Клари Ботонд - Любовники старой девы

— Он мог бы заехать в замок!

— Он говорит, что был далеко от замка и предпочел остановиться в деревне.

— Он любит охоту?

— Да, он, должно быть, унаследовал эту страсть от деда!

— Я подарю ему нового сокола!

— Воля твоя!

— А ты не любишь охотиться?

— Нет! Предпочитаю развлечения, менее кровожадные!

— Я тоже ненавижу охоту! В год твоего приезда в Гёзале случился пожар?

— Выгорело дотла именно то крыло, где хранились семейные реликвии — оружие, портреты…

— Это могли сделать нарочно?

— Думаю, это была случайность. Никто не мог знать о том, что я приеду!

— Маргарета украсит своим присутствием сегодняшний прием?

— Да, она будет.

— Она — чудо!

ГЛАВА 28

Маргарета остановилась перед ним.

— Тебе, должно быть, всегда странно и неприятно видеть меня в дорогих нарядах! Я смешна, скажи мне правду?

— Разве тебе не говорит правды зеркало? А восхищенные взгляды? А слова любви?

— Для меня существует лишь одно зеркало — ты!

— Я люблю тебя! Сегодня королева назвала тебя «чудом»!

— Когда говорила с тобой наедине…

— Она знает, что я люблю тебя!

— Ты хочешь вернуть Гёзале?

— Пусть Михал получит обратно свои родовые земли и замок.

— Королева естественна, а я… И она — королева…

— Я уже не в том возрасте, когда влюбляются в пожилых женщин! И, кроме того, одна старуха у меня уже есть!

— Давай уедем!

— Погоди немного!

— Ты всё еще любишь меня?

— Люблю. Потому что ты моя беззащитная девочка!

— Твоя старуха! Твоя старая дева!

— Люблю!

— Поклянись!

— Чем?

— Моей жизнью!

— Не буду. Это грешно! Хочешь, поклянусь своей?

— Нет. Скажи просто, что любишь меня. Скажи еще раз!

— Люблю, — отвечал Жигмонт тихо и серьезно.

Жигмонт отдал несколько распоряжений конюхам. Затем вышел из конюшни на широкий зеленый двор. Здесь выезжали кровных коней. Издали Жигмонт заметил своего сына Михала. Жигмонт замахал рукой, привлекая внимание юноши, но тот не видел его. Тогда Жигмонт приложил ладони ко рту и громко позвал:

— Эй! Михал!

Молодой человек услышал, потрепал лошадь по холке, кинул повод слуге и побежал к отцу.

Прежде всего Михал отличался от отца светлыми волосами. Юноша не был очень высокого роста. В коротком камзоле, стянутом поясом, в сапогах для верховой езды, он остановился перед отцом и улыбнулся. Лицо его, когда он улыбался, производило чуть комическое впечатление, должно быть, из-за выступающей нижней челюсти. В его фигуре ощущалась еще некая юношеская незавершенность, но зоркий глаз подметил бы, что с возрастом лицо огрубеет, ляжки и бедра раздадутся, и светловолосый юноша превратится в плотного, склонного к полноте мужчину. Сейчас ему было девятнадцать лет. Он не был красив, но женщинам нравился, опытные угадывали в нем сильного любовника. Очень хорош был у него голос — звучал мягко, доброжелательно и умно. На первый взгляд Михал, впрочем, производил впечатление вполне заурядного молодого человека, увлеченного охотой, соколами и конями; но он очень недурно рисовал, играл на лютне и сочинял любовные стихи. Отца он узнал, уже будучи совсем взрослым. До этого Михал находился на попечении бабки и нескольких ее доверенных слуг. Нельзя было сказать, что его образованием много занимались; все его умения были, то что называется, делом его собственных рук. С отцом у него установились дружеские отношения с оттенком почтительной насмешливости. Удивительная красота мачехи смущала молодого человека, он старался избегать эту странную женщину.

— Как твоя новая птица — королевский подарок? — спросил Жигмонт.

— Э! Совсем еще дикая! — Михал сделал движение рукой.

— Всё вспоминаешь охоту в Гёзале?

— Лес там — сказка! А кабаны здоровенные, как быки! — юноша широко развел руки, показывая, какие в Гёзале водятся кабаны.

— Будь осторожен! Береги себя!

Юноша дернул уголком рта, это на миг придало его лицу выражение надменности.

— Да! — вдруг воскликнул он, — чуть было не забыл! Сегодня утром тебе привезли письмо! Представляешь себе, из Гёзале, из старого замка!

— Уж не свел ли ты знакомство с хозяевами?

— Особого желания не имею! Настоящие хозяева этого замка и всех угодий — мы — ты и я! Толкуют, будто король решил вернуть нам Гёзале! Может быть, и до старого замка докатились эти вести?

— Надо прочесть письмо. Оно адресовано мне?

— Да, в собственные руки!

— Где оно?

— Я сам отнес в твою комнату!

— Кто привез письмо?

— Какой-то парень, по виду — деревенский! Вчера вечером, когда вы с Маргаретой были во дворце. Он спешил по каким-то своим делам, даже не пожелал остаться ночевать. Судя по всему, это не слуга господ Шомёги, а просто сельчанин, отправившийся в город и заодно вызвавшийся доставить письмо.

— Ты знаешь, что замком владеют эти Шомёги?

— Да, это все знают!

— Когда ты останавливался в деревне после охоты, о них говорили деревенские?

Михал помолчал мгновение.

— Да, говорили, будто в замке лишь выжившая из ума старуха, да несколько слуг — вот и всё семейство Шомёги! Не знаю, правда ли это! Там, в этой семье, когда-то случилась беда — муж сослал жену в монастырь, потом умерла маленькая дочь… Кажется, так…

— Что ж, я прочту письмо!

Жигмонт вернулся в конюшню. Михал возбужденно и весело подбежал к лошади, оставленной на попечение слуги, обнял ее за шею и вдруг принялся насвистывать веселую мелодию.

ГЛАВА 29

Домашний обед в семействе Жигмонта Запольи представлял собою зрелище небезынтересное. Маргарета распоряжалась накрывать стол камчатной скатертью, столовые приборы из золота и серебра, дорогие стеклянные бокалы и тарелки из Венеции, кушанье, приготовленное необычайно вкусно. Хозяйка покупала редкостные припасы, которые привозились в столицу королевства из далеких стран, — рис, пряности. Сегодня ее мужа и пасынка ждал сюрприз — у каждого перед тарелкой лежала золотая двузубая венецианская вилка.

— Что это? — спросил Михал. Он держался с Маргаретой сдержанно, даже несколько натянуто, и порою казался грубоватым.

— Это вилки, — спокойно и дружелюбно сказала Маргарета. — Они нужны для того, чтобы поддевать мясо и не пачкать пальцы.

— Попробуем! — Жигмонт улыбнулся своей смешливой улыбкой.

Мужчины осторожно пустили в ход вилки, Маргарета ела уверенно и изящно.

Некоторое время обед протекал в молчании.

Михал изредка бросал на отца короткие выжидательные взгляды.