Кристофер Голден - Вот мы и встретились

Магия. Уилл заскрипел зубами, якорем приковывая себя к «здесь и сейчас». Одна рука невольно взлетела, и ему на какое-то время пришлось опереться о стену. Белые огни мелькали вокруг как светляки.

Уилл испустил что-то отдаленно похожее на хрип грустного веселья, но гораздо больше — резкой досады. То, что он сам с собой проделал, казалось почти забавным. Заставив свое сознание забыть фрагменты своего прошлого, Уилл стал излишне чувствителен к теме магии. Он стал совсем как проклятый Гудини. Работая в «Трибьюн», Уилл развенчивал все и вся, что хотя бы отдаленно напоминало магию — от медиумов до фокусников. Он украшал свою квартиру изображениями старого доброго Гарри Гудини главного разоблачителя. Такой вещи, как магия, попросту не существовало.

Хотя она, понятное дело, никуда не девалась.

— Уилл?

Все тело Уилла задрожало, пока он мысленно цеплялся за те якоря. Затем глаза его раскрылись, и мир снова вплыл в фокус. Уилл был внутри «Папийона». Из главного зала к нему вытекала музыка от диск-жокея — какая-то песня Дженнифер Лопес. Со всех сторон его окружали бабочки и белые огни. Неподалеку стояли официантка и человек во фраке — надо думать, распорядитель или еще кто-то в таком роде. В тазах у официантки читался легкий испуг, но также озабоченность. В глазах у мужчины было выражено откровенное неодобрение. Он явно подумывал вызвать полицию, догадался Уилл.

— Уилл, — снова позвал кто-то.

Руки его дрожали, пока Уилл поворачивался. Дверь в мужской туалет была от него в десяти футах. Ник Акоста только что вышел оттуда и обнаружил его стоящим здесь, в фойе, по-прежнему совершенно неуместно облаченным в фуфайку «Ред Соке» и синие джинсы, одежду, в которой Уилл ранее был на футбольном матче. Сам Ник носил прекрасно пошитый коричневый костюм и темно-красный галстук. Из-за этого галстука Уиллу вдруг показалось, будто некий хирург разрезал Ника и ушел прочь в самой середине операции. Уилл мог только представить, какими красными были, должно быть, его глаза, какие тяжелые под ними висели мешки.

— А что, я как-то не так одет? — спросил Уилл, ясно слыша в своем голосе истерические нотки, но не в силах ничего с этим поделать. — Как думаешь, Никки?

Во взгляде Ника была такая печаль, что Уилл не смог ее вынести. Он отвернулся. Ник подошел, чтобы положить участливую руку ему на плечо, но Уилл стряхнул руку Ника и направился в главный зал. Он слышал, как распорядитель что-то злобно кричит Нику, а Ник кратко клянется позаботиться об Уилле, вывести его из «Папийона», как будто он здесь что-то такое разрушил.

Затем Ник его догнал.

— Уилл! — рявкнул он, и его рука снова легла Уиллу на плечо. Ник был очень силен. Его пальцы глубоко зарылись в плечо Уилла, пока тот поворачивался, чтобы посмотреть своему другу в глаза.

— Поговори со мной, приятель, — сказал Ник, направляя Уилла в укромное место между закрытой дверью в главный зал и высоким горшечным растением. Он не спускал с Уилла настойчивого взгляда. — Что ты такого принял? Поговори со мной, приятель. Все мы порой оказываемся на дорогах, где нам нельзя путешествовать в одиночку. Не надо так с собой поступать. Не входи туда в таком виде. Ты никогда этого себе не простишь.

Вообще-то Уилл рассмеялся. Но он понятия не имел о том, что там на подходе, и в результате из его горла забулькал какой-то отвратительный, безнадежный звук. Ник плотно зажмурил глаза, а затем опять их открыл, переводя дух и собираясь снова попытаться урезонить Уилла.

— Узнаю мудреца. Та фраза про путешествие в одиночку мне правда понравилась. Это было славно, — сказал Уилл. — Ты все еще живой, Ник. С тобой пока еще никто не похимичил. Но теперь, в любую секунду… — Он не смог найти продолжения. Как он мог объяснить? Ник подумал про наркотики. Если бы все было так просто! Уилл снова рассмеялся и протянул руку, чтобы похлопать Ника по груди. — Я тебе никогда не говорил, что видел Дори Шнелль голой? Прекрасные сиськи, приятель. Соски совсем как две коричневые старательные резинки. Мне следовало тебе рассказать. Теперь тебе, наверное, без разницы, но тоща, я думаю, тебе бы точно захотелось узнать.

— Бога ради, Уилл, — опять начал Ник.

Кряхтя от напряжения, Уилл положил обе ладони Нику на грудь и толкнул. Ник выглядел просто смехотворно — глаза его были слишком белыми на фоне оливковой кожи, руки махали как у пугала в «Волшебнике из страны Оз», пока ноги неудержимо из-под него вылетали. Отчаянно стараясь удержаться на непокорных ногах, Ник ругался на чем свет стоит. Белые огни отражались от блестящего шрама у него над бровью. Затем Ник развалился на полу, и из его горла вырвалось громкое рычание, как будто он был каким-то животным. Правда, в этом зверином рычании отчетливо слышалось «сукин сын».

Уилл пулей ворвался в главный зал. Музыка качалась подобно сердечному ритму. Теперь там играли «Бойз II Мэн», группа современной эпохи. На танцполе уже были люди, но бывшие одноклассники Уилла со своими друзьями и женами по большей части стояли в двух очередях, что тянулись к стойкам баров по обе стороны зала. Две колоссальные люстры, свисавшие с потолка, горели неярко, но хрусталь этих люстр разбрасывал по всему залу тонкие прорези преломленного света. Сегодня вечером здесь было еще больше народу, чем прошлой ночью в ирландской таверне. Пожалуй, раза в три больше. Все носили костюмы и платья; на некоторых женщинах даже была официальная одежда.

Опять начинался школьный бал.

На волнах музыки из моря света к Уиллу поплыли лица. Все, кого он узнавал, запускали у него в голове еще одну линию гулких, противоречивых воспоминаний. Там было то, что Уилл мог сделать, сказать или увидеть, но теперь уже в колоде оставалось не так много карт, а потому множество образов просто слонялось у него в голове. Уилл уже был не в силах распознать, принадлежали все эти образы к его первоначальным воспоминаниям или к тем, что их заменили. Ложная правда. Измененное настоящее.

Люди к нему обращались. Участливо на него глазели. Прелестные женщины, которых Уилл едва знал, перешептывались за поднятыми ко ртам ладонями. Одна из них слегка качнула своим бокалом, и плавающий там лед издал приятное позвякивание. Уилл выругался себе под нос и остановился. Когда он поднял ладонь и провел ею по лицу, то почувствовал, как кончики пальцев трутся о щетину. Невесть почему это чувство обеспечило Уиллу странный комфорт, и он перевел дух, стараясь хоть чуть-чуть замедлить бегущий у него по жилам адреналин.

С кратким кивком, означавшим подтверждение чего-то, ясного только ему самому, Уилл проигнорировал пристальные взоры и устремился вправо, на танцпол, стараясь аккуратно огибать столы и стулья. Несколько человек позвали Уилла по имени, но он не обратил на них никакого внимания. Легкомысленный, девчоночий смех нес его в самую середину потока голосов в этом зале, а затем Уилл наконец его опознал. Взглянув в том направлении, он увидел стоящую у стойки бара Стейси. На ней было платье бутылочно-зеленого цвета с лямками толщиной со спагетти. Ее прекрасные волосы свободно падали на голые плечи.