Ф. Каст - Предназначенный

— М-мм, говоря о комнатах, кто-нибудь знает куда Эрик разместил Шайлин? — спросила Стиви Рей, опять подавляя зевоту.

— В комнату Просто Элизабет, — сказал Дэмьен.

— Жутковато, — ответила Стиви Рей.

— Не то, чтобы она теперь стала её комнатой, — уточнила Афродита.

— Я собираюсь спать, — сказала Зет, — Доброй ночи, друзья.

Все пожелали ей доброй ночи, но Стиви Рей наблюдала, как она медленно шла прочь, вниз к старой комнате Далласа, которую она и Старк сделали своей. Ее шаги были медленными, и ее плечи резко опустились, как будто она пыталась взвалить на них слишком непосильную ношу.

Стиви Рей вздохнула. Она знала, как на самом деле чувствует себя Зет.

11

Ленобия

Ленобия принюхалась. Воздух, смешанный с ароматом опилок, кожи, сладкого корма и лошадей, пах чем-то еще — чем-то с запахом дыма и смутно знакомым. Она в последний раз прошлась железной щеткой по Муджаджи — ее любимой кобыле с сильным черным крупом скаковой лошади — и, погладив ее по морде, покинула стойло. Она свернула в длинный широкий коридор, по обе стороны которого выстроились просторные стойла. Ее нос вел ее именно туда, куда она и ожидала — в большое стойло около пристройки. Двигаясь тихо, Ленобия говорила себе, что она вовсе не собиралась к нему подкрадываться. Просто она хотела быть уверенной в том, что не напугает его лошадь.

Трэвис был к ней спиной. Ковбой стоял посреди стойла. В одной руке он держал густой дымящийся пучок сухих трав. Другой рукой развевал светлый дым вокруг него и над ним. Бонни, его большая кобыла породы Першерон, стояла перед ним и дремала поджав одну ногу. Она только немного дернула ухом, когда он подошел к ней и провел дымящимся пучком вдоль всего контура ее огромного тела. От Бонни он направился к своей постели, которую соорудил в дальнем углу стойла, и окурил ее дымом, как овеял себя и кобылу. Как только он начал разворачиваться, Ленобия отступила и исчезла из поля его зрения. Размышляя о том, что только что увидела, Ленобия вышла через боковую дверь конюшни, отошла на несколько футов к скамейке, присела, вздохнула в тишине холодной ночи и попыталась разобраться в своих мыслях.

Ковбой жег шалфей. Определенно, Ленобия была уверена, что это был запах белого шалфея. Он отлично подходит для очищения пространства. Но зачем оклахомскому ковбою заниматься этим?

Привычки людей? Что она знает об этом? У нее было лишь поверхностное общение с ними… Ленобия изучала изогнутое тонкое золотое колечко в форме сердца, обрамленного изумрудами, и прокрутила его вокруг безымянного пальца левой руки. Она точно знала, как давно она была рядом с человеком, с особенным человеком — двести двадцать три года назад.

Ленобия посмотрела на свой палец, на котором было кольцо. На него попадало не так много света. Рассвет только начал обращать небо из черного в сине-серый, и она почти смогла разглядеть чистый зеленый изумруд. В этом свете его красота казалась призрачной, мрачной — как воспоминания о лицах из ее прошлого.

Ленобия не любила думать о них. Она давно научилась жить здесь и сейчас. Достаточно проблем на сегодня. Она посмотрела на восток и прищурилась от разгоравшегося света.

— Также достаточно и счастья на сегодня. Лошади и счастье. Лошади и счастье. — Ленобия повторила эти три слова, которые были ее мантрой в течение более чем двухсот лет. — Лошади и счастье…

— Эти понятия неразделимы для меня.

Прежде чем Ленобия сообразила, что это говорит ковбой и никакой опасности нет, ее тело стремительно развернулось и она пригнулась, готовая обороняться — в этот момент раздалось пронзительное лошадиное ржание, как боевой клич, донесшееся из конюшни.

— Тпру-уу, успокойся, — сказал Трэвис в то время, как поднимал руки, показывая, что они были пусты, и делая от нее шаг назад. — Я не хотел…

Ленобия проигнорировала его, опустила голову, сделала глубокий вдох и сказала:

— Нет никакой опасности. Я в порядке. Спи, моя красотка.

Тогда она подняла свою голову и серые глаза пронзили человека.

— Запомните: не подкрадывайтесь ко мне. Никогда.

— Да, М-э-эм. Я выучил этот урок, хотя и не думал к вам подкрадываться. И не думал, что в это время тут может быть вампир.

— Мы не сгораем от солнечного света. Это миф.

Ленобия подумала о том, нужно ли ему знать, что Красные вампиры и недолетки могли сгореть, но его ответ прервал ход ее мыслей.

— Да, м-э-эм. Я знаю это. Я также знаю, что солнечный свет раздражает вас, поэтому то я и подумал, что остался бы в одиночестве, если бы пришел сюда и, ну, в общем, выкурил это, — Трэвис сделал паузу и достал тонкую сигару из переднего кармана его кожаного пальто с бахромой, — в одиночестве и любовался бы восходом солнца. Я даже не видел, что вы сидели тут, пока вы не заговорили.

Его улыбка была очаровательна, и она согрела его глаза, добавив им искорки, что изменило их обычный коричневый цвет на более светлый ореховый — Ленобия не замечала ничего подобного прежде. Обнаружив это, она почувствовала, как ее желудок сжался. Она быстро отвела взгляд от его глаз — ей необходимо было мысленно встряхнуться, чтобы сосредоточиться на его словах.

— Вы говорили о лошадях и счастье, поэтому я заговорил без размышлений. В следующий раз я прочищу горло, или кашляну, или что-либо еще прежде, чем заговорить.

Чувствуя себя немного смущенной в его присутствии, Ленобия задала первый вопрос, пришедший на ум.

— Откуда вы столько знаете о вампирах? Вы были супругом вампира?

Его улыбка стала шире.

— Нет, ничего подобного. Я лишь немного знаю о вас, потому что мать интересовалась вами.

— Мной? Ваша мать знает меня?

Он покачал головой.

— Нет, м-э-эм. Я говорил не о вас. Я говорил о вампирах в целом. Видите ли, у моей мамы был друг, которого Отметили, когда они были детьми. Они продолжали общаться… с помощью писем… множества писем. Они переписывались до тех пор, пока моя мама не умерла.

— Я сожалею о вашей потере, — сказала Ленобия, чувствуя дискомфорт. Люди столь недолговечны. Их так просто убить. Странно, что она почти забыла об этом. Почти.

— Спасибо. Это был рак. Он забрал ее быстро. Ее нет уже пять лет. — Трэвис смотрел вдаль, на восходящее солнце. — Ее любимое время суток — восход солнца. Мне нравится вспоминать о ней в это время.

— Это и мое любимое время суток, — Ленобия удивила сама себя, произнеся это.

— Какое приятное совпадение, — сказал Тревис, переводя взгляд на неё и улыбаясь.