Средневековые сказки - Яна Александровна Гецеу
– А, Енот явился! Подойди-ка, шут! – повелела она, гордо обратив к нему соколиные глаза свои. Енот покорно подошёл, пугливо обходя огромных для него добродушно фыркающих лошадей.
– Да, чудесная сударыня?
– Господа, полюбуйтесь на моего дурака! Как вы его находите? – смеясь, обратилась прекрасная графиня к гостям. Человечек, привыкший к унизительной роли смешной вещи, поклонился и прошёлся на руках, сделал сальто и прокричал на манер ярмарочного зазывалы:
– Пресветлые господа! Пожалуйте сюда! Замок святой Анны приглашает вас на травлю лисы… Травите же, травите её, она вся к вашим услугам! Но не забудьте, умоляю вас, об осторожности! Лиса – мелкое, но хитрое животное, опасайтесь её острых зубов – как бы она в обход ваших превосходно родовитых, как и вы, собак не укусила вас! Ведь лиса не знает о ваших регалиях и не интересуется, кого из вас принимал король, она просто хочет жить… Ну а если вы всё же избежите её зубов, а я уверен, так оно и будет, то схороните её за оградой… – и дерзко посмотрел на нахмурившуюся госпожу.
– Что ты несёшь, ошибка Бога! – прикрикнула она, прекрасно разобрав намёк – за оградой хоронят бродяг, ведьм, воров, самоубийц, и… шутов.
– Я лишь желаю удачи в вашем сегодняшнем предприятии, драгоценная госпожа, и стремлюсь предупредить о возможной опасности!
– Доброе утро, господа! – свежий, радостный голосок Марихен снял напряжение момента, и восхищённые взгляды устремились в её сторону.
– Да здравствует чудесная госпожа моя, да падёт низкой смертью дерзкая лиса! – прокричал шут, снимая со звоном шапочку и кланяясь юной графине. Та нежно улыбнулась ему и, чуть заметно порозовев, повела ресницами, догадавшись, что отвела опасность от допустившего двусмысленную вольность шута.
– О юная графиня, вы столь прекрасны, что мне приходит лишь сравнение со свежей розой, но оно так жалко и бледно по отношению к вам! – завёл сладкую песню смущённой Марихен сосед-герцог, и обнаглевший шут неожиданно для себя почувствовал вдруг укол ревности. «Что это со мной?» – удивлённо подумал он, и в этот миг резкая боль ожгла его поперёк спины – подрастающий господин Готлиб-Ян нещадно прошёлся охотничьей плёткой по Енотовым лопаткам.
– Чего стоишь ворон хватаешь, давай, скажи-ка мне, на что похожа вон та дама с дурацким фазаньим пером на шляпе! – злорадно указал он глазами.
– На женщину, ваше сиятельство… – начал Енот, но граф недовольно скривился, снова замахнувшись. – Но объевшуюся помидоров, отчего распух её живот, да так, что и корсет не утянул, а лицо покрылось пятнами!
Тут Готлиб-Ян, не выдержав, захихикал и отвернулся – лицо почтенной баронессы и вправду имело неровный цвет, и эту досадность она пыталась исправить пудрой, что, однако, только усугубляло положение. Еноту было очень неприятно издеваться над чьей бы то ни было внешностью, но того требовал жестокий маленький хозяин, и он не мог не подчиниться.
– Ну что ж, господа, отъезжаем! – провозгласила Анна. – Енот, поди сюда, шут! Ты непременно должен поучаствовать!
Один из конюших по знаку графини поднял карлика и ловко посадил на лошадь впереди Анны. Та, захохотав при виде его растерянности, крикнула:
– Вперёд! – и вся шумная процессия понеслась вон со двора.
– Он будет охотиться на мышей! – злорадно крикнул Готлиб-Ян, вырываясь вперёд, и так глянул на мать, что той стало нехорошо. «Я поговорю с ним вечером», – решила она и больше не думала о неприятностях, без остатка отдаваясь счастливому полёту скачки.
* * *
– Готлиб-Ян, я непременно хочу поговорить с тобой! – начала Анна, пытаясь поймать взгляд юноши, но тот мрачно уставился на трепещущее огненное сердечко свечи и молчал. Енот по повелительному жесту хозяйки поклонился и тихо вышел. Сил нет от капризных господ! Ему при его физической слабости очень нелегко постоянно быть на ногах, а то и на руках, и вертеться без конца, развеивая благородный графский сплин! Да ещё изматывающие ночные посиделки с графиней!
– Вечер добрый, Герда! – вошёл он на кухню и устало опустился на сундук в углу.
– Входи, входи, Кристи! Я уж думала, ты больше и вовсе не станешь навещать старуху! – проворчала кухарка, подавая стакан подогретого вина измученному Еноту.
– Старуху – не стану, а вот любезную умницу Герду проведаю! – подольстился шут. – Да ведь ты знаешь, добрая моя, не я тому виной, что нечасто бываю в твоей обители душевной! – благодарно принял он угощение.
– Ты видишь и сама, как издёрган и истощён я постоянными забавами повелителей! – продолжал он, выпив половину. – Я день-деньской, подобно обезьяне, хожу на руках, стою на голове, жонглирую и читаю стихи…
– Да-да, вот ведь и я так на кухне! Ведь чего только господам ни вздумается к столу – рыбы, пирогов, супа такого-сякого, уж и не знаю, чего только ни приходится делать! – и они сочувственно чокались глиняными стаканами с терпким господским вином, выпивая за их же здоровье.
Старуха подливала себе ещё и ещё, а бедняжке карлику хватало и одной порции. Постепенно хмелея, они как раз сошлись на том, что несмотря на капризы, таких добрых господ ещё поискать и им редкостно повезло, когда хлопнула дверь, и старый Иоганн передал приказ госпожи явиться к ней шуту незамедлительно. Тот вздохнул, покоряясь, поцеловал на прощание грубую руку кухарки и повлекся через мрачные своды узкого коридора.
– Госпожа желала меня видеть? – привычно спросил карлик, входя в слабо освещённые покои графини.
– Да-да, мой верный слуга, входи! – подняла голову задумчивая Анна. – Садись и говори со мной как друг, мой мудрый шут!
– Я не посмею, сударыня! – усмехнулся Енот, садясь.
– Ты? Брось! Я в самом деле намерена просить у тебя совета!
– О, что это за времена, когда пресветлая графиня совета просит у шута! – стихотворно воскликнул человечек, подняв в потолок глаза и воздев руки.
– Ах, Енот, Енот! Да ведь я серьёзно! А ты даже при добрейшем моём расположении к тебе ни на минуту не забываешь, что ты шут! Но ведь здесь, в моих покоях, ты гораздо больше, чем смешная вещь, годная лишь для развлечений! Ведь вот сколько уже дел, готовых разразиться скандалом, улажены миром только по тихому твоему совету! – горячо проговорила Анна, подаваясь вперёд. – Так не смей же и сегодня оставить меня без доброй помощи!
– Не посмею, графинюшка! Так что ж на этот раз? – и шут закинул ногу на ногу, весело глядя на хозяйку блестящими хмельными глазами.
– Я хочу говорить с тобой о сыне… Мальчик сердит на то, что я стала слишком уж весела
