Евгений Кусков - Вымирание

Пожалуй, она бы предпочла, чтобы он остался рядом с ней и на ночь — то есть, находился в этой же комнате, ничего большего. Не скрывая своих симпатий к Леониду, Татьяна и не мыслила о сближении с ним. Любовь к мужу не угасла, в отличие от его жизни, а в ситуации, когда неизвестно, что будет завтра, женщина не хотела сильно привязываться ни к кому.

В какой-то момент ей всё-таки удалось отключиться, потому что когда шаги за дверью разбудили её, на часах была уже половина первого.

Татьяна привстала на постели, щурясь в почти полной темноте, едва разгоняемой проникающими через окно отсветами далёких пожаров. Она пыталась понять, почему её спутники не спят, а ходят по первому этажу, переговариваясь.

«И почему они так осторожны, стараются сильно не шуметь? Неужто забота об отдыхающей даме? Вот уж вряд ли».

Ответ пришёл вместе с приглушёнными ударами, доносящимися снаружи. Ещё не совсем очнувшись ото сна, женщина не сразу сообразила, что колотят в металлические ворота.

Она скинула одеяло и неприятно удивилась тому, как холодно в комнате. Не совсем подходящий ей по размеру халатик, найденный среди вещей бывшей хозяйки, спасти никак не мог. Взяв пистолет, Татьяна прокралась в гостиную.

Оба мужчины находились там. В полутьме женщина с трудом различала их силуэты на фоне окна.

— Что происходит? — шёпотом спросила она и упавшим голосом уточнила: — Это они?

— Кто ж ещё? — хмыкнул Михаил. — Похоже, нас всё-таки нашли.

— Но как? — покачал головой Сутурин. — Даже днём, когда мы ходили туда-сюда по дому, они нас не чуяли. А теперь-то мы вообще мирно спали и не шумели.

— Может, их чувства обостряются ночью? — предположила Татьяна, обхватив себя руками, чтобы унять озноб (пистолет пришлось положить на валик дивана).

— Кто ж их знает, — ответил Леонид.

— Сукины дети никак не хотят оставлять нас в покое, — произнёс Афанасьев и прислонился к стене. Женщина уловила запах спиртного — крепкого, определённо не пива.

— И что мы теперь будем делать? — спросила она.

— Ничего, — сказал Сутурин. — Им не проникнуть сюда. Мы в безопасности.

— Мне бы твою уверенность, — промолвила она, косясь на Михаила.

— Как пить дать не пробраться, — буркнул тот. — Им придётся научиться летать.

Татьяна предпочла не озвучивать идею, что это уже не люди, и потому неизвестно, какие способности у них открылись.

— Думаю, можно вернуться в свои комнаты, — предложил Сутурин.

— Шутишь? Я больше не смогу заснуть, — возразила она.

— Смо-о-ожешь, — протянул Афанасьев. — Не этой ночью, так завтра. Рано или поздно, док, ты просто упадёшь.

— Так или иначе, он прав, — кивнул Леонид. — Боюсь, нам придётся привыкать к этому шуму.

— Хороша перспектива, — пробурчала женщина.

Больше они не разговаривали. Ещё с минуту постояв в тишине, прислушиваясь к грохоту, доносящемуся со стороны ворот, Татьяна направилась к своей комнате. Леонид тоже отошёл от окна, а Михаил остался, с неразборчивыми бормотаниями плюхнувшись в кресло.

Подойдя к своей двери, женщина остановилась и, прежде чем успела поддаться сомнениям, обратилась к Сутурину:

— Я и вправду не усну теперь. Не верю, что мы так уж недосягаемы здесь.

— Но выбора ведь нет, — ответил он.

— Как насчёт дежурств? Один спит, другой бодрствует.

Татьяна не нужно было видеть лица Леонида — его молчание говорило само за себя. Не желая оставаться в одиночестве, она решила проявить настойчивость:

— Ну давай. Когда ты рядом, мне спокойнее.

— Я же и так рядом.

— Ты понимаешь, о чём я.

Он снова помешкал с ответом, и на этот раз она его не торопила.

— Ладно, — наконец, сказал он.

— Спасибо, — произнесла Татьяна, впуская его в свою комнату.

Задёрнув плотные шторы, она зажгла свечу и в её неровном свете увидела, сколь бледен мужчина.

— Слушай, а ты в порядке вообще? — с беспокойством спросила она.

— Если ты намекаешь, не собираюсь ли я на тебя броситься, то ответ — нет, не собираюсь.

— Наверное, тебе просто нужно выспаться, — произнесла женщина, чувствуя себя виноватой. — Я буду первая дежурить.

— Хорошо, — вяло улыбнулся Леонид, располагаясь на постели. — Разбуди меня через пару часиков…

— Обязательно, — ответила Татьяна. Такая ложь была совсем не в тягость.

Кивнув то ли ей, то ли себе, Сутурин повернулся на бок и уже через минуту ровно засопел. Женщина положила пистолет супруга рядом с собой и заняла стул, на котором провела немалую часть этого дня.

«Эх, сейчас бы крепкого горячего кофе», — с тоской подумала она, устраиваясь поудобнее и приготовившись к утомительному бодрствованию.

На доводку машины у Анатолия ушла большая часть ночи. Он трудился неспешно, отрешённо, думая больше о своих дальнейших планах, чем о процессе. Руками у него всегда получалось работать лучше, нежели головой.

Основной задачей, которую он поставил перед собой, было превращение внедорожника в максимально безопасное средство передвижения. Безопасное для водителя, а никак не для окружающих. Проценко установил, наконец, давно дожидавшийся своего часа «кенгурятник»: массивную конструкцию из хромированных труб, охватывающую весь передок автомобиля и немного выступающую за габариты кузова. И если это вызвало бы у Стаса, бывшего владельца машины, одобрение, то защита лобового стекла привела бы в ужас. Анатолий не мудрствовал — он просто приварил к передним стойкам крыши несколько стальных прутьев, предварительно загнув их по краям, чтобы они не прилегали к стеклу плотно. Получилось в высшей степени не эстетично, особенно в местах сварки, где краска обуглилась, зато должно было предотвратить неприятные последствия наезда на «зомби». Точно так же мужчина защитил все окна, оставив нетронутым только люк в крыше. На всякий случай — мало ли что, оглянуться не успеешь, а твоя крепость станет твоей же могилой.

Занимаясь машиной, Проценко слушал тяжёлый рок. Приверженцем такой музыки он не был, в отличие от Стаса, но поскольку других кассет в здании не обнаружилось, включил то, что имелось. С некоторым удивлением Анатолий понял, что ему нравится — он даже сделал погромче, наплевав на «зомби», которые не заставили себя ждать.

Когда работа была, наконец, завершена, мужчина, отойдя на несколько шагов и осмотрев результат своих трудов, испытал удовлетворение и, пожалуй, гордость. Теперь он будет чувствовать себя гораздо увереннее, выбираясь в город.

Вместе с осознанием, что доводка завершена, пришло и утомление. Вдобавок голова гудела от долгого прослушивания оглушительной музыки. Глубоко зевнув, Проценко протиснулся в салон внедорожника и выключил магнитолу.