Олег Бондарев - Однажды в Хорс-тауне

— Мой друг, — сказал Винс и, вставив в рот сигарету, поинтересовался. — Я закурю?

— Похож на бомжа…

— Он и есть бомж. Так я закурю?

— Винс, ты притащил ко мне в дом бомжа?

— Боже, ты так удивляешься, будто мы говорим о слоне или об Оззи Озборне. Интересно, кстати, кому бы ты удивился больше?

Медбрат снова посмотрел на даркера, прерывисто сопящего на его диване.

— Так мне можно закурить проклятую сигарету? — не унимался Винс. — Я тащил этого парня два квартала и зверски хочу перекурить после такой нагрузки, а ты не можешь мне сказать: «Кури, конечно, Винс, я ничего не имею против»?

— Да, конечно, кури, — покорно кивнул Харпер.

Задымив сигаретой, Винс прищурился и сказал:

— Я не думаю, что твой диван лучше справится с его раной, чем ты.

— А?

— Я говорю — осмотри его, Линси! Парень может загнуться прямо у тебя в гостиной! Тебе это надо?

— Черт тебя дери, Винс! — рявкнул медбрат. — Тебя и твое проклятое чувства юмора! Ты не заходил ко мне уже полгода, и тут вдруг появляешься, да притом не один — притаскиваешь с собой какого-то раненого бомжа и требуешь, чтобы я его лечил! Тебе не кажется это верхом наглости?

— Не кричи. Спокойней. Больному нужен покой…

— Да плевать я хотел на его покой! С какой стати я должен его лечить?

— Потому что ты — мой друг, и он — мой друг. Будь другом, вылечи моего друга!

— Ты невыносим… — простонал Линси. — Но, похоже, пока я не разберусь с этим бродягой, ты от меня не отстанешь.

— Ты очень догадлив, — хмыкнул детектив.

— И зачем я с тобой вообще связался… — пробормотал, качая головой, Харпер.

— Брось, Линси. Я ценю нашу дружбу. И я бы никогда в жизни не приволок к тебе бездомного бродягу, не будь на то острой необходимости. Но она, поверь, есть. Мне важно, чтобы он не загнулся.

— Отвез бы его в больницу.

— Во-первых, у него нет страховки. Во-вторых, в больнице обязательно стали бы дознаваться, каким образом получены ранения. Может, они были бы так обеспокоены судьбой бедолаги, что вызвали бы копов для приватной беседы со мной. А с копами я общаться не люблю, ты же знаешь.

— Когда-то ты тоже был копом.

— Это было давно и так недолго, что я предпочитаю не считать себя бывшим полицейским.

— Но ты все же им был.

— Но я не носил форму. Никогда.

— Это, конечно, меняет дело.

Их спор прервал стон Нуба.

— Черт, — выругался Винс, поднимаясь с кресла. — Давай потом поболтаем, ладно? Сейчас нужно во что бы то ни стало вытащить этого парня.

Линси кивнул и склонился над даркером.

— Помоги мне, — сказал он сыщику.

— Что нужно делать?

— Помоги снять плащ. Я стащу рукава, а потом ты немного приподнимаешь его…

Они взялись за дело. Пока Харпер расстегивал пуговицы, Винс спешно докуривал сигарету.

— Матерь божья… — пробормотал медбрат.

Под плащом обнаружилась еще одна рана — тоже ножевая, в районе живота.

— Ах, гаденыш! — воскликнул Винс. — Запахнул плащ, едва меня увидел. Теперь ясно, чего он в обморок упал!

Линси подкатил свитер, чтобы открыть живот даркера.

— Вроде бы неглубокая, — прокомментировал увиденное он. — Надо продезинфицировать… Черт, он чернее негра!..

Он рывком встал и устремился к платяному шкафу у стенки. Вытащив из верхнего ящика аптечку, Харпер поспешил обратно.

— Сейчас, сейчас… — он опустился на колени и раскрыл чемоданчик. — Будет немного больно…

С этими словами медбрат щедро плеснул на рану из какой-то склянки. Даркер заорал. По-видимому, боль была адской.

— Придержи его, — велел Харпер, закатывая на Нубе рукав свитера.

Еще немного бесцветной жидкости на вторую рану — еще один вопль бродяги.

— Чем ты его поливаешь? — поинтересовался детектив, пытаясь удержать брыкающегося Нуба. — Кипятком?

— Это для дезинфекции.

Понемногу даркер поутих и снова отключился. Линси промочил ватные тампоны жидкостью из бутылки и обложил ими раны.

— Пойду за ниткой с иголкой, — сказал он, закончив с этим ритуалом. — Нужно наложить швы.

— Без наркоза? — изумился сыщик.

— С ним, куда ж без него? — ухмыльнулся Линси. — Но необычным. Во время первой мировой полевые врачи давали пациенту сто грамм нашатыря. Отключало так, что хоть ногу пили — ничего не почувствует. Попробуем, пройдет ли такой трюк с твоим другом.

— Это безопасно?

— Определенный риск присутствует, но иначе нельзя. Я ведь не мясник, чтобы на живую его латать!

— Ну давай, пробуй, — кивнул Винс. — Что ж делать?

— Сейчас…

Линси ушел наверх, а сыщик остался наедине с Нубом. Присев рядом с даркером на корточки, он тихо спросил:

— Эх, парень, и чего же ты сразу не сказал про вторую дырку?

Коротышка засопел и даже приоткрыл левый глаз, после чего снова отключился. Лишь прерывистое дыхание выдавало в нем живого.

Интересно, каково это — просыпаться на мгновение лишь для того, чтобы снова провалиться в сон? Переноситься из реальности в забытье… Испытание не для слабонервных.

Сыщик, сам не понимая зачем, взял ладонь даркера и крепко сжал. Нуб в ответ промычал что-то нечленораздельное.

— Буду считать, что это «спасибо», — с улыбкой пробормотал Новал.

Вернулся Линси с рюмкой в руках.

— Слушай, может, не стоит вливать в него эту дрянь? — сказал сыщик, поднимаясь и отступая на шаг. — Он и так почти все время без сознания.

— Стоит мне проткнуть его иголкой, как сознание тут же вернется, — покачал головой Харпер. — Ты ведь не хочешь, чтобы бедолага мучался еще больше? Я полностью выключу его на пару часов, залатаю все бреши, и будет как новенький!

— Хочется верить… Хотя мне старенький тоже вполне нравился.

— В смысле? — не понял медбрат.

— Забудь, — махнул рукой Винс. — Чересчур своеобразный юмор.

— Ясно. Ладно, а теперь оставь свой юмор ненадолго и подними его голову.

Детектив повиновался. Совместными усилиями им удалось влить содержимое рюмки в рот даркера. Выждав несколько минут и убедившись, что Нуб не спешит возвращаться в сознание, Харпер взялся за иглу.

Винс отошел к окну и закурил. Ему совершенно не хотелось рассматривать миниатюру «Линси за работой». Впрочем, будь на месте Харпера даже прославленный Грегори Хаус, Новал все равно бы не купил билет на это представление.

— Как закончишь — свистни, — бросил сыщик через плечо.

— Угу, — промычал Линси, полностью поглощенный работой.

За окном царил ноябрь во всей его красе — неприглядный, холодный и темный. Лил дождь; порыв ветра сорвал с головы прохожего шляпу, и тот отчаянно гнался за ней, хлюпая ботинками по лужам. Шумел листвой вяз на углу. Ему было одиноко, и он расслабил ветви, позволяя негоднику-ветру срывать пожелтевшие листья и бросать их на тротуар. Одноногие фонари скупились на свет, отчего ночь казалась еще темней, чем обычно.