Наталья Корнилова - Душа в рассрочку

– А что же требуется от меня, – с готовностью спросила Светлана.

– До этого ещё дойдём, времени у нас много. А пока вернёмся к графине. Она быстро собрала вокруг себя высокопоставленных особ, занимающихся от скуки всевозможными гаданиями и ворожбой, и предложила им более действенные и интересные способы времяпрепровождения, запретив рассказывать что-либо своим мужьям. Она сколотила тайную секту и объявила себя жрицей. На этом самом месте, где мы сейчас находимся, богатые дамы построили часовню для отвода глаз, а под ней вот эго подземелье, где они проводили чёрные мессы и предавались разврату, освобождённые графиней от укоров совести, то есть отдав свои души на погибель моему предку. Здесь частенько бывала сама Екатерина и наслаждалась зрелищами убийств и истязаний мужчин, которых затаскивали сюда под всевозможными предлогами, и никто из них не выходил отсюда живым.

Графиня Раевская могла с необыкновенной лёгкостью навести сильную порчу или даже мысленно спровоцировать убийство чьего-нибудь недруга. Её все боялись и слушались, не зная, что за неё работает мой предок. Отсюда по всем городам России расходились невидимые магические нити, разрушая в сознании верующих фанатиков представления о религии как о святыне, незыблемой и единой. В искусстве стали появляться еретические и богопротивные направления, священники были фактически отринуты от власти, чего до конца не смог сделать даже Пётр Великий, и Россия быстро стала меняться в лучшую, с нашей точки зрения, сторону.

Поколение, рождённое от этих женщин-чернокнижниц, как ты знаешь, было очень прогрессивным и талантливым и вполне проявило себя в начале девятнадцатого века. Если ты помнишь, все великие поэты, писатели, художники и музыканты были выходцами из богатых семей дворянской крови. Это тоже было куплено ими в обмен на незначительные услуги для моего предка. Они, как и твоя прародительница, думали о своих детях, только она пошла ещё дальше и решила дать счастье потомку в четвёртом поколении, то есть тебе, Светлана. Но ей пришлось дорого за это заплатить. Случилось так, что вместо счастья она навлекла на своего потомка, кем бы он ни был, проклятие. Когда ей стукнуло двадцать пять, она была уже очень богатой и знатной женщиной и пользовалась большим влиянием при дворе, пугая всех своими таинственными способностями. Предок был доволен и счастлив. Но когда ей стукнуло сорок лет, она, на свою беду, влюбилась, и в кого бы ты думала? Нет, не догадаешься – в монаха. Муж был тут же сведён ею с ума и отправлен в жёлтый дом, она забросила свои обязанности и начала сохнуть по какому-то вшивому монаху, которому даже нельзя было выйти из Коломенского монастыря, чтобы поцеловать возлюбленную, которая поселилась рядом в деревне, в простой крестьянской избе, и целыми днями торчала у ворот, не внемля никаким уговорам подруг. Монахи, зная, по слухам, о её не совсем богоугодных делах, не разрешали своему товарищу по заточению даже смотреть на неё из окна. Мой предок терпеливо ждал, когда же она образумится и вернётся к нему. Но та сохла и чахла у всех на глазах, не в силах избавиться от чар своей любви. Даже магия предка была бессильна что-либо сделать, а это, как ты понимаешь, многое значит. Он не мог найти способа, чтобы пробить её биополе, очень сильное уже к тому времени, благодаря, кстати, самому предку, и подпитать её своей энергией, чтобы она хотя бы не умерла от истощения. А проклятый монах, который только один мог накормить её энергией и вернуть к жизни, отказывался иметь дело с язычницей. Вот тогда-то и решилась твоя судьба, моя дорогая Светлана. Графиня стала умолять предка, чтобы тот позволил ей окреститься и принять христианскую веру по-настоящему, а не фиктивно, как было до сих пор, когда все эти женщины ходили в церковь и добросовестно делали вид, что молятся, думая о подземелье. Слава богу, хуже от этого никому не становилось. Предок, видя, что другого выхода нет, отпустил графиню, но заломил за это свою цену: когда её потомку в четвёртом колене исполнится двадцать пять лет, его душа должна будет принадлежать его потомку, то есть мне. Но и это ещё не самое страшное, моя милая…

– Да мне вроде бы пугаться уже нечего – душа у тебя.

– Э-э нет, это ещё не все. Не знаю, что тебе там написала графиня в своём завещании, но мне завещано превратить тебя в убийцу, причём ни славы, ни богатств тебе не положено, так как все уже получила твоя предшественница, а ты должна отработать её долг. Единственное, от чего ты будешь отныне получать наслаждение и без чего не сможешь прожить и дня, – это купание в крови своих жертв. Не знаю, как уж ты это будешь делать, но без этого ты будешь очень страдать. Прости, но это не моё желание, и я не в силах что-либо изменить, хотя лично мне больше понравилось бы какое-нибудь менее кровожадное и более приятное применение твоей души. Но, сама понимаешь, долг есть долг, так что не обессудь.

Светлана неожиданно рассмеялась:

– Да ладно, чего уж там, не переживайте за меня! То-то я чувствую, что меня так и тянет пришить того подонка, что валяется внизу.

– Это ты ещё успеешь сделать. А теперь расскажи, зачем ты прятала в нем душу?

– А черт его знает, дурой была, не понимала своего счастья. Мне же мать, когда умирала, как сказала: стукнет двадцать четыре – вскрой конверт из сейфа. Я и вскрыла, а там завещание графини Раевской. Я глазам не поверила, когда прочитала, подумала, что какое-то сумасшествие. А потом навела справки, и выяснилось, что графиня завещания вообще не оставила, потому что оно исчезло при невыясненных обстоятельствах, значит, у меня и вправду был подлинник. Как уж он до меня дошёл – понятия не имею, но дошёл, и на том спасибо – И что же там было написано?

– Я его почти наизусть выучила, пока рвала над ним свои волосы от страха Могу привести почти дословно, хотя оно и не очень краткое. Хотите?

– Умираю от любопытства!

– «Тому, кому это предназначено, то есть моему потомку в седьмом колене. Лучше, если это будет мужчина…»

– Это точно, – вздохнул Закревский, – мужчине проще быть убийцей – Это мы ещё посмотрим, – усмехнулась она и продолжала:

– «…тогда особых проблем не будет, но если женщина (господи, спаси твою душу, моё бедное дитя), то читай внимательно и ничего не упусти. Тебе исполнилось двадцать четыре года и можешь с полным правом считать следующий год последним в своей жизни…» Тут я особенно обрадовалась. «… Потому что, когда тебе исполнится двадцать пять лет, твоя душа попадёт в недобрые, по людским понятиям, руки.

Считай, что такой страшной ценой я купила свою любовь, и можешь относиться ко мне как угодно, нисколько не жалею об этом». Вот стерва! «Единственное, что я могу для тебя сделать, это дать пару верных советов на случай, если тебя не устроит перспектива стать чудовищем в человеческом образе. Не хочу тебя пугать и потому не скажу, каким именно чудовищем тебя сделают, но, если ты женщина, это будет нелегко пережить. Я оставила два завещания, и одно должна была прочитать твоя мать. В нем я просила сделать все, чтобы к двадцати пяти годам у её первого ребёнка не было детей, если она желает ему счастья.