Кристи Голден - Вампир туманов

– Анна.

Джандер был ошеломлен:

– Это твое имя? Анна? Она кивнула, глаза ее сияли.

– Я – Джандер, – сказал он и был удивлен тем, насколько ему хотелось, чтобы его имя произнесли эти розовые губки.

Анна снова погрузилась в себя, и чудесные глаза затуманились. Больше в ту ночь она не пыталась говорить. Джандер не отчаивался. Впереди еще много ночей – он был уверен – когда он сможет завоевать доверие Анны и вернуть ей рассудок. Зима была тяжелым временем для обитателей сумасшедшего дома. Джандер украл несколько одеял и все время старался получше укутать Анну. Он хотел бы просто оставить ей одеяла, но стражники наверняка бы заметили их и заинтересовались их появлением. Следующую победу он не смог одержать раньше весны.

Джандер возник в камере сразу после того, как сумерки сменились полной тьмой. Его ночной сад был в полном цвету и он собрал для Анны маленький букетик. Возможно, эти цветы служили причиной для той открытой улыбки, которой она наградила его. Лишь когда облачко тумана приняло его очертания, она узнала его, отчего лицо ее просветлело и стало уже совершенно нормальным. Она бросилась к нему, как ребенок к любящему отцу, которого не было слишком долго.

Он вложил в ее хрупкие пальцы свой скромный подарок.

– Это тебе, дорогая, – нежно произнес он.

Анна прижала цветы к лицу, потом подняла на него большие кроткие глаза.

– Господин! – счастливо воскликнула она, уронила цветы на камень и бросилась ему на шею.

Он с радостью обнял ее. Когда он держал ее в объятиях, его вдруг обеспокоило, как изменилось его отношение к ней. До этой минуты он думал о ней как о раненом зверьке, молодом, диком, которому необходимы ласка и уход. Он так и относился к ней, не принимая той правды, что сейчас обрушилась на него. Хотел он того или нет, но Джандер накрепко влюбился. Как будто почувствовав эту перемену, Анна еще плотнее приникла к нему, маленькой ладонью огладила эльфа по золотым волосам. Чувства, доселе глубоко похороненные, вдруг заставили его тело обратиться к новой жизни. Страсть перемешалась с голодом вампира – он не мог выдержать аромата ее крови. Джандер уже не в силах был сдерживать переполнявшие его чувства; со стоном он поцеловал Анну в шею, и тут же выросли его клыки – быстро и целеустремленно. Он все еще был ласков, когда его острые зубы прокусили белую плоть ее шеи, это было объятие любовника, а не хищника. И даже если вначале она тихо вскрикнула при первых быстрых его глотках, то потом уже не пыталась высвободиться.

Джандер уже почти был готов материализоваться в стенах приюта, как вдруг услышал голоса. Он приник к двери серо-голубой тенью и прислушался к разговору.

– Такая красавица, – сказал первый голос – ласковый и теплый.

– Да, точно, – согласился второй. Джандер узнал голос одного из стражников. – Она не меняется уже больше сотни лет. Мой дед часто бывал здесь, убирал эту камеру, так вот она ни капли не изменилась с тех пор.

– Неужто? Ох, бедняжка. Смотри! Похоже, она понимает, что я говорю.

– Да брось. Это только кажется. Ничего она не понимает. Сто лет ничего не соображает.

– Да, ты говорил, – первый голос был теперь гораздо сдержаннее.

Джандер про себя ухмыльнулся. Любой защитник Анны был ему другом. Он передвинулся, приложил острое ухо к камню.

То, что сказал стражник, взволновало его. Неужели она томится здесь, не меняясь уже больше века? Он припомнил свою первую встречу с ней. Время ничего не значило для вампира, но он был сражен, обнаружив, что, оказывается, навещает Анну уже больше десяти лет.

Добрый голос продолжал:

– Латандер – бог надежды, а надежда заново рождается каждое утро, когда приходит заря. Не забывай об этом, сын мой. Отчего так страдает эта женщина?

– Мы думаем, что колдовство, заклинание, господин. Никто так долго не может оставаться в этом виде без вмешательства колдуна.

Джандер сжался, его руки непроизвольно сжались в кулаки. Колдовство! Это многое объясняет. Он постарался успокоить закипевший внутри при упоминании тайных искусств гнев.

Эльф и вампир, он ненавидел колдовство. Когда-то оно было частью его натуры. И даже теперь он все еще обладал остатками волшебства эльфов – его работа с землей была тому подтверждением. Однако в течение множества лет колдовство не могло помочь ему в самом главном. И теперь он не доверял даже силе волшебства добрых рук. Услышав, что Анна, скорее всего, пала жертвой чьего-то заклинания, он разъярился. Он с трудом смог успокоиться и продолжать подслушивать.

– Кто-нибудь пытался снять заклинание?

– Нет. У нее нет семьи, родных, платить некому.

Джандер прикусил губу. Если служитель Латандера попытается снять заклинание, из-за которого все эти годы она остается жива, тем самым он вполне может убить ее. Похоже, что священник подумал о том же.

– Я могу попробовать, но все же опасаюсь. Стражник хрипло рассмеялся:

– Что за жизнь у нее сейчас? Смерть, пожалуй, будет даже лучше.

Глаза Джандера сузились от ярости.

– Может быть, – раздался вновь голос священника, на этот раз сухой и жесткий, – если ты будешь лучше выполнять свой долг, это место перестанет быть хлевом. Я поговорю с твоим начальником.

Вампир услышал, как отворяется дверь камеры, и вновь обратился в тень. Он смотрел, как служитель Латандера вышел на улицу, полной грудью вдохнул свежий воздух. Человек был молод, лет тридцати с небольшим, и двигался с уверенным, спокойным изяществом. Длинные каштановые волосы, одежды, красиво раскрашенные оттенками золотого и розового, были просты. Его манеры и то, что он сказал в приюте, возвысили священника в глазах Джандера. Кроме того, эльф всегда благосклонно относился к учению о Латандере – Повелителе Зари, златокожем боге Рассвета и Начала – по крайней мере, до тех пор, пока великий мрак не опустился на него и он больше уже никогда не мог встретить рассвет.

Когда стражник вернулся на свой пост перед женской камерой, Джандер превратился в туман и проник внутрь. Он сразу же бросился к Анне, обнял ее, крепко прижал к себе.

– Колдовство. Это колдовство, ох, Анна…

Внезапно потеряв голову от ее близости, он взял ее за виски обеими ладонями и глубоко поцеловал – и отдернулся назад, пораженный, дотронулся золотым пальцем до своей прокушенной губы.

Анна, вновь охваченная приступом помешательства, вскрикивала и билась головой о стену. Как всегда, Джандер был позади нее, пытаясь успокоить. Когда припадок прошел, она обернулась к нему и глаза ее были полны сожаления. Джандер порывисто обнял ее, облегченно вздохнул, позабыв о нанесенной ею ране.

Он больше не пытался поцеловать ее. Его поцелуй неожиданно вызвал какой-то ужасный образ в ее памяти.