Елена Арсеньева - Большая книга ужасов – 68 (сборник)

«Чтоб его одолеть, надобно, чтобы он обратно в свое яйцо вернулся. В этот самый спорышок. Ну, тут нужно на него быстренько наступить да и раздавить. Но ты сначала заставь его наизнанку вывернуться и обратно в спорышок вернуться! Это он только по своей воле сделает, ни по чьей другой!»

Васька надеялся, что именно так и произойдет. И тогда ему только и останется, что наступить на спорышок и ждать появления Ульяны. Когда она увидит, что жизнь василиска под угрозой, она, конечно, согласится для его спасения превратить Крылову, которая топталась неподалеку, в девчонку.

Васька продумал все это очень хорошо. Он был уверен, что все получится. И все почти получилось! Благодарная мышь собрала свое племя, кот-мальчик примчался и угодил в крапиву, потом не выдержал боли и вернул Ваське его прежний облик, и теперь… осталась такая малость!

Просто схватить его и стиснуть пальцами горло.

Сжать горло маленького котенка…

Котенок что-то промяукал, но Васька не смог разобрать ни слова.

Он перестал быть оборотнем, а значит, перестал понимать речь животных, оборотней и нечистой силы, но… но и без этого было понятно, что сказал ему василиск.

Василиск насмехался над Васькой! Знал, что он не сможет убить котенка!

Ведь это значило как бы убить самого себя… того, каким он был только что, минуту назад! Убить того, кто был другом банника Кузьмича, и смотрел в зеленое око-омут Марфы Ибрагимовны, и слушал ее рассказ о том, как крепко любил ее барин… Убить того, кто сидел на руках у Любаши, и спасал ее от Королевича, и утешал дворового, и звал на помощь все мышиное племя…

Васька не сможет!

Не сможет…

Все пропало.

Время ушло. Поздно!

Вихрь пронесся в небесах, запищали, разбегаясь, мыши, истерически завизжала перепуганная коза Крылова – и перед Васькой сгустился черный вихрь.

Ульяна…

– Да ты осмелел, котишко-оборотень! – прорычала она. – Но ненадолго! Сейчас конец тебе придет! Раньше, пока ты был котом, я опасалась тебя убить, чтобы удачу свою не спугнуть, а теперь чего бояться? Теперь ты снова человеком стал! Теперь я все могу!

Она вскинула руки, лицо ее исказилось злорадной ухмылкой, и вдруг…

…вдруг Ульяна испустила такой дикий крик, что Васька сам чуть не заорал от ужаса, а черный котенок почти влип в землю.

Ведьма покачнулась и рухнула наземь. Лицо ее побледнело, глаза вылезли из орбит, губы посинели и безобразно вздулись. Руки покрылись черными пятнами.

Но не это было самым страшным. Самым страшным были шесть черных змеек, которые ползали по ее телу и кусали, кусали руки, ноги, шею, лицо…

Шесть змеек… шесть гадючат…

Мышка говорила, что гадючата стоят один за другого и мстят обидчикам.

Ульяна убила одного из семи змеенышей, и вот шесть его братьев явились отомстить за него.

Марфа Ибрагимовна предсказывала, что смерть придет к Ульяне от шестерых братьев… змеенышей! Вот что значило ее загадочное «з-з-з»!

А они-то с Кузьмичом голову ломали! Заколдованных, закопченных, заграничных!

Зомбированных, главное!!!

Наконец все было кончено.

На том месте, где только что лежала Ульяна, сомкнулись заросли крапивы, и Ваське стало так легко на душе, что он даже про боль от крапивных ожогов забыл.

Какая боль?! Ее можно перетерпеть! Главное, что Ульяны больше нет! Исчезла черная тварь, которая терзала его семью! И душа Марфы Ибрагимовны обрела покой!

Наверное, теперь ее портрет – это просто разрезанное на две части полотно. Как жаль, что больше не удастся с ней поговорить, заглянуть в колдовской зеленый омут…

Но она так хотела покоя!

Васька вздохнул, мысленно простившись с ней, и огляделся.

Что-то изменилось вокруг. Чего-то не хватало…

Не видно черного котенка! Василиск удрал?!

Нет! Вот он – серый комочек, спорышок. Вот он валяется. Он вернулся в свой собственный образ и надеется отлежаться в тишине…

Наверное, если бы здесь оказались колдун или ведьма, они были бы очень рады заполучить его в свои подручные. Ну а Васька не был ни колдуном, ни тем более ведьмой и хотел только одного: чтобы весь этот ужас поскорее кончился. Поэтому он просто взял да и наступил на спорышок.

Что-то глухо чпокнуло под ногой, и когда Васька снова посмотрел на то место, там уже ничего не было, кроме нескольких крупинок серой пыли. Да и ту почти сразу развеяло ветром.

Вдруг раздался визг – и из-под деревьев прямо на него вылетела Крылова.

Нет, не коза-Крылова! Это была Катька Крылова – обыкновенная девчонка в красном платье. Она бежала, взвизгивая и подпрыгивая от боли в изжаленных крапивой ногах.

– Тимофеев! – кричала она сквозь слезы. – Тимофеев!

Катька протянула вперед руки, и Васька решил, что она сейчас бросится ему на шею.

Ну что ж, это нормально! Они столько пережили вместе, и вообще… На самом деле Катька Крылова не такой уж пакостью оказалась. И не такой уж дурой.

И она все-таки довольно хорошенькая…

Однако никто на шею к Ваське почему-то не бросился. Хорошенькая Крылова сжала кулаки и сердито потрясла ими прямо перед его физиономией:

– Тимофеев, ну ты нашел, где нам в людей превращаться! Так бы и стукнула! Тут же крапива кругом! На мне живого места нет, и ты вообще на себя посмотри! Жуть, просто жуть! Я всегда говорила, что ты дурак, но чтоб до такой степени?! Я вот расскажу Борьке, он тебе… он тебя…

– Ты расскажешь Борьке, что была рыжей козой? – ошарашенно спросил Васька.

Крылова замолчала, будто ее выключили.

Васька вздохнул.

Вот только разборок с Борькой ему не хватало. Достаточно того, что придется перед родителями отвечать за все, что натворил василиск!

Но ничего, все уладится, Васька не сомневался. Он им расскажет, он объяснит… А потом, когда-нибудь потом, когда страхи улягутся и все Тимофеевы смогут вспоминать о случившемся без дрожи, они обязательно съездят в Змеюкино. И пригласят с собой папиного начальника Феликса, чтобы показать ему заброшенную конюшню. Вдруг она понравится Феликсу и он поставит там лошадей? Как же обрадуется дворовой!

Еще они, конечно, посмотрят старый дом. И заглянут в баньку, которая притулилась в заброшенном огороде…

А потом, решил Васька, надо будет зайти в деревенскую церковь и поставить свечку за упокой души банника Кузьмича.

Нет, две свечки.

Еще одну – за Марфу Ибрагимовну.

За ведьму Марфушку!

Сын тумана

Травинка была ярко-белая, сверкающе-белая, с белыми искрящимися ворсинками. Невиданная соседка однообразной зелени! Она была выше прочей стелющейся муравы и странно шевелилась, словно с любопытством оглядывалась по сторонам.

Откуда и каким ветром ее сюда занесло? Может, из тропиков?