Кодзи Судзуки - Kольцо

— Так, всего получается восемь… Да, в шестьдесят пятом году вместе с ней к нам поступило восемь стажеров, — он помахал пачкой машинописных листов.

— Можно взглянуть?

— Пожалуйста, пожалуйста.

К каждому листу было подклеено две фотографии — одна по грудь и одна в полный рост. Сгорая от нетерпения, Ёсино вытащил лист с биографией Садако Ямамуры и посмотрел на фотографию.

— Вы сказали, что в этой женщине было чтото жуткое?

Ёсино недоумевал. Слишком уж далека была реальная Садако на фотографии от образа, нарисованного Аримой.

— Вы шутите. Что же тут жуткого? Да я такое красивое лицо вообще впервые вижу!

Ёсино вдруг подумал, почему он сказал не «красивая женщина», а именно «красивое лицо». Действительно, лицо было просто безупречным, но при этом совершенно лишенным женственной округлости, мягкости. Хотя на фотографии в рост она выглядела очень даже женственно: тонкая красивая талия, изящная линия голени… Но даже несмотря на редкостную красоту, через двадцать пять лет от нее останется только память как о «жуткой» или «мерзкой особе». А ведь для нормального человека гораздо естественнее было бы сказать «замечательно красивая девушка». Ёсино стало безумно интересно попытаться отринуть все очевидное, внешнее, и разглядеть в ее лице истинную, «жуткую» личину.

17 октября, среда

Стоя на перекрестке АоямаОмотэсандо, Ёсино снова достал блокнот.

МинамиАояма 61, жилой блок Сугияма. По этому адресу двадцать пять лет назад жила Садако Ямамура. Название дома явно не увязывалось с респектабельным теперь районом, и Ёсино даже не надеялся найти его здесь. Квартал 61 был сразу за углом, по соседству с картинной галереей Нэдзу, но, как того и опасался Ёсино, на месте прежнего барачного здания Сугияма с дешевыми квартирами теперь возвышался роскошный жилой дом из красного кирпича.

— Ну конечно, размечтался, найдешь ее, пожалуй, через двадцать пятьто лет!

Теперь рассчитывать можно только на оставшихся семерых ее сверстников. Ёсино коекак удалось достать координаты только четверых из тех, что вместе с Садако пришли в театр. Если окажется, что и у них нет никаких сведений о Садако, нить оборвется окончательно. Почемуто Ёсино не мог избавиться от чувства, что все так и получится. На часах было уже одиннадцать. Теперь нужно было сообщить Асакаве все, что удалось узнать, и он заскочил в ближайший магазин канцтоваров, чтобы отправить факс в отделение «МНьюс» в ИдзуОсима.

В это время Асакава и Рюдзи были в доме Хаяцу в Осима, где и располагалось отделение газеты.

— Эй, Асакава, слышишь? Успокойся! — рявкнул Рюдзи в спину Асакаве, метавшемуся по комнате, — Что толку психоватьто?

…Максимальная скорость ветра, …давление в центральной области, …миллибары, …ветер северосеверовосточный, …зона повышенной штормовой активности, … волнение на море выше допустимого уровня. Непрерывно сообщаемые по радио метеосводки были словно специально составлены, чтобы играть на нервах Асакавы.

Тайфун N21, с эпицентром в 150 км южнее мыса Годзэн, сохраняя скорость ветра 40 м/с, движется в направлении северосеверо восток с постоянной скоростью 20 км/ч, и предположительно к вечеру достигнет южной части района Осима. В этих условиях, восстановление нормального воздушного и морского сообщения ожидается не ранее четверга.

— Ты понял? Не ранее четверга!

У Асакавы вскипали мозги.

…Тайфун, сволочь! У меня крайний срок завтра — давай, проходи быстрее или вообще сваливай к чертям в тропики!

— Черт побери, на этом острове корабли и самолеты вообще когданибудь с места сдвинутся или нет!? — он уже не знал, на что обрушить свой гнев.

…Зачем он вообще сюда притащился? Но теперь, сколько ни терзайся — слезами горю не поможешь. Да и о чем, до какого предела теперь сожалеть? О том, что посмотрел это проклятое видео или почувствовал неладное в смерти Тиэко и Иваты Сюити? Или что не вовремя и не в том месте сел в такси? Аа, провались оно все в задницу!

— Эй, успокойся, тебе говорят! Ты что, человеческого языка не понимаешь? Кого теперь винитьто, Хаяцусан что ли? — Рюдзи неожиданно ласково взял Асакаву за руку, — Ну, сам подумай. А вдруг заклинание действует только здесь, на этом острове? Это ведь тоже возможно, так? Вот например, те четверо молокососов почему его не применили? Может, просто бабок не хватило, чтобы сюда добраться… Ведь возможно же? Вот и представь себе, что этот тайфун — ветер удачи. Глядишь, и полегчает.

— Для этого сначала нужно это заклинание найти! — Асакава оттолкнул руку Рюдзи. Видя, как два здоровенных мужика шумят, бесконечно повторяя «заклинание, заклинание», супруги Хаяцу переглянулись, вследствие чего Асакава тут же решил, что они над ним насмехаются.

— Что тут смешного?! — спросил он и двинулся на них, но Рюдзи успел поймать его за руку и теперь уже сильнее потянул на себя.

— Ну хватит, разошелся! Что ты выпендрежем своим изменишь?

Понимая взвинченное состояние Асакавы, сердобольный Хаяцу уже начинал невольно винить себя за то, что тайфун парализовал транспорт. Скорее даже, просто ощутил нормальную человеческую жалость к человеку, который изза этого тайфуна вынужден так страдать. Он искренне желал, чтобы Асакаве удалась его работа. С минуты на минуту должен был прийти факс из Токио, и понимая, насколько ожидание подстегивает волнение, Хаяцу стремился хоть какнибудь разрядить обстановку.

— Как продвигаются ваши поиски? — спросил он нарочито спокойным голосом.

— Да, так себе…

— Тут совсем рядом живет сверстник Сидзуко Ямамуры, который знал ее с детства — Минамотосан. Может быть, стоит позвать? Сам он рыбак, но в такую бурю в море не выходит и наверняка сейчас скучает дома, так что с радостью придет.

Хаяцу подумал, что сбор информации поможет Асакаве развеяться.

— Он, правда, старенький уже — под семьдесят, не знаю, получится ли содержательный разговор, но все лучше, чем просто сидеть и ждать.

— Мм…

Хаяцу не стал дожидаться ответа, повернулся и крикнул жене, возившейся на кухне.

— Позвоника Минамото, скажи, пусть сейчас же придет!

Как и сказал Хаяцу, Цуги Минамото рад был поболтать, тем более о том, что касалось Сидзуко Ямамуры. Сам он был на три года старше ее, и теперь ему было шестьдесят восемь. Сидзуко не только была знакома с ним с детства, но и была его первой любовью. Когда рассказываешь, прошедшие события легко и во всех подробностях всплывают в памяти, то ли оттого, что память оживает, то ли само наличие слушателя воодушевляет рассказчика. Говорить о Сидзуко для Цуги Минамото означало пробуждать воспоминания о прошедшей юности.