Сальмонелла. Кормилище Ужасов (СИ) - Кунгурцев Андрей

Охотник остановился, повернул корпус в сторону Андрея, крепко сжимая в руке топор. Но он не шел вперед, словно не видел врага.

— Дай угадаю, Пича, он все прекрасно видит, но благодаря тебе, меня он не может почувствовать, — предположил Андрей.

— Ты прав. Но это не он, а они, — прошипела Пича, — это трое детей, которых слепили в одного исполина.

— Да уж, — сглотнул Андрей, не решаясь больше привлекать внимания, — уходим.

Безглавая фигура с топором развернулась, так и не заметив свою жертву, и прошла вперед.

Андрей задумался, достал свой телефон, открыл карту города. Осмотревшись, он нашел вывеску с адресом, и сделал определенные выводы.

— Погоди, Пича, этот исполин сейчас идет туда, куда вояки должны вести гражданских, — Андрей посмотрел на ворона, — он их перерезать всех собирается?

— Думаю, это очевидно, — ответила Пича.

— Нужно его остановить, — сглотнул Андрей, — мы не можем просто уйти в другую сторону зная, что какая-то кукла устроит резню у второго КПП.

— Решать тебе, — ответила Пича, и Андрей, кинув кроткий взгляд на свой автомат, направился следом за исполином.

***

По одной из главных улиц Вишнецка, которая ведет напрямую ко второму пропускному пункту, спешно двигались вперед несколько сотен людей. Впереди было четверо вооруженных солдат. Колонну людей сопровождали еще двое вояк, иногда подгоняя нерасторопных гражданских. Если бы не новость об эвакуации, то создалось впечатление, что стадо ведут на убой.

Люди возмущались, почему нет машин, автобусов, но военные лишь отмахивались, мол сложности на пропускном пункте, ведь они и сами не знали, почему ни одна машина не может попасть в город. Впереди, в километре от пешеходов уже собиралась довольно крупная пробка, люди на машинах эвакуировались сами, но по непонятным никому причинам пробка не двигалась от слова совсем.

Людей на автомобилях, которые заезжали на улицу, позади колонны идущих, солдаты разворачивали, жестом давали понять, чтобы ехали в объезд. Вскоре к колонне присоединился зеленый УАЗ патриот, в котором было четверо патрульных. Автомобиль ехал медленно, за колонной людей.

К этому времени уже серьезно похолодало, пусть и солнце светило ярко.

— Как думаешь, Илюх, не врут про купол? — поежился один из солдат впереди, обратившись к сослуживцу.

— Да я хрен знает, — сказал Илья, выпустив изо рта еле заметный клуб пара, — но то, что ни одна машина не может выехать, это факт. Иначе уже давно бы все рассосались.

— Может в ФСБ примут меры, вертушка то наша уже кружила здесь, — вмешался в разговор третий солдат, Анур, казах по национальности.

— Да тут вообще чертовщина какая-то творится, — прошептал тот, что и начал разговор, — после землетрясения первый КПП до сих пор не отвечает. С Москвой товарищ капитан связаться не смог, он там в штабе рвет и мечет. Мы блин отрезаны от мира. Пацаны с Обвала тоже на связь не выходят, уж одному Богу известно, что там произошло у них.

Внезапно, всех отвлек громкий звук разбивающегося стекла. Солдаты сразу схватились за автоматы, посмотрев вверх. В одной из квартир многоэтажного дома разбилось окно, и через считанные секунды на дорогу вместе с крошевом стекла рухнуло женское тело, переломавшись при падении. Все произошло так быстро, что никто даже среагировать не успел. Из того же окна выпрыгнул крупный мужчина с топором в руке, без вреда приземлившись неподалеку от убитой женщины.

То, что все увидели, заставило их в ужасе замереть. Голова у этого исполина была женская, мертвецки бледные глаза смотрели на солдат, а потом открылся рот, и оно завопило.

— ЭТО НЕ МОЯ ГОЛОВА!

Вслед за воплем, три руки, показавшиеся из рукава плаща, сорвали женскую голову, бросив в сторону, как ненужный атрибут. Теперь перед всеми стоял обезглавленный колосс, который пошел вперед, сжимая в руке топор.

— Огонь, твою мать! ОГОНЬ! — заорал один из солдат, и автоматные очереди заставили воздух трястись.

Пули рикошетили окровавленную рубашку, но существу было плевать. Он за считанные секунды настиг военных, и замахнулся топором. Огромное, кровавое лезвие срубило подряд три головы, в живых остался лишь один вояка, что стоял в стороне. Люди, до этого еще не понимающие, что собственно происходит, начали орать, как сумасшедшие. Началась паника, люди толкались, разбегались, суетились, падали, топтали друг друга. А Охотник за головами начал зверствовать. На улице в считанные секунды разверзся ад, этот монстр махал топором наотмашь, он рубил людей налево и направо, рекой лилась кровь. Отрубленные конечности, головы падали на землю, асфальт окрашивался красным. Паника лишь усиливалась, кто-то пытался остановить убийцу, но эта тварь с огромным топорищем даже не обращала внимания на какие-либо повреждения, а нападающих мгновенно ждала смертная казнь от взбешенного Охотника.

Несмотря на похолодание, воздух на улице раскалялся, как и лезвие топора Охотника, которое уже начало источать противный, едкий дым, пока он рубил одного за другим. Дети, старики, женщины, мужчины, ему было плевать. Безумный исполин продолжал зверствовать, двигаясь вперед. Уже много людей покинуло улицу, забились по подъездам, но от карателя им не спрятаться. Почувствовав однажды жертву, Охотник найдет ее где угодно. Радуйтесь жалкой минуте жизни, которую смогли для себя выкроить, жалкие тараканы.

Улица стремительно опустела, на военном УАЗе загорелись проблесковые маячки, завыла тревожно сирена, солдаты, сопровождающие колонну, наконец, смогли пробраться к зачинщику хаоса, но в этом не было смысла. Охотник расправился с вояками так же легко и быстро, он не видел разницы между вооруженными людьми и безоружными, он убивал всех. Он карал, ибо он есть суд, он есть смерть, он есть кара. На опустевшей улице остался лишь УАЗ, в котором сидели уже только двое вояк. Железный монстр ревел в предвкушении раздавить недоброжелателя. Водитель так крепко сжимал руль, что у него набухли вены на лбу, пассажир же, смотря на обезглавленного урода, что есть силы заорал.

— ДАВИ ЕГО НАХУЙ!

Монстр в очередной раз взревел, и с визгом колес сорвался с места. Но Охотник не стал дожидаться своей участи быть переломанным. Он замахнулся, швырнув топор в водителя. Окропленный кровью сотни людей, топор врезался в стекло, без шансов разбив его, и лезвие прошло через голову водителя, разрубив ее на две половины. Машину сразу повело в сторону, голова водителя чавкнула, по рваному срезу рухнула вперед, и УАЗ врезался в железный столб, который его и остановил.

Пассажир попытался выйти из машины, но Охотник его опередил. Вырвав заблокированную дверь вместе с шарнирами, он схватил за шкирку вояку, вышвырнул его из машины как бездомного котенка. Не успел тот и опомниться, Охотник склонился над ним, схватив за волосы, и что есть силы начал бить об асфальт. Остановился он, лишь, когда от головы солдата осталось кровавая каша.

Вытащив из машины свой топор, который остановила спинка сидения, Охотник начал выискивать следующую жертву. Никто на этой улице не выживет, ему нужны все головы, до единой, и он их все найдет. Никто не спрячется от Охотника за головами.

Улица была щедро усыпана кровавыми ошметками, изредка подергивающимися конечностями, в воздухе стоял запах сырого мяса, крови и смерти. Все было залито кровью.

Несмотря на свою прыть, Охотник упустил одну жертву. Девушку, что поднималась с ушибленной головой среди кучи трупов. Ее джинсы были окровавлены, но кровь была не ее. Куртка была разорвана, как и футболка, что было видно очертание ее бюстгальтера и ложбинки груди. Брюнетка поднималась на ноги, но Охотник уже шел в ее сторону.

Девушка не смогла бы уйти, а тем более убежать, ее джинсы местами были порваны, а на коже были ссадины. Девушка, прихрамывая, сделала тяжелый шаг в сторону.

Охотник был рядом, совсем близко, он уже готовился покарать жертву, но на улице раздалось несколько громких выстрелов. Палач замер, потому что выстрелы были адресованы его спине. Следующие несколько выстрелов угодили ему в руки, заставив выронить топор. Охотник обернулся, девушка тоже посмотрела в ту сторону, где стоял парень с автоматом и практически черным вороном на плече.