Рэйчел Кейн - Горькая кровь

Такая улыбка не была тем, что она видела очень часто, и это заставляло чувствовать себя великолепно.

— Я тоже люблю тебя, — сказал он, и это чувствовалось как какой-то этап для нее, когда они чувствовали себя настолько легко друг с другом, чтобы просто говорить это всякий раз, когда они хотели, не чувствуя при этом неловкость или страх.

Мы взрослеем, подумала она. Мы взрослеем вместе.

Он обнял ее, и они шли близко друг к другу всю дорогу домой. Свет заходящего солнца был зловеще-красным и золотым, разливаясь по огромному открытому небу, и это было красивее всего, что Клэр когда-либо видела в Морганвилле.

Спокойствие.

Однако, это было в последний раз.

Глава 8

Амелия

Я не знала ни одного, вампира или человека, кто мог бы сбить Мирнина с пути уезда из города, раз уж он так решил, был ли он безумным, маниакальным, разрушительным или же просто целеустремленным. Поэтому когда охранники сообщили мне, что он отказался остановиться на посту в коридоре у моего офиса, я не стала требовать, чтобы они попытались задержать его. Это, возможно, подействовало бы в течение нескольких минут, часов, дней, но Мирнин не забыл бы. Он просто начал бы все заново и рано или поздно добился бы успеха.

Я нажала кнопку на телефоне — неуклюжее и обычное устройство на мой взгляд, ничего привлекательного — и сообщила моему помощнику, что после его прихода она не должна стоять на его пути. Бедняжка, она получила достаточно жестокого обращения в последнее время от людей, а также от вампиров.

Только я смогу справиться с любой мерой успеха Мирнина.

Он ворвался в мою дверь с силой тропического шторма, да и буйство красок на его лице напомнило мне, что… так много оттенков, и ни один из них не дополняют друг друга. Меня не волновал каталог всех нарушений, но он начинался с пиджака, который он выбрал. У меня не было названия для этого конкретного оттенка оранжевого, кроме "неудачный".

— Это моя последняя попытка что-то сделать, чтобы ты увидела смысл, — сказал он. Кричал на самом деле. — Будь ты проклята, как долго мы работали, сколь многим мы жертвовали? Чтобы посмотреть, как ты бросаешь все это ради него…

Я уже решила задолго до его величественного прихода, каким будет мой первый шаг, и, не делая лишних движений, я ударила его прямо по лицу. Такая сила могла бы свалить крепкого смертного; это, конечно, притормозило Мирнина, оставив красный след от удара с вырисовывающимся розовым силуэтом моих пальцев.

Он моргнул.

— Можешь приберечь свои хорошо отрепетированные слова, — сказала я. — Я не услышу ни одного из них. Это опрометчивое вторжение подходит к концу.

— Амелия, мы были друзьями…

— Не смей говорить мне, как много лет. Я могу считать так же, как и ты, а в те дни, когда ты был сумасшедшим, даже лучше, — огрызнулась я. — Сядь.

Он выглядел странно внимательным. Я ходила. Я делала это чаще, чем обычно входило у меня в привычку, поэтому свела это на раздраженные нервы. Морганвилль в последнее время казался невыносимым, как сломанная игрушка, которая никогда не починится независимо от того, сколько времени и любви я затрачу на ремонт.

Мирнин сказал:

— Теперь ты даже двигаешься как он.

— Молчать! — я повернулась к нему, зарычав, и знала, что мои глаза полностью заполнились малиновым.

— Нет, — сказал он с жутким спокойствием. Мирнин делал много разных вещей, но он редко был спокойным, и в моменты, когда это происходило, пора было начинать волноваться. — Есть кое-какие люди, которые могут сказать, что это отличная партия для тебя, что ты нуждалась в сильной правой руке, чтобы успокоить страхи вампиров и подчинить человеческое население. Я не тот. Сэм подходил тебе, Амелия. Благодаря ему ты больше чувствовала себя частью мира, которым правила. Оливер никогда не станет этого делать. Он не чувствует ответственности за тех, кого он уничтожает, и…

— Произнесешь его имя еще раз, и мы закончим, — перебила я. Это я и имела ввиду, и этим сочился каждый слог, что я сказала.

Мирнин еще мгновение сидел, глядя мне в глаза, а затем кивнул.

— Тогда мы действительно закончили, — сказал он. — Я просто должен был удостовериться, что ты будешь за пределами моих надежд и помощи. Но если он полностью опутал тебя, то будет делать так, как пожелает. Как это больно.

— Ты думаешь, я такая… такая глупая? До такой степени слаба, что позволила бы какому-то человеку…

— Не просто человеку, — сказал Мирнин. — Однажды он переманил целую нацию, чтобы убить своего короля. Он убеждает. Он оказывает влияние. Возможно, он даже не собирался этого делать, но такова его природа. И пока еще ты более влиятельна, чем он, безусловно, но пока ты ему доверяешь, сложно сказать, что он сможет совершить через тебя.

Его слова оставили холод внутри меня, холод, который я не чувствовала с того момента, как признала необходимость отношений с Оливером, его верности, его внимания. Я была одна так долго, деда Майкла — Сэма Гласса я любила, но, за исключением нескольких драгоценных моментов, всегда осторожно, издалека. Оливер пришел ко мне, как буря, и эта ярость была… очищением.

Но действительно ли Мирнин был прав? Могла ли я быть жертвой, как и многие другие, смертельного очарования Оливера? Было ли то, что я здесь делаю, правильным или просто удобным для его стремлений?

Я медленно села в кресло напротив самого старого в моей жизни друга, единственного, кому — в конце концов — я доверяю больше, чем любому до сих пор ходящему по земле, и сказала:

— Я знаю свой собственный ум, Мирнин. Я Амелия. Я Основатель Морганвилля, и все, что я делаю здесь, я делаю для всеобщего блага. Ты можешь доверять этому. Ты должен.

В его глазах была грусть, которую я не могла понять, хотя кто когда-либо мог понять Мирнина полностью? Я не могла этого утверждать, не могла и Клэр, девушка, которой он доверял так сильно. А потом он встал и с легкостью, полученной за тысячи лет опыта, сделал изящный, древний поклон, взял мою руку в свою и поцеловал с величайшей любовью и уважением.

— Прощай, — сказал он.

А потом он ушел.

Я медленно прислонила руку к груди, нахмурившись, и осознала, что баюкаю ее, потирая то место, куда прикоснулись его губы, как если бы они обожгли меня. Прощай. Он много раз угрожал, что уйдет, впадая в истерику, но это казалось иным.

Это был спокойный, обдуманный и, прежде всего, печальный отъезд.

— Мирнин? — мягко сказала я в тишине, но было слишком поздно.

Слишком поздно.

Глава 9

Клэр

Шейн зашел в дом раньше Клэр, в то время как она закрыла и заперла за собой дверь; видимо ей повезло, что так было, потому что пока она задвигала засов, услышала, как он сказал: