Терра - Во власти ночи
Я засунула руки в карманы и сделала шаг, затем другой. Туман немного рассеялся, но я по-прежнему была дезориентирована, не понимая, куда двигаться дальше. Было страшно, но мне не хотелось поддаваться панике. Осторожно, шаг за шагом я плыла сквозь туман, чувствуя вязкую прохладу на своем лице. Повинуясь необъяснимому чувству, я вынула руку из кармана и брезгливо обтерла лоб и щеки.
Шум не смолкал. Возможно, инстинктивно я выбрала верное направление и сейчас двигалась прямо к его источнику. Сбиваясь с шага, неуверенной походкой я преодолела неизвестное расстояние. Возможно, просто ходила по кругу, стараясь добраться неизвестно до чего. А если все-таки доберусь? Что там может быть? Скорее всего, ничего хорошего…
Шум нарастал, я чувствовала, что скоро окажусь достаточно близко, чтобы увидеть… Что? Сама не знаю. Просто увидеть то, ради чего я здесь.
Мне повезло остановиться и замереть за секунду до того, как подо мной разверзлась пропасть. Туман, словно опасаясь приближаться к ней, отступил.
Носок моей туфли завис над краем. Несколько камешков свалились вниз. Я проследила за ними взглядом, и мое сердце замерло от восторга и ужаса.
Передо мной была рана: огромная, пульсирующая, трепещущая и живая. Рана, словно прорезанная гигантским скальпелем на теле Земли. Внутри нее бушевали огненные потоки лавы, грозившие вылиться за ее края.
— Что это такое? — прошептала я, — какой странный предсмертный бред.
Было бы наивно говорить о небольшом разочаровании: по некоторым данным многие видели яркий свет, своих умерших близких, а я умудрилась отличиться даже после смерти.
Резкий толчок заставил меня открыть глаза, а отвратительный запах поморщиться и чихнуть. Незнакомая молоденькая девушка в белом коротеньком халатике держала перед моим носом противно пахнущий тампон, пропитанный нашатырем. После такого насилия над носоглоткой мне даже в голову не пришло снова падать в обморок, а, учитывая содержание и направленность бреда, я и не спешила снова в него возвращаться. Жизнь вернулась ко мне, а с ней и обычные звуки, которых так не хватало в туманном запределье.
— Ты как? — надо мной склонился Марк. Не могу сказать, что он выглядел сильно озабоченным. Скорее, ему нужно было знать, способна ли я продолжить путешествие или ему придется искать нам место для ночлега.
— Нормально, — робко начала я, затем, прислушиваясь к собственным ощущениям, поняла, что если и лукавлю, то совсем немного. Слегка болела голова, и не удивительно: чуть выше лба, прикрытая волосами, выступала шишка. Во рту было сухо, хотелось закрыть глаза от слепящего света, но стоило это сделать, как меня начало тошнить. Пожалуй, экспериментировать не стоит, а то не выпустят из больницы.
— Врач сказал, что у тебя легкое сотрясение. Будет болеть голова. Нужно держать тебя в постели и будить каждые пару часов для проверки уровня сознания. Поэтому он рекомендует остаться в больнице на ночь.
— Марк, нет! — я приподнялась, игнорируя приступ тошноты и головокружения, — я не хочу провести ночь в больнице. Мы должны уехать отсюда.
Не знаю, что гнало меня из этого места. Может быть больничные стены, всегда навевавшие на меня тоску, а возможно, отдаленный шум, в реальность которого я отказывалась верить. Сны не могут проникать в реальный мир. Но что-то подсказывало мне, что это был не просто сон.
— Мне плевать на твои капризы, — Марк проводил взглядом медсестру, которая, кокетливо улыбнувшись ему, поспешила выйти, как только мы стали говорить на повышенных тонах.
— Это не капризы, — возразила я, — мне просто хочется уехать отсюда как можно скорее. Пожалуйста!
Было видно, что Марк колеблется. С одной стороны он явно не привык кому-то уступать. С другой — я сидела на больничной койке, с повязкой на голове, имела довольно жалкий вид и о чем-то его просила. Видимо, с таким противником он воевать не привык и попросту не знал, что со мной делать.
— Мы подождем до утра, — наконец он принял компромиссное решение, — и если ты сможешь встать не шатаясь, тут же уедем.
— Спасибо, Марк, — я решила быть вежливой до конца, чем удивила своего собеседника.
— Ну, я тогда побуду в палате, и буду тебя будить. Медсестер здесь не хватает, — как бы оправдываясь, он попятился назад и присел на единственном стуле.
— Как хочешь, — улыбнулась я, и повернулась лицом к стене.
Спать не хотелось. Просто нужно было время подумать…
Я снова его слышала — шум, источник которого для меня больше не был секретом. Что я видела? Гигантский котлован, вулкан или что-то другое? Шум нарастал, стоило мне прикрыть глаза и позволить себе задремать. На этот раз я была в больничной палате. За окном сияли звезды и ничто не нарушало ночную тишину. Внезапно стены и потолок прочертила кривая линия, которая расширялась, охватывая все больше пространства. Когда она дошла до места, под которым стояла больничная койка, я застыла, не в силах сделать ни единого движения. В ту же секунду раздался треск, и потолок рухнул на меня.
Легкий толчок в плечо заставил меня открыть глаза и прищуриться от света ночника.
— Прошло два часа. И у тебя кошмар, — пояснил Марк.
— Спасибо, что разбудил, — я опасливо посмотрела на ровный потолок и зябко поежилась.
— Сейчас попрошу для тебя одеяло, — мужчина встал, но я удержала его за руку.
— Не нужно. Не уходи, — звучало как-то странно даже для меня, учитывая наши с ним отношения. И все же, между кошмаром и Марком я выбираю Марка. — Мне не холодно. Лучше расскажи, что произошло там, на дороге.
— Что-то проскочило прямо перед машиной и я затормозил. Ты была не пристегнула и ударилась головой. К счастью, мы оказались недалеко от областного центра, здесь есть хотя бы больница. Тебя осмотрели, врач сказал, что жить будешь, правда, придется потерпеть головную боль.
— Мы кого-то сбили? — наверное, нужно было спросить от этом с самого начала.
— Наверное, животное. Но когда я вышел, то никого на дороге не увидел.
— Надеюсь, оно не пострадало.
Воцарилось неловкое молчание. Марк стоял, посреди палаты, не решаясь уйти, и боясь оставить меня одну. А я не осмеливалась признаться, насколько мне страшно. Возможно, он что-то увидел на моем лице, или мой жалкий вид вызвал противоестественное ему чувство жалости. Подойдя к койке, он сбросил куртку и лег рядом со мной поверх одеяла. Встретив мой удивленно-растерянный взгляд, он усмехнулся:
— Расслабься, и ничего не бойся. Я присмотрю за тобой.
Не знаю, возможно, так на меня подействовали лекарства, что мне здесь вкололи, но я действительно расслабилась. Дыхание стало ровнее, дрожь прошла, и я снова растянулась на койке рядом с моим неожиданным соседом. Просто так будет спокойнее. Когда кто-то рядом. Когда я больше не слышу этот странный и страшный шум. Разумеется, сворачиваться рядом с ним в комочек и класть голову на плечо я не намеревалась. Так получилось само собой.
Он разбудил меня за несколько минут до рассвета. Больницу окутывала тишина. Не доносились голоса медсестер на посту, пациенты мирно спаси в своих палатах. Тишина царствовала снаружи, а вот внутри моей головы царил непрекращающийся шум. Наверное, от этого можно было сойти с ума, но пока что звук доставлял мне меньше беспокойства, чем острое чувство тревоги. Я медленно встала, игнорируя руку Марка, пытавшегося меня придержать.
— Ты далеко?
— Мне нужно выйти… Нам нужно выйти, — в моих движениях была какая-то рассеянность и заторможенность.
— Ты едва стоишь на ногах, — мужчина встал вслед за мной и не дал сделать ни шагу, — Тебе еще рано гулять.
— Марк, все серьезно. Просто поверь, — я настаивала, хотя сама не могла понять почему. Что-то толкало меня прочь от этой больницы, все инстинкты, на которые я полагалась долгие годы, призывали меня бежать прочь.
Он заглянул в мое лицо и просто кивнул. Заставив меня присесть, собрал мои вещи и подошел ко мне. Я покраснела, когда поняла, что он собирается помочь одеться.
— Я не настолько беспомощная, — вырвав из его рук брюки, и не глядя на Марка, быстренько их одела и застегнула. Когда дошла очередь до футболки, смущение прошло, появилось равнодушие. В конце концов, он уже не раз видел меня в одном белье.
Марк дождался пока я самостоятельно оденусь, потом взял под руку и вывел из палаты. Мы двигались по коридору, когда в соседней палате приоткрылась дверь, и, неуклюже придерживая ее костылем, появился рыжий, веснушчатый парнишка лет пятнадцати.
— Сигаретки не найдется? Очень хочется курить!
Пропустив монолог Марка о вреде курения, я внезапно застыла, сраженная картинкой, промелькнувшей перед глазами: рыжий паренек распростерт на полу. Где-то далеко слышны крики, стоны и плачь. Он один, в кромешной темноте. Ему тяжело, очень тяжело, больно и страшно, он хочет пить. Он хочет, чтобы эта боль ушла, но это невозможно… Пока он будет жив, она никуда не денется. Смятение, паника, злость, что все так по-дурацки получилось…
