Александр Варго - Гример
Но нет, солнце не ударило мне в глаза, за порожком не проплывали облака. За пыльным и мутным, словно смазанным жидким мылом, стеклом лестничной площадки простирался городской пейзаж, открывавшийся с высоты девятого этажа.
Дверь в квартиру, чей номер совпадал с написанным на прямоугольнике картона, скрипнула и отворилась. За ней – никого. Сквозняк подхватил несколько чистых листков офисной бумаги и вынес их на площадку.
– Эй, – позвал я, – есть здесь кто-нибудь?
Мне показалось, что в квартире происходит какое-то движение. То ли паркет поскрипывал, то ли кто-то удобнее устраивался на разболтанном стуле. Я переступил порог. Широкий коридор перегораживал рухнувший стеллаж. Книги рассыпались по полу, сквозняк шелестел страницами. Пахло воском.
– Есть кто-нибудь? – вновь позвал я.
В комнате парусом надувались сдвинутые шторы, то пропуская солнечный свет, и тогда он золотился в пляшущих пылинках, то закрывая его. Я прислушался. Странный скрип повторился из спальни, а затем его как обрезало. По здравом рассуждении мне стоило развернуться и уйти. Черт с ними, с деньгами, черт с ним, с ложным вызовом и потерянным временем! Мало ли что взбредет в голову пьяному, на днях потерявшему самого близкого ему человека? Но что-то удерживало меня, не давало уйти просто так. Ведь оставалась какая-то недосказанность, неясность. А таинственное всегда манит, хоть и пугает. Уйдешь, а потом еще долго будешь гадать, что же было там, совсем рядом, куда не решился войти…
Я шагнул в спальную комнату. Лучше бы я этого не делал. Иногда один-единственный шаг способен повернуть твою жизнь и далеко не всегда в лучшую сторону.
Я был абсолютно уверен, что похороны состоялись вчера. Но первое, что я увидел, – это уже знакомый мне дорогой гроб. Он стоял поверх простыней на двуспальной кровати, глубоко вдавившись в матрас. Прислоненная к гардеробу крышка отражалась в зеркале. Покойница лежала, неровно скрестив на груди руки, ее глаза были широко открыты и смотрели в потолок. Грим, макияж – все оказалось смазанным, и сквозь разводы проступали трупные пятна. На какое-то время я даже забыл о том, кто я и почему оказался здесь – настолько неожиданным было зрелище. На прикроватной тумбочке лежал нечищеный, зато надкусанный, как яблоко, апельсин и высилась недопитая бутылка виски. И тут у меня за спиной что-то зажужжало, словно огромный майский жук появился в комнате. Я резко дернул головой и зафиксировал взглядом вздрагивающий мобильник. Чужая трубка жужжала, мигал экран; телефон медленно полз по стеклянному столику к краю. И тут в квартире раздалось невнятное бормотание и неторопливые шаги. В дверном проеме возник вдовец. Не обращая никакого внимания на меня, он поднял трубку, глянул на номер и отшвырнул мобильник на кровать. После чего сел рядом с гробом и приложил ладонь к лицу – так, словно бы свет резал ему глаза.
Я стоял и, честно говоря, не знал, что делать. Мужчина медленно поднял голову, губы его нервно дернулись. Он и в самом деле был сильно пьян.
– Думаешь, я сошел с ума? – глухо произнес он и тут же хихикнул. – Нет, это вы все сумасшедшие, – и он мгновенно приложил указательный палец к губам. – Ты ничего странного не замечаешь?
Не дождавшись от меня ответа, мужчина потряс головой и промолвил:
– Все, молчу-молчу. Просто делай свою работу. Верни ей жизнь. Ты нужен не мне, а ей.
– По-моему, это вам нужна помощь, – я старался говорить как можно мягче. – У вас есть кто-нибудь из друзей или близких, кто мог бы приехать к вам и побыть рядом? Скажите номер, я позвоню.
– У меня? – Мужчина внезапно поднялся и ловко, словно не был пьян, схватил меня за ворот рубашки, притянул к себе. – Мне никто не нужен. Запомни. Единственный, кому сейчас нужна помощь, это она… – Он разжал пальцы и примирительно произнес: – Извини. Просто делай свою работу. Я заплачу. И хорошо заплачу.
– Я не отказываюсь. Но, может, все же кому-нибудь позвоните?
Он вырвал у меня рабочий саквояж, раскрыл его и поставил на кровать. А затем загородил собой выход из спальни. Смотрел исподлобья, хмуро и решительно. Я почувствовал, что не выйду отсюда, пока не сделаю своей работы. С пьяными и сумасшедшими лучше не спорить.
Я опустил покойнице веки и придавил их двумя позеленевшими, еще царской чеканки, пятаками, извлеченными из кармашка саквояжа. В принципе, для этих целей годится любой груз, но существует традиция, и от нее не стоит отступать. Уже не одному покойнику они на своем веку навсегда закрыли глаза.
Мазок ложился за мазком, я старался не думать о странной ситуации, в которой оказался. Трупные пятна исчезали под слоем грима. Когда же я коснулся руки женщины, то вздрогнул. Тело не окоченело, несмотря на то, что смерть наступила четыре дня тому. Суставы оставались подвижными, ткани – мягкими. Мне даже на мгновение показалось, что женщина жива. Но я тут же поспешил найти этому реальное объяснение: в конце концов, Петруха был мастером своего дела и вполне мог закачать в тело один из своих бальзамирующих растворов.
Я снял с век тяжелые медные пятаки и тонкой кисточкой подкрасил ресницы, тампоном нанес тени. Отступил на шаг, чтобы удостовериться – ничего не забыл?
Мужчина, пошатываясь, подошел, встал рядом со мной и тоже всмотрелся в мертвое лицо.
– Живая, живая… У тебя визитка есть? – бесцветным голосом спросил он и требовательно протянул руку.
Рассыпанные книги шуршали на сквозняке страницами. Хозяин квартиры шагал за мной прямо по обложкам.
– Ты, это… Ничему не удивляйся. Хорошо? У меня с головой полный порядок. Просто так надо, а по-другому и быть не может. – Он сунул мне в руки конверт с деньгами. – Возможно, я тебе еще когда-нибудь позвоню, и ты приедешь. Жизнь подлая штука. Договорились? – И он с надеждой взглянул мне в лицо.
– Вы о чем?
– А ты ничего не понял?
Я не нашелся что сказать – просто отступил на лестничную площадку и закрыл дверь. Конверт сухо хрустнул в моем кармане.
Уже на улице, сидя в машине, я немного пришел в себя. Глянул на дом. На девятом этаже в распахнутом окне надувались ветром занавески. Мужчина стоял спиной к раме, что-то говорил и при этом ожесточенно жестикулировал. А ведь в квартире никого, кроме него и покойницы, не было.
– Точно, крыша у мужика поехала, – произнес я. – Он что, ее хоронить совсем не собирается? Но ведь гроб-то купил…
Ситуация такая, что, как говорится, необходимо сообщить куда следует. А куда, собственно, следует сообщать в таких случаях?
Весь день мне хотелось с кем-то поделиться пережитым. Казалось, расскажешь – и сбросишь с себя часть груза. В общем-то, когда эмоции отошли на второй план, картина стала вырисовываться ясная. Спятивший муж просто не решается похоронить жену, оттягивает момент прощания с ней. Он провел ночь рядом с женой, лежащей в гробу. По пьяни мог даже целовать, обнимать, а когда протрезвел и увидел «картинку», то испугался и вызвал меня подновить грим. Отсюда и его напористость, хамоватость. Похмельный синдром. Вот и вся мистика.
Посвящать в подробности других сотрудников мне не хотелось. Я наложил элементарный дешевый макияж двум покойникам и теперь попивал чай в комнате. Петрухе было не до меня, освободился он только ближе к вечеру и сразу же определил, что со мной случилось неладное. А способ решения проблем патологоанатом знал верный, действенный и чисто русский.
– Погоди рассказывать… – Он вынул из тумбочки письменного стола бутылку, налил мне полстакана. – Машину здесь оставишь, домой можно и на такси добраться – ведь на деньги заказчик тебя не кинул?
– Не кинул, – согласился я и покорно выпил теплый виски.
К удивлению, помогло. Получив свою долю гонорара и спрятав ее в карман халата, Петруха поудобнее устроился на офисном кресле и тронул меня за плечо.
– Вискарь, кстати, тот самый заказчик мне презентовал. А теперь можешь рассказать, что там у тебя с ним не склалось.
– Послушай, кто-нибудь следит за тем, чтобы умерших хоронили? Ну, служба какая-нибудь… Нормативы существуют? Умер человек, и его, скажем, не позже чем через неделю должны или кремировать, или в землю закопать…
Петруха глянул на стену, затем на потолок и задумался.
– Хороший вопрос. Как-то я им никогда не задавался… – и тут же развел руками. – Законодательных нормативов точно нет. Есть лишь рекомендации. Получается, что и службы соответствующей нет. В этом вопросе никто не следит, чтобы дебет с кредитом сошелся. Следят только за тем, чтобы не похоронили неучтенный труп. И следят строго. А вот легального покойника, получается, никто и не пасет. Его хоть год дома держи, пока не надоест.
Мой рассказ Петруха выслушал спокойно, без особых эмоций, только понемногу подливал в тонкостенный лабораторный стаканчик и пил теплое спиртное мелкими глотками. После чего шумно потянул носом воздух и покачал головой.
– Всяких идиотов хватает. Я за свою практику такого нагляделся…
