови! Внук царю Ивану, то всем ведомо!

Старица Марфа. Они мне говорят — из-за трона все перессорились, одни хотели царем князя Трубецкого, другие — князя Пожарского, и князья Голицыны за трон бились, и князья Черкасские, если за кого стоят бояре — то казаки против, если за кого казаки — бояре против. А твой сынок, матушка, всем люб — только его имя всех и примирило. А я им — не, не дам, не будет на то моего материнского благословения! Они мне — муж твой, митрополит Филарет, дал бы! А я им — нет, нет, нет!

Они мне — весь народ хочет в цари Михайлу Романова! Я им — нет! Я им — молод, глуп, царскому ремеслу не учен! Они мне — и хорошо, что молод, ничем себя в смуту не запятнал, его народ любить будет. Я им — не верю этому народу! Измалодушествовался народ! Опять поляки к нам сунутся — этот народ моему сыну не защита! Они мне — больше на трон звать некого, один Михайла Федорович всех примирит, или тебе, матушка, новая смута нужна, или тебе в Кремле сухие корки с сыночком глодать полюбилось?

Не хочу, чтобы мой сын был царем. Не хочу. Пусть бы мы жили в наших вотчинах, подальше от Москвы, я бы жену ему нашла красавицу, жили бы тихо, Богу молились… не надо нам царства!..

Марина. Узнав, что Михайла Романов на царство зван, наши казаки переполошились. Одни решили к нему идти, другие пока что нам верны. Нет, не обойтись без персидского шаха. А посол, к нему посланный, не возвращается. Ян говорит — не иначе, люди Пожарского перехватили. Нужно еще письма слать. Вот что — я ему свою руку пообещаю. Пусть возомнит, будто может на московской царице жениться! Вот будет славная потеха! Держись, пан шах!