Анна Малышева - Конкистадоры

Александра прибыла ровно через неделю после своего письма. Я встречал ее у калитки, строго-настрого наказав моей дуре спрятаться на кухне. Та и спряталась, кидая на меня умоляющие взгляды и издавая горлом очень жалобные звуки. Не знаю, что она себе вообразила, если только у нее имелось воображение. Вероятно, ей казалось, что случилось несчастье.

– Господи, в какую глушь ты забрался! – воскликнула Александра, отпустив наемную машину и оглядывая пустынный горизонт. – Ты что, живешь тут совсем один?

– Совсем.

– И ни одного соседа?

В ее голосе слышался ужас горожанки, привыкшей существовать в гуще людского муравейника. Она заметно упала духом, но все-таки позволила себя поцеловать, и я привел ее в дом.

– Раньше мы с мамой проводили тут каждое лето, – объяснял я, показывая комнаты. – Не очень-то шикарно, но жить можно, есть все необходимое…

Она подозрительно оглядела серые дощатые стены, нахмурилась, увидев убогую ванную комнату, и вдруг вскрикнула, указывая на дверь кухни:

– А это! Это что?!

Конечно, моя дура не вытерпела и во всей красе предстала на пороге, заливаясь беззвучным смехом. Она была искренне обрадована приездом гостьи, вне всяких сомнений. Но Александра едва не потеряла сознание, и мне пришлось поддержать ее за локоть.

– Господи, – прошептала она наконец. – Кто это?

– Это моя служанка, точнее, она пытается здесь служить, – успокаивал я невесту, делая знаки идиотке, чтобы та сгинула с глаз.

Девица поняла и скрылась, и тут же в кухне раздался грохот посуды. Наверняка она вознамерилась перепортить все продукты в честь гостьи, но сейчас мне было не до того.

– Не бойся, она совершенно безобидна, – уговаривал я Александру. – Дура абсолютная, но предана мне до невозможности. Хотя, надо сознаться, это бывает в тягость. Она может выполнять только самую примитивную работу, а о готовке лучше забыть.

– Зачем же ты взял ее? – Александра уже немного пришла в себя, но все еще со страхом косилась в сторону кухни.

– Потому что никто другой не согласился. Знаешь, тут особенно не из чего выбирать.

Она опомнилась и деловито открыла сумку:

– Ну вот что, я сюда не на каникулы приехала. Хочу тебе кое-что показать. Я была у юриста, и он объяснил мне, каким путем нужно идти. Если ты не можешь выяснить имени и гражданства отца, можно действовать иначе. Например, заявить, что…

Она углубилась в юридические термины, но я почти не слушал, с наслаждением разглядывая ее густые рыжеватые волосы, нежное лицо, серьезные серые глаза. Господи, какой прекрасной она мне показалась! Еще прекраснее, чем прежде. Конечно, я невольно сравнивал ее с уродиной, которая, судя по звукам, сейчас разносила на части кухню, но все же… Я был влюблен как никогда. Влюблен заново.

– И ты должен вернуться со мной в город, – деловито завершила она, складывая бумаги. – Глупо прятаться от проблемы. Ее все равно нужно решать.

– Здесь не нужно, – с улыбкой ответил я, обводя взглядом стены.

– Но тут невозможно жить, – бросила Александра, закрывая сумку. – Видишь, я даже вещей с собой не взяла. Твоя машина на ходу? Быстренько собирайся, мы еще успеем к вечернему поезду.

Я был ошеломлен таким напором. В глуши, где часы и минуты никакого значения не имеют, постепенно привыкаешь к другому ритму и к другим ценностям. Сейчас, вспоминая о своей городской депрессии и о стоянии в очередях, я не мог поверить, что все это происходило со мной. То был не я, не я настоящий. Мое место оказалось здесь, и хотя такой жизни вряд ли кто-то позавидовал бы, мне тут было почти хорошо.

– Давай немного подумаем, – выдавил я наконец. – Это ведь не так срочно.

– Как раз срочно, у меня лекция завтра в полдень, – отрезала Александра. – И я не собираюсь ее отменять. Ну, собирай вещи! А эту, – она резко обернулась в сторону кухни и сделала гневный жест, – отпусти туда, откуда она явилась.

– Но я не могу так сразу!

– Тогда я уеду одна! Сегодня же вечером!

Я вышел в кухню и увидел мою дурочку, скорчившуюся на табурете перед окном. Она тяжело вздыхала, бессмысленно глядя на чисто подметенный двор.

– Ты все слышала? Поняла что-нибудь? – спросил я, останавливаясь у нее за спиной.

Кивок и новый вздох. Вздыхать она умела так выразительно, что это вполне заменяло ей речь.

– Получишь жалованье за полный месяц, и даже, – я заколебался, – еще за месяц вперед. Ведь я должен был предупредить тебя об увольнении. Вот, бери!

– А-оо… – простонала она, отворачиваясь от денег.

– Прекрати эту комедию!

Служанка упорно сидела ко мне спиной. Мне стало ее невыносимо жаль. Как видно, она была счастлива в моем доме, несмотря на все его убожество. Кто знает, что ждало ее в родной деревне? Побои, голод, унижения?

– Вечером возьмешь свой мешок и уйдешь отсюда, – повторял я. – Я уезжаю, тут никого не останется. Я уезжаю навсегда, поняла?

На пороге кухни появилась Александра.

– Да, не слишком много у тебя барахла. Я все уже собрала. Иди посмотри, может, возьмешь что-то еще?

Дурочка съежилась, услышав ее голос. Александра покачала головой, глядя на нее, и молча исчезла.

Через час мы с невестой слегка поссорились. Я попытался оказать сопротивление и уговорить ее повременить, хотя бы переночевать здесь. Дурочка слонялась по двору, то и дело закатывая глаза к небу, издавая скулящие звуки, – выла, как собака по покойнику. В ответ на мои робкие возражения Александра вспыхнула как порох, это за ней водилось:

– Я не собираюсь потакать твоим глупым фантазиям! Если ты не вернешься в город сейчас, не вернешься уже никогда!

– А может, мне и не нужно возвращаться, – я не сдавал позиций. – В городе я был болен, а тут, смотри, совершенно пришел в себя!

– Пришел в себя?! Ты так это называешь?! – возмущалась она. – Если общество этого кретинского создания тебе дороже университетских друзей и меня, тогда…

– Вовсе не дороже, просто я не могу вот так сразу…

Она махнула рукой:

– Как знаешь. Но я уеду, предупреждаю тебя! Уеду одна!

Тогда я предложил компромисс – она уедет сегодня вечером, а я последую за ней немного погодя. Она ведь должна понять, что я не могу бросить дом на произвол судьбы. Тут нужно кое-что починить, позаботиться о сохранности вещей, продуктов, известить почтальона, чтобы больше не доставлял газету… А огород?! Несколько дней без полива, и он погибнет! Не разумнее ли будет сперва дождаться урожая и снять его, чтобы труды не пропали даром?..

Услыхав про огород, Александра пришла в бешенство. Она выкрикивала, что я сошел с ума, что меня сглазили, наговорила множество оскорбительных вещей и наконец хлопнула дверью, уединившись в ванной комнате.