Алексей Атеев - Карты Люцифера

– А как же, молодой человек, а как же! Существовал приказ Верховного Главнокомандующего товарища Сталина. Номер я не помню… Ловить и расстреливать всякую сволочь, шпионов и диверсантов в первую очередь. Но и разного рода грабителей, тайных и явных пособников врага, паникеров…

– И что же, так прямо и ставили к стенке?

– Именно. По городу ходили патрули. Тогда, знаете ли, началась паника. Так вот, некоторые субчики повылазили из крысиных нор, решили, что все можно. Магазины давай грабить, пустые квартиры тех, кто в эвакуацию подался, словом, бесчинствовать. Милиция не справлялась.

– Да милиция сама драпала! – встрял в разговор другой генерал. – Помню, в самом начале ноября сорок первого дело было. Наш полк придали войскам НКВД. Те, видать, сами не справлялись. Я командовал батальоном. Прислали особиста, поставили возле Бронниц. А холодрыга была страшная. Стоим в чистом поле, костры жжем. Едет крытая трехтонка, в кузове народ. Мужики в основном, но и бабы тоже. Останавливаем. Кто такие? Вылезает из кабины мордоворот в расстегнутом полушубке, чтоб, значит, знаки различия были видны. В петлицах две шпалы – майор. В чем, мол, дело? Я в свою очередь: кто такие? Московская милиция. Куда направляетесь? В Рязань. По какому делу? Мнется. Потом, видать, на бас решил взять. На меня попер: а вы по какому праву старшему по званию допрос учиняете, товарищ старший лейтенант? Подходит энкавэдэшник. Майор на него: что, мол, за безобразие? Жаловаться, дескать, буду. Тот совершенно спокойно спрашивает: драпаете? Да как вы смеете?! – в ответ. Энкавэдэшник: с приказом Верховного Главнокомандующего знакомы? Сдайте оружие. Тот побелел, затрясся… Но тон сбавил. Мы, мол, семьи в Рязань отвезем и сразу назад. Энкавэдэшник спокойно так: оружие! Забрал «наган». Майор уже трясется. Энкавэдэшник командует: всем вылезти из кузова, оружие сдать, построиться. Их человек двадцать было, не считая баб. Оружия ни у кого не оказалось. Эти мильтоны сначала весело так, с прибаутками вылезали, потом смотрят на своего начальника, а тот весь серый, поутихли. Энкавэдэшник говорит: каждый пятый из строя. Вышли четверо бедолаг. Еще ничего не понимают… Только майор просек ситуацию. Кричит: это немецкие диверсанты! Мы, то есть, диверсанты. Особист без разговоров всаживает в него пулю из «ТТ», а этим говорит: знаете же, за дезертирство – расстрел. Бабы как завопят. Командуйте, обращается ко мне энкавэдэшник… Минута, и четверо милиционеров лежат на обочине. Тут уж и бабьи крики прекратились. Кто старший по званию? Вышел какой-то с трясущейся челюстью. Энкавэдэшник: отправляйтесь в Москву, поедете по такому-то адресу, доложите, назовите мою фамилию. Все ясно? Старшой только рот беззвучно открывает, сказать ничего не может.

«И товарищей своих заберите», – энкавэдэшник кивает на мертвецов. Так-то вот, молодой человек, – закончил генерал свой рассказ.

– И что же, они вернулись? – изумленно спросил Артем.

– Куда им было деваться? На других дорогах такие же, как мы, стояли. Мне энкавэдэшник потом говорит: я их еще пожалел. Полное право имел всех шлепнуть.

– А сейчас нечто подобное возможно? – осторожно поинтересовался Артем.

– В каком смысле?

– Ну, если бандитов каких… Без суда и следствия?

– Возможно! – сказали в один голос военачальники. – У нас все возможно.

Рассказы старых бойцов не внесли ясности. Мало ли что в войну случалось. Артем задумчиво брел домой, а рядом топал сенбернар.

При дневном свете разгром в квартире выглядел еще более ужасающе. Артем постоял-постоял и махнул рукой. Сам он ликвидировать хаос не собирался. Придется ехать на дачу, уговаривать мать вернуться. Разговор, ясное дело, предстоит неприятный, но деваться некуда.

Интересно, кто тут побывал? Скорее всего, незваных гостей подослала профессорша Ладейникова. Наверняка искали эмаль. Но если в квартире поработали наймиты профессорши, то кто же тогда фиксатый, бесчинствовавший в Плутаеве и на шоссе? Может, и здесь и там был один и тот же человек? Вообще говоря, страсти накаляются. Может, все же следует отказаться от выполнения задания этого Ивана Николаевича? Неясно, как он прореагирует. А если скажет: давай-ка, мил друг, сюда эмаль! Все равно попробовать стоит. И прямо сейчас. Артем взглянул на часы – почти десять. Вполне подходящее время. Он поднял трубку и набрал номер.

– Ну и как наши дела? – поинтересовался начальственный басок после обмена приветствиями. Артем отметил, что на этот раз трубку взял сам Иван Николаевич.

– Да не очень, чтобы…

– А поконкретнее?

И опять в голосе клиента Артем не ощутил ровно никакого чувства. Обычно заинтересованные в той или иной вещи люди сгорают от нетерпения, а тут ледяное равнодушие, словно и не плачены огромные деньги.

– Человека я нашел. Этого самого Соболева… – стал рассказывать Артем, – но карт у него нет.

– Где же они?

– Еще в сорок пятом году Соболев подарил их своему лечащему врачу в госпитале.

– А не врет?

– Не похоже.

– Фамилия врача известна?

– Да. Марк Соломонович Цесарский.

– Отлично. Отправляйтесь на поиски. Начальный пункт вы знаете – архив в Подольске.

– А нельзя ли… – Артем замялся. – Может, поручите кому-нибудь другому?

– Не понял? – Интонации по-прежнему металлические.

– У меня разные неприятности… В квартиру залезли… И потом, во время поисков этого Соболева дважды нападали, убить хотели…

– Даже так?!

– Именно! Вы знаете, я боюсь! И деньги роли не играют.

– А почему вы решили, что нападения на вас связаны именно со мной… с моим поручением?

– Сложилось такое впечатление. Мне вообще кажется, что за мной следили от самого дома и до этого волжского городка. Чего ради им на меня нападать ни с того ни с сего?

– При вас большая сумма. Вот и ответ.

– А домой залезли?.. Ведь ничего же не взяли!

– Кстати, а где недостающая эмаль?

– При мне. – Вот ведь гад, все помнит.

– Так вот. Вы, конечно, можете выйти из… э-э… поисков. Но в таком случае как бы у вас не возникли неприятности совсем по другой линии. И большие, между нами говоря, неприятности. Теперь дальше. Деньги, врученные вам, надеюсь, не истрачены.

– Обижаете, Иван Николаевич. Только накладные расходы. Командировочные, так сказать. Рубликов двести… – Собственный тон неожиданно стал Артему противен. Какие-то холуйские нотки: накладные расходы, рублики…

– Послушайте, милейший. Если вы отыщете карты, я удвою сумму гонорара. А эмаль можете оставить себе. Думаю, вас устроит такой вариант. Что касается нападений… Если желаете, могу вас вооружить.