Ричард Дейч - Ключи от рая

Он пополз вверх, быстро перебирая руками, и, за считанные секунды преодолев сто футов, перепрыгнул через парапет. В двадцати футах в стороне и девятью этажами ниже стоял шестиэтажный жилой дом. Перебравшись на примыкающее здание, Майкл уцепился за выступы кирпичной стены и пополз вбок, после чего, закрепив трос, начал спускаться.

Ему нравилось составлять тщательные планы; он всегда имел план, в котором обязательно предусматривался запасной вариант и запасной вариант запасного варианта. Майкл предпочитал избегать импровизаций. Однако сейчас, накачанный адреналином, он вынужден был полагаться исключительно на интуицию. Сент-Пьер быстро перебрал в памяти все, что ему было известно: жилой дом на корпоративных началах принадлежит какой-то европейской текстильной фирме; обитают в нем муж, жена и маленький миттельшнауцер; система сигнализации дешевая и неэффективная. Это здание было частью плана; оно являлось запасным вариантом, и Майкл также изучил его.

Мысли стремительно пронеслись у него в голове. Где муж? Кто владелец? Не так ли эта парочка зарабатывает на жизнь? Времени искать ответы на вопросы у него нет; есть одни факты: на языке жестов женщина взывала о помощи — ей угрожает смерть.

Решение далось само собой. Самаха объяснил дежурному секретарю, что услышал на пятнадцатом этаже какой-то странный звук и, несмотря на запрет, счел своим долгом в целях защиты родины осмотреть помещение. Он сказал, что проверил остальные этажи и не обнаружил ничего подозрительного. Однако, возможно, кто-то проник на крышу. Секретарь назвал все это чепухой. Самаха предложил обратиться в полицию Нью-Йорка, чтобы к зданию посольства прислали патрульную машину. Пусть полицейские покараулят, может быть, им удастся что-нибудь заметить. В качестве отступного варианта ото было неплохо: пусть полиция прочешет окрестности — если вор все еще где-то рядом, его схватят, а Самаху похвалят за бдительность и расторопность. Быть может, его даже наградят. Ну а если полиция ни кого не поймает? Генерал Рускот вместе со своим крутым характером вернутся через две недели. Податься в бега в таком городе, как Нью-Йорк, — не такая уж плохая альтернатива.

Майкл бесшумно проник в здание через окно последнего этажа. Пистолета у него не было; он терпеть не мог огнестрельное оружие и не умел с ним обращаться. Однако у него имелся нож; Майкл зажал его в руке — гладкая, удобная рукоятка, острое, смертоносное лезвие, отражающее отблески света. Он мысленно взмолился, чтобы ему не пришлось воспользоваться ножом: закаленная сталь была не знакома с мягкой человеческой плотью.

Майкл снова опустил на левый глаз прибор ночного видения, раскрасивший гостевую спальню призрачным зеленоватым свечением, после чего шагнул в коридор. Приглушенный шум борьбы, скрип обнаженного тела по столу, сопровождаемый тихим завыванием, — от всех этих звуков его прошиб холодный пот. Решимость окрепла. В дальнем конце коридора, у самой двери, в луже крови неподвижно застыл миттель-шнауцер. Осторожно приблизившись, Майкл заглянул в комнату. Это была гончарная мастерская: ряды сохнущих глиняных горшков, выстроившихся на деревянной полке; на столике у стены краски, растворители и глазурь; в углу большая печь для обжига с громко шумящим вентилятором, сбивающим жар. Сильный запах влажной земли, к которому почему-то примешивался неестественный аромат жасмина. Иол усыпан крошками засохшей глины; повсюду разбросаны деревянные инструменты, словно по мастерской прошелся смерч. Майкл увидел рабочий стол, па котором глина месилась, мялась, разрезалась на куски и принимала форму, превращаясь в произведения искусства. Однако сегодня на этом столе работали не с глиной.

Светловолосой женщине было лет тридцать пять — сорок. Еe грудь порывисто вздымалась и опускалась, покрытая тонкой пленкой пота. Хотя пленница и была полностью обнажена, все в ней говорило о необычайном богатстве: ладно скроенное тело спортсменки, лицо, доведенное до совершенства специалистами по пластической хирургии с Парк-Авеню. Ноги с безукоризненно ухоженными ногтями свисали с края стола, привязанные к ножкам; закинутые за голову руки также наделаю закреплены, глаза скрыты под черным шарфом. От жалобных стонов, которые вырывались из заткнутого кляпом рта, у Майкла сжалось сердце, но, по крайней мере, они свидетельствовали о том, что женщина еще жива.

На подоконнике лежало то, что можно было бы назвать набором медицинских инструментов девятнадцатого века: грубые орудия допотопного костоправа, ланцеты, скальпели, пилки для перепиливания костей.

Майкл огляделся вокруг — никаких следов палача, издевавшегося над блондинкой. Сорвав с лица прибор ночного видения, он зажег в комнате свет и подбежал к женщине. Тело ее оставалось нетронутым — мучитель еще не приступил к работе. Майкл стал быстро перерезать путы. Приглушенно вскрикнув, женщина принялась брыкаться, не подозревая о том, что ее освобождают.

И в этот момент Майклу в висок словно ударил паровой каток. Он повалился назад, оглушенный, полностью потеряв ощущение времени и реальности. Сквозь туман перед глазами он разглядел смутную тень, с киянкой скульптора в правой руке и здоровенным пистолетом в левой. Он судорожно цеплялся за остатки сознания, не обращая внимания на раскалывающуюся от боли голову. Отправляясь сегодня вечером на дело, Майкл никак не думал о том, что исходом может стать его смерть, однако сейчас… Не было произнесено ни слова, и холодный металл пистолетного дула уперся Майклу в лоб. Маньяк большим пальцем взвел курок и остановился, судя по всему, растягивая удовольствие. Майкл стиснул рукоятку ножа, находя утешение в том, что оружие надежно скрыто. Затем, не медля ни мгновения, выбросил лезвие вверх и вперед, целясь нападавшему в запястье. Нож погрузился по самую рукоятку, и его окровавленный кончик показался с противоположной стороны руки. Нападавший, отпрянув назад, налетел на печь. Прижавшись плечом к раскаленному до тысячи двухсот градусов[1] металлу, он выронил пистолет, с грохотом упавший на пол. И тотчас же воздух наполнился зловонием паленого мяса.

Шатаясь, Майкл поднялся на ноги, пытаясь прийти в себя. Голова у него все еще гудела после свирепого удара. Он ухватился за стол, чтобы сохранить равновесие, и только теперь смог впервые рассмотреть того, кто на него напал. Глаза мужчины были мертвенно-холодными; над обожженным плечом поднималась струйка дыма, а кровь, вытекая из пронзенной руки, капала с рукоятки ножа Майкла. Превозмогая боль, незнакомец вытащил нож из запястья и сделал выпад, вонзив лезвие Майклу в плечо и опрокидывая его на пол. Затем, схватив нож за рукоятку, маньяк потащил Майкла, словно тушу заколотой свиньи, подхваченную крюком, и швырнул к печи. Взревев от бешенства, он ударил ногой по рукоятке торчащего из плеча ножа; по всему телу Майкла электрическим разрядом разнеслась невыносимая боль.