Саймон Кларк - Вампиррова победа

— И создаст бескрайнюю империю во главе со старыми богами Севера?

Дэвид понял, что неотъемлемой частью дядиной истории была паранойя. Эту легенду столетиями рассказывали у камелька юным Леппингсвальтам, чтобы объяснить, почему род все никак не может нажить богатства. И продолжали рассказывать, когда имя Леппингсвальт сменилось на Леппингтон. История была оправданием неудач и несостоятельности Леппингтонов. Быть может, старик находил в ней извращенное утешение. Повторением ее как бы утверждалось, что причина упадка семьи лежит вовне, что это вина кого-то еще — местных христианских правителей тех времен; предательство собственных богов; рыночные силы в смежных областях; ну как же, сойдет даже политика правительства в области подоходного налога. Дэвид задумался, не мучает ли старик себя этой историей теперь, когда живет один в доме у холма. Никогда не знаешь, возможно, фиксация на легенде может стать ранним симптомом старческого слабоумия.

Дэвид вновь перевел взгляд на старика, который, погрузившись в собственные мысли, глядел во тьму за решеткой. Может, старик по многу часов проводит в пещере, оглаживая бутылку виски и размышляя о прошлой славе рода Леппингтонов — вероятно, воображая при этом былые богатство и славу.

И все же, размышлял он, не каждый день узнаешь, что у тебя в жилах течет божественная кровь. Интересно, что скажут на это ребята в теннисном клубе?

Он обнаружил, что улыбается, но поспешно подавил улыбку; ему не хотелось обижать старика. Джордж действительно ему нравился. И в конце концов, все когда-нибудь состарятся. С морщинами и ноющими суставами приходит фиксация на идеях, которые молодым кажутся чудаковатыми. Не были ли в былые времена зимы холоднее, а летние ночи теплее? Вот что утверждают многие бабушки. А дедушки всегда заявляют, что вкус у пива был лучше, что ром был тягуч, как сироп, что соседи были дружелюбнее, что денег хватало на дольше и так далее, и так далее...

В свете лампы Дэвид наблюдал за задумчивыми голубыми глазами брата своего деда, а тот продолжал наблюдать за тьмой.

Да слезь же со своего конька, Дэвид, внезапно подумал он. Оставь это высокомерие. Он старый одинокий человек. Его жена давно умерла. У него нет близких родственников. Что еще у него осталось?

Дэвид почувствовал внезапную и острую преданность к старику. Старик ходил с ним гулять по окрестностям, как только Дэвид научился ходить, покупал ему подарки ко дню рождения и на Рождество. Наверное, сидел с ним и его сводными сестрами, когда родителей не было дома. Когда родители увезли Дэвида из Леппингтона в Ливерпуль, это, наверное, разбило дяде Джорджу сердце.

А теперь ты хладнокровно оцениваешь его, как незнакомого человека, который явился к тебе в клинику с бурситом. Вспомни, Дэвид, этот старик — член семьи. Кровный родственник.

— Дядя Джордж, — он легко коснулся руки старика, — а можно посмотреть на озеро? — Может, если проявить интерес к семейной мифологии, старик повеселеет?

Старик покачал головой.

— Теперь нет. — Сильными пальцами он тронул стальной прут. — Сквозь это ничто не пройдет.

— А другого пути в пещеры нет?

— С десяток других входов, вроде этого на склоне холма. Полковник Леппингтон приказал их закрыть стальными решетками более ста лет назад.

— Почему?

— Слишком опасно.

— Слишком опасно? Но почему?

— Вечно сюда забредали дети. — Он пожал плечами, голос его внезапно оказался усталым и старым, невероятно старым. — Терялись. Там внизу — настоящий лабиринт. Туннели тянутся на много миль. — Он покачал головой, голос его упал до шепота. — Слишком много детей. Они терялись во тьме. Так никогда и не возвращались. Поэтому... — Он хлопнул по прутьям, а те отозвались, как будто он толкнул огромный колокол. Поспешно, почти опасливо он придержал вибрирующие прутья ладонью. — Поэтому полковник Леппингтон приказал поставить на все входы вот такие стальные решетки. Неплохая была проделана работа. — Старик с видимым усилием заставлял себя говорить веселее. — Ну, думаю, если мы еще немного здесь проторчим, то замерзнем до смерти. Пойдем, я испек вчера хлеб. Мы поджарим его над огнем в кузне. Ты раньше это любил, когда был вот такого роста. Как поживает мать? Я все собирался как-нибудь съездить повидать вас в Ливерпуле, но... сам знаешь, как это бывает. Теряешь связь. Просто прекрасно, что ты приехал, парень. Еще не обзавелся женой, а?

Подняв мускулистую руку, он снял с крюка лампу. Потом за все такой же пустой болтовней повел Дэвида назад на поверхность, а шипящая лампа окутывала их шаром белого света. Дэвиду приходилось то и дело ускорять шаг, чтобы не отстать от старика. Тьма за спиной стала глубже. Тени, казалось, следовали за ними, как будто жаждали сбежать из холодного одиночества пещеры.

Глава 14

1

Это Джек Блэк любил больше всего. Мгновение входа. Момент проникновения. В этом «СЕЙЧАС!» то, что некогда принадлежало другому, становилось его.

Бац!

Его нога чисто прошла сквозь фанерную панель внизу задней двери. Еще пара ударов, и дыра стала достаточно большой, чтобы туда мог проползти один из его придурков.

— Так надо было поднимать такой шум? — пожаловался придурок.

— Внутрь. Открой дверь, — приказал Джек Блэк.

— Что, если кто-нибудь слышал?

— Никто не слышал.

— Послушай, меня выпустили под залог. Если меня снова поймают, этот ублюдок судья уж точно меня засадит.

— Тебя не посадят. Внутрь. Открой дверь.

Джек Блэк пригвоздил придурка взглядом. Он знал, что придурок не станет особенно протестовать. У придурка до сих пор весь его паршивый нос был покрыт струпьями и под глазом красовался фонарь — еще с того дня, когда Блэк сбил эту шайку червей.

Два других придурка угрюмо топтались поодаль на дорожке. Джек Блэк знал, что он им не нравится. Но они его боятся И он пообещал им хорошую долю — а этого было достаточно, чтобы обеспечить их верность.

Мелко плавают эти придурки. Разобьют окно машины и утащат радиолу. Если вломятся в дом, заберут, что смогут унести в руках, — что немного: может, видак, переносной телик, побрякушки. Джек Блэк покажет им, как это делается по-крупному. Он взял в аренду грузовой фургон в Уитби. Потом подыскал торчащий посреди полей дом. Черт, это же легкая добыча. Шмяк! Шмяк! Проломить ногой хлипкую фанеру в двери, послать кого-нибудь из придурков открыть автоматический замок — и ты внутри.

Вот это ему нравилось — войти в чей-нибудь долбаный дом и подумать: все мое. На пару-тройку часов я хозяин. Беру что хочу.

А секрет, как заставить окупаться эти домушные кражи, в том, чтобы сгрести всю хрень, что хоть чего-то стоит — наличность, побрякушки, телевизор, радиолы, компьютеры, одежду, если она хоть на что годна, мебель, вазы, антиквариат, даже чертовы картины со стен. Ободрать хмырей как липку, если потребуется.