Ярослава Лазарева - Рыцарь ночи

И бросилась ему на шею.

— Владей! — только и сказал он.

Этот день, по мнению бабушки, был для меня потерян, потому что я не выпускала из рук фотоаппарат. Я гонялась за яркими листьями, сорванными ветром, за редкими, уже засыпающими осенними мухами, подкрадывалась к кошкам, курам, замучила Шарика, заставляя его улыбаться, ложиться на спину, смотреть на меня с нужным выражением. Затем принялась за бабушку и отца.

Когда на следующий день он уехал, я даже не очень огорчилась, так как все мои мысли занимал новый фотоаппарат. Я лишь сокрушалась, что у меня здесь нет компьютера, чтобы тут же просматривать снимки. Но пока я их изучала на дисплее.

Следующие два дня я упорно снимала все, что попадалось мне в поле зрения в доме, во дворе и огороде. Хорошо, что карта памяти была на восемь гигабайт. Но на третий день я решила выйти за ограду. С утра накрапывал мелкий дождь, и бабушка возражала против моей прогулки. Я вяло поснимала тучи, капли влаги на потемневших от дождя досках забора, яркие листья в лужах. Во второй половине дня дождь наконец прекратился, я тут же воодушевилась и отправилась в деревню.

Оделась я, надо сказать, ужасно. Бабушка настояла на расхлябанных резиновых сапогах, которые выглядели так, будто она носила их еще во времена Великой Отечественной. Но мои сапожки куда-то затерялись, поэтому пришлось обуться именно так. Старые синие джинсы я заправила в сапоги. На красную толстовку накинула брезентовый дождевик. Я вышла на улицу и задумалась, в какую сторону направиться. Огромные лужи на дороге впечатляли. Вязкая грязь вперемешку с коровьими лепешками тоже не вызывала энтузиазма. Но мне очень хотелось прогуляться и поснимать деревню. Я побрела по улице, здороваясь с редкими прохожими и старательно уклоняясь от их попыток вступить в разговор. Правда, на краю деревни остановилась возле небольшой группы возбужденно переговаривающихся старух. Они сгрудились возле забора и что-то визгливо обсуждали, размахивая руками. Приблизившись, я увидела теленка, лежавшего на земле. Его горло было перерезано, а он мертв.

— Это просто вредители! — торопливо говорила высокая худая старуха.

— Изверги какие-то! Уже не первый раз вот так режут скот, а потом бросают, — подхватила вторая, толстая и растрепанная. — Ладно бы ради мяса. Раньше воровали телят, да и коров, на продажу. А тут вон что делается! Ох, бабоньки, непонятно все это!

— И не говори! — твердила третья, маленькая и щупленькая. — Может, секта какая в наших лесах завелась?

— Ох, не пугай! — хором воскликнули старухи. — Только нам сектантов не хватало!

— Надо бы к батюшке сходить в соседнее село, да все ему рассказать, — предложила маленькая старуха. — А то ведь это уже третий такой зарезанный и не оприходованный.

Тут они увидели меня. Я как раз навела объектив на мертвого теленка.

— Ой, Ладушка! Ты в гости приехала? — обрадовались они. — Вот-вот, сфотографируй это безобразие. Да папе своему покажи. Все-таки Григорий наш городским стал, да и важный он человек. Может, что и сообразит про это безобразие.

Надо сказать, что моего отца в деревне отчего-то считали чуть ли не бандитом. Откуда пошла такая слава, я не знала. Но авторитетом он пользовался. Отец как-то заметил, что это только к лучшему и лично он не собирается ничего опровергать. В деревне последнее время много пили, малочисленная молодежь слонялась без дела, дома частенько обворовывали, да и со дворов тянули все, что плохо лежит. Воровали даже ведра, оставленные в огороде. А моя бабушка жила одна. Однако на ее хозяйство никто ни разу не покушался. Да и денег местные пьяницы у нее не занимали. А все потому, что боялись ее сына.

— Ты надолго, детонька? А как же учеба твоя? — продолжали расспросы старухи, переключив все внимание с теленка на меня. — Какой у тебя аппарат-то важный! Иностранный?

— Да, импортный, — нехотя ответила я. — В конце недели уже уеду.

Старухи что-то говорили мне вслед, но я ускорила шаг. Вид мертвого теленка вызвал вполне понятное отвращение. Меня даже стало подташнивать от вида зияющей длинной раны на его шее и застывшей темной крови, пропитавшей землю.

Я шла так быстро, что не заметила, как оказалась на краю поля, начинавшегося сразу за деревней. Воздух после дождя был пропитан влагой, низина уже начала затягиваться туманом, небо казалось низким из-за темно-серых туч. За полем находился коттеджный поселок, я зачем-то побрела в его сторону. Хотя ничего интересного меня там ждать не могло. Это были обычные помпезные дома разбогатевших сограждан, в основном москвичей. Я дошла до конца поля, миновала два краснокирпичных дома, похожих на неудавшиеся расплющенные замки, хотела поснимать узорный кованый вензель на воротах, красиво покрытый капельками влаги, однако злющая морда огромной овчарки, высунувшаяся из-под забора, и ее грозный лай заставили меня отскочить и быстро двинуться прочь.

Я забрела за коттеджи и остановилась. Вдали начинался лес, и на поляне перед ним появился новый дом. Он отличался от других тем, что был сложен из серого камня. Его стройные высокие башни, узкие и длинные окна смотрелись довольно изящно.

— Вот это уже похоже на настоящий замок, — довольно пробормотала я и двинулась к нему.

Меня удивило то, что территория возле дома была окружена не глухим и высоким забором, как у остальных обитателей поселка, а ажурной кованой решеткой, сквозь которую отлично просматривался и сам дом, и двор перед ним.

«Надеюсь, собак тут нет, — подумала я. — И я смогу спокойно пофотографировать».

До цели мне оставалось немного. Нужно было перейти через открытое поле, затем перебраться через неглубокий овраг. Правда, туман все сгущался и видимость оставляла желать лучшего.

Вдруг я услышала крики и ускорила шаг. Когда подбежала к оврагу, увидела, что внизу дерутся несколько парней. В этом месте овраг был совсем неглубоким. Я узнала деревенских. Их было трое. Они были одеты словно клоны — в черные кожаные куртки. Их лица с признаками явного вырождения никогда мне не нравились. Про себя я всегда называла их «гоблинами» и, когда приезжала, старалась с ними не общаться. Сейчас их покрасневшие физиономии были искажены яростью и выглядели еще более отвратительно. Но их противник мгновенно меня заинтересовал. Я никогда его раньше здесь не видела и тут же решила, что это обитатель нового дома. Несмотря на то что он дрался, он не покраснел, а был бледен. Его лицо оставалось невозмутимым. Мне даже показалось, что я заметила легкую презрительную улыбку, мелькавшую на его губах. Он дрался изящно и как бы играючи. Его стройное тело в коротком драповом пальто светло-серого цвета двигалось так; словно он танцевал. Видимо, то, что они не могли втроем с ним справиться, еще больше бесило «гоблинов».