Джон Соул - Черная молния

Энн Джефферс не сомневалась в своей правоте. Помимо тех трех человек, которых Крэйвен убил здесь, в Коннектикуте, за что его, собственно говоря, и приговорили к смертной казни, было множество других жертв в других штатах. Его безумная деятельность протекала на огромном пространстве от его родного Сиэтла на севере до Сан-Франциско и Лос-Анджелеса на юге и до Атланты на востоке. Иногда Энн казалось, что в этой стране не осталось ни одного крупного города, над которым не появлялась бы зловещая тень Ричарда Крэйвена. Даже сейчас список его преступлений нельзя было считать окончательно закрытым – с каждым днем появлялись все новые доказательства его бесчисленных злодеяний и новые имена его жертв.

Но самое ужасное заключалось в том, что, несмотря на все его тяжкие преступления, все еще находились люди, пытавшиеся защищать его. Такие типы встречались даже среди ее коллег-журналистов. Одни говорят, что представленных доказательств недостаточно для вынесения столь сурового приговора, другие настаивают на том, чтобы сохранить Крэйвену жизнь и подвергнуть его тщательному психиатрическому обследованию, а третьи требуют отменить смертную казнь.

Энн Джефферс всегда оперативно реагировала на подобные выступления, не оставляя камня на камне от аргументации защитников убийцы. В конце концов ее мнение стало преобладающим, и это, несомненно, сказалось на поведении присяжных. Ричард Крэйвен должен был умереть на электрическом стуле сегодня в полдень.

После его ареста прошло уже около двух лет. Все его апелляции и просьбы о помиловании были отклонены, а попытки добиться проведения еще одного судебного разбирательства были признаны необоснованными. Это успокоило другие штаты, которые тоже выдвинули аналогичные обвинения в адрес Крэйвена. Но за это время Ричард Крэйвен стал знаменитым человеком, а голоса в его защиту сделались еще более громкими и настойчивыми.

Даже здесь, в этом душном помещении, Энн отчетливо слышала громкие выкрики собравшихся на улице людей. Неужели они действительно надеются на то, что человек, убивший десятилетнюю девочку и расчленивший ее истерзанное хирургическим скальпелем тело, может быть помилован? Как вообще можно настаивать на невиновности этого изверга, если суду представлены самые что ни на есть неопровержимые доказательства его вины – доказательства, которые Энн Джефферс анализировала и сопоставляла в течение нескольких последних лет? Она изучила это дело до мельчайших подробностей и написала о нем массу статей. И Крэйвен еще смеет утверждать, что все эти улики сфальсифицированы, состряпаны недобросовестными следователями с единственной целью – обвинить его в преступлениях, которых он якобы не совершал.

Дело, конечно, не в том, что Крэйвен всячески пытается доказать, будто против него был составлен заговор правительств почти дюжины штатов с целью свалить на одного все нераскрытые преступления. Энн была неплохо знакома с параноидальным типом мышления и прекрасно понимала его логику. Беда заключалась в другом – Крэйвену удалось убедить некоторых людей в том, что расследование велось неправильно, а следовательно, он не заслуживает смертной казни.

Нет, он виновен. В этом не может быть никаких сомнений. Энн Джефферс еще раз посмотрела на свое отражение в зеркале. Ричард Крэйвен был арестован, осужден и сегодня в полдень должен умереть. Судья, который вел это дело, и члены апелляционной комиссии оказались достаточно мудрыми людьми, решив вынести этот приговор и сохранив его в силе до сегодняшнего дня.

Она, Энн Джефферс, будет спокойно наблюдать за казнью и не содрогнется, когда ручка рубильника опустится вниз. Но почему же в таком случае слезятся глаза и так сильно болит голова? Она оторвала кусок туалетной бумаги и слегка промокнула глаза, опасаясь, что тушь может расползтись по всему лицу.

В это время за дверью послышались голоса, среди которых отчетливо выделялся хриплый бас помощника начальника тюрьмы:

– Миссис Джефферс? Вы здесь? Он хочет видеть вас.

Энн смяла туалетную бумагу, бросила ее в корзину, поправила волосы, последний раз взглянула на себя в зеркало и решительно открыла дверь.

– Кто? Начальник тюрьмы? Зачем я ему понадобилась?

Помощник начальника слегка замялся, смущенно посмотрел на Энн, а потом сокрушенно покачал головой.

– Нет-нет, вас хочет видеть не мистер Растим, а Ричард Крэйвен. Он внес вас в список тех людей, с которыми хотел бы побеседовать сегодня утром.

Энн почувствовала ноющую боль в желудке. Почему он, черт возьми, решил поговорить с ней? Зачем? Что он может сказать кроме того, что уже сказал во время многочисленных интервью? Ведь она провела в его камере много часов, тщетно пытаясь выяснить мотивы его поведения. Может быть, незадолго до казни он решил признать свою вину и исповедаться перед ней? Как бы то ни было, она должна выслушать его, ведь это его последнее желание в конце концов.

– Ладно, – твердо сказала она помощнику начальника тюрьмы, который все это время плелся за ней по пятам. – Прямо сейчас?

Тот пожал плечами:

– Не знаю, мне велели привести вас в офис. Мистер Растин сказал, что вы можете подождать его там.

Энн Джефферс задумалась и посмотрела на своих коллег, которые уже приготовились терзать ее своими вопросами относительно Ричарда Крэйвена и предстоящей казни.

– Нет-нет, никаких вопросов, – решительно сказала она и направилась к двери. – Я только выслушаю его и не буду ни о чем его спрашивать. Обещаю вам: я расскажу обо всем, что там произойдет. Мне хочется, чтобы вся эта история побыстрее закончилась.

– Да ладно тебе, Энн, будь другом...

Но она уже вышла из зала и закрыла за собой дверь. Ее шаги гулко разносились по длинному коридору. Она шла медленно, стараясь как можно лучше подготовиться к своей последней встрече с Ричардом Крэйвеном.

Глава 2

А в это время в противоположном конце страны Гленн Джефферс, муж Энн, решил еще минут пять поваляться в постели, вместо того чтобы отправиться на сбою обычную утреннюю пробежку. Погода в Сиэтле стояла отвратительная. Он всегда ненавидел этот мерзкий дождик, обещавший моросить весь день, а сегодня в особенности, так как Гленну предстояло провести на открытом воздухе несколько часов.

Он вспомнил вывеску, которая совсем недавно появилась на строительной площадке, где возводился уникальный небоскреб – его детище, главный предмет его профессиональной гордости: "Архитекторы Джефферс и Клайн". На вывеске не значилось никаких фамилий партнеров, никаких названий фирм – только две фамилии людей, разработавших оригинальный проект. Это будет весьма впечатляющее здание высотой в сорок пять этажей, которое займет господствующее положение среди всех других построек города. Но больше всего Гленну нравилась идея создания на крыше этого небоскреба небольшого летнего сада, откуда можно будет созерцать величественную панораму Сиэтла. Мощные лифты с прозрачными стенками в мгновение ока поднимут туда любого, кто захочет полюбоваться чудесным видом города и его окрестностей. Каркас дома был почти готов, а само здание местные жители уже стали называть "Зданием Джефферса", что доставляло Гленну особое удовольствие. Не каждому архитектору удается увековечить свое имя в названии того здания, которое он построил. Обычно название дому дается по фамилии его первого арендатора.