Затаившийся у порога - Эдвард Ли
- Я понимаю вас, мисс Хилд. Моя собственная матушка сказала мне, что я весил двенадцать фунтов, когда вышел на свет в тот день.
Соня сосредоточилась на очень крупном мужчине.
- Я верю этому.
- Она чертовски устала таскать меня в себе. "Бог не помогает", - говорила она. Наверное, она не это имела в виду. Ведь каждая новая жизнь - это настоящий дар от Бога.
Выступление стало неловким; затем устойчивый бриз заставил десятки глиняных колокольчиков зазвучать сияющим звоном.
- Лучше нам войти внутрь, - предложил Гораций и проводил их в трейлер.
- Мы заходили в магазин мистера Пикмана раньше, но тебя там не было, - сказала Хейзел. - Он сказал, что ты занят.
- Верно, - ответил Гораций. - Чёрт возьми, я сегодня... Но сначала... - он пододвинул стул, чтобы Соня села.
- Я просто хотела, чтобы Соня увидела твою глиняную копию шкатулки.
- О, э-э-э... Скоро вернусь, - сказал Гораций и исчез в своей рабочей комнате.
- Этот мужчина огромен, - прошептала Соня. - Нельзя было подумать, что такой крупный парень будет заниматься гончарным делом, - она наклонилась ближе. - И я понимаю, почему он тебя так привлекает. Большие совсем не в моём вкусе, но ты... - затем последовала ещё одна хитрая улыбка.
- Перестань! - прошептала в ответ Хейзел.
- И просто помни. Чем больше времени мы будем терять здесь, тем меньше нам придётся заниматься любовью, прежде чем вернётся Фрэнк.
Слияние предвкушения и замешательства только сильнее закружило Хейзел. Она чуть не закричала, когда Соня подняла одну из своих грудей и сказала сквозь ухмылку:
- Пососёшь их, пожалуйста?
Руки Хейзел расплылись, чтобы снова прикрыть подругу.
- Почему ты так со мной поступаешь? - пришёл её импульсивный шёпот. - Ты никогда не была такой!
- Прошлая ночь понадобилась мне, чтобы понять, насколько я воспринимала тебя как должное, - снова этот смертельно серьёзный взгляд. - Мне плохо от этого.
- Остановись! Не здесь...
Пол трейлера слегка покачивался, когда к ним присоединился Гораций.
- И-и-и... вот она.
Он передал глиняную шкатулку Соне.
- Это потрясающе, - прокомментировала Соня, рассматривая её асимметричную форму. - Она такая же, как металлическая в хижине.
- Но ведь все эти маленькие иероглифы другие, не так ли? - предположила Хейзел.
- Да. И похоже, их больше, - она посмотрела на Горация, который стоял огромным, скрестив руки на груди. - Это увлекательная работа, Гораций. И правильно ли я понимаю, что Генри Уилмарт попросил вас сделать это?
- Э-э-э, это правда, - он также взглянул на Хейзел. - И я только что вынул из печи ещё пять. Вот почему меня сегодня не было в магазине мистера Пикмана. Я полагаю, он очень недоволен.
- Ещё пять? - спросила Хейзел. - Но вчера ты сказал, что Генри передумал и больше не заказывал их.
Гораций кивнул.
- Это был кто-то другой. Странная вещь, тьфу. Сегодня утром я нашёл в своём почтовом ящике письмо с заказом ещё тридцати двух шкатулок, о чём Генри сначала просил, но потом передумал.
- Кто это был?
Гораций пожал плечами.
- Не знаю, письмо не было подписано, просто было сказано, что он представляет друзей-геммологов Генри из клуба, и им нужно больше шкатулок. Думал, что это глупо, наверное, в шутку, пока не открыл ещё один конверт, в котором было пять тысяч долларов. Наличными. Как можно отказаться от пяти тысяч баксов? Господи, у меня никогда не было столько денег сразу в руках... никогда.
Хейзел и Соня переглянулись.
- Как странно, - сказала Соня.
И Хейзел добавила:
- Но он просто оставил письмо? Никто не стучал в дверь, чтобы поговорить с тобой?
- Нет. Просто оставил письмо и деньги в моём ящике и ушёл. Ни имени в письме, ни хрена.
- И этот человек сказал, что шкатулки нужны "друзьям Генри"? - Соня попросила разъяснений.
- М-м-м...
- Клуб геммологов, - вспомнила Хейзел из их вчерашнего разговора. - Разве это не то, что ты сказал?
- Э-э-э...
- Как любопытно, - Соня потёрла подбородок. - Фрэнк никогда ничего не говорил о том, что Генри интересуется драгоценными камнями.
- Да, но они с Фрэнком - профессора геометрии, Соня, - заметила Хейзел. - Огранённые драгоценные камни покрыты гранями, состоящими из геометрических конфигураций, точно так же, как драгоценный камень, который Генри назвал "Сияющим Трапецоэдром", - карие глаза снова умоляли Горация. - А Генри сказал, что в шкатулке хранится драгоценный камень, верно?
- Кристалл, - сказал он. Гораций забрал шкатулку у Сони. - Я не вижу во всём этом особого смысла. Шкатулка - это просто увлечение, он хочет специальную витрину для каждого кристалла. Я не смею задавать вопросов насчёт вещей, которых я не знаю. Я просто делаю свою работу.
- Это настоящая загадка, - сказала Соня.
"Да, - подумала Хейзел. - Это не мог быть ФРЭНК, человек, который оставил письмо. Сейчас он в горах, в каком-то нелепом доме, - мысли Хейзел остановились. - Или это он?"
Соня немного неловко встала и протянула свою сумочку Хейзел.
- Гораций, ты не возражаешь, если я воспользуюсь твоей ванной?
- Пожалуйста, конечно, - Гораций провёл её в тесный холл. - Извини, что в ней так мало места.
- Всё хорошо, спасибо.
Узкая дверь щёлкнула.
"По крайней мере, лучше, чем в нашем туалете, - размышляла Хейзел. - Или во дворе".
- По крайней мере, поздравляю с новым заказом.
- Спасибо большое. Очень много денег кто-то оставил в моём почтовом ящике. Хочешь увидеть остальные?
Хейзел последовала за ним в его маленькую мастерскую. Воздух был теплее здесь, от печи. На подносе стояли ещё пять только что обожжённых шкатулок. Гораций показал ей свою технику, подняв пластиковую версию шкатулки - "форму, вывернутую наизнанку", как он это назвал, и объяснил, как он сначала смазывает пластиковую шкатулку маслом, затем наносит вокруг неё глину, после чего прижимает заранее приготовленные формы, пластиковые карточки-шаблоны с каждой стороны и на крышке; это вдавливало последовательности глифов прямо в поверхность глины. Затем вывернутую наизнанку форму он вынимал, и глиняную оболочку обжигал в печи.
- Довольно трудоёмко, - заметила Хейзел.
- Новым были только формы и шаблоны. Как только я сделал их правильно, остальное несложно. На самом деле довольно весело.
Хейзел внимательнее посмотрела на пять новых шкатулок и была поражена точностью каждой из них. Тем не менее, несколько раз её глаза скользили по промежности Горация - его упакованной промежности - и она обнаружила, что теперь её гораздо меньше интересовала его сексуальная одарённость. Сознание того, что она скоро займётся любовью с Соней, казалось, очистило её разум от всей грязи, от всех этих фетишей, парафилий, извращений и мерзостей.
"Соня - моё лекарство..."
Идея сексуальной возни с этой горой мускулов по имени Гораций или с любым другим мужчиной, если уж на то пошло, казалась такой же скучной, как раскладывание пасьянса.
В этот
