Стивен Кинг - Томминокеры
(но ты же знаешь, кто все это сделал, не так ли, Гард?)
Он допил остатки, поставил пустой стакан на верхнюю полку сзади и пошел по направлению к «Томкэту». Он отчетливо слышал стрекотание кузнечиков в высокой траве. Он не был пьян, даже не был слегка опьянен. Насколько он мог чувствовать, спиртное, казалось, не затронуло его нервную систему. Дал маху, как сказал бы британец.
(словно эльфы сделали туфли, man-man — тапетитап, пока сапожник спал)
Но Бобби не спала, не так ли? Она водила машину, пока не упала, буквально не упала в руки Гарденеру.
(топ-топ-топети-топ, тук-тук-тукети-тук, нынче ночью, верь не верь, Томминокер, Томминокер, Томминокер стукнул в дверь)
Стоя около «Томкэта» и заглядывая в открытый капот, он даже не дрожал, его просто трясло, как человека, умирающего от холода, верхние зубы бились о нижнюю губу; лицо побелело, а лоб и виски покрылись капельками пота.
(Титан и даже трактор был переделан весь. Вот что Томминокеры успели сделать здесь)
«Томкэт» был небольшой машиной, которая была почти бесполезна для тех, у кого фермерство было основной работой. Он был чуть побольше сидячей сенокосилки, но меньше самого маленького трактора «Дэри» или «Фармала», но для того, кто держал участок, который был велик, чтобы называться делянкой, — это было в самый раз. У Бобби был сад, который простирался на полтора акра фасоль, огурцы, горох, кукуруза, редиска, помидоры. Не было моркови, цуккини, капусты, кабачков. «Я не выращиваю то, что не люблю, — однажды сказала она Гарденеру, — жизнь слишком коротка для этого».
«Томкэт» был довольно подвижный, должен был быть. Даже состоятельный фермер-джентльмен, должен был иметь причины, объясняющие покупку 2,500 долларового мини-трактора для обработки одноакрового участка. Он мог косить траву одним приспособлением и срезать сено другим, он мог служить буксиром в плохопроходимой местности (она его так и использовала на склонах, и, насколько Гарденер знал, «Томкэт» застрял у Бобби только однажды) и зимой вычистить дорогу в течение получаса с помощью снегоуборочного устройства. Он имел четырехцилиндровый мотор.
Точнее, когда-то имел.
Мотор был все еще здесь, но он был дополнен ужасным количеством самых невероятных приспособлений и штуковин — Гарденер вдруг поймал себя на том, что он думает о дверном замке на столе в мастерской, и терялся в мыслях, не хотела ли Бобби вскоре поставить его на «Томкэт». Возможно, это был радар или еще что-то. Он вдруг рассмеялся. И этот взрыв смеха отрезвил его.
С одной стороны машины выступала майонезная банка. Она была наполнена жидкостью, слишком бесцветной для газолина и закреплена в латунной установке.
Новейший карбюратор был заменен каким-то странным устройством. Чтобы освободить для него место, Бобби пришлось проделать отверстие в металлической оболочке двигателя.
И тут также были провода — провода везде, они сновали, вползая и выползая, поднимаясь и опускаясь, кружась, соединяясь, совершенно без всякого смысла… по крайней мере, насколько Гарденер мог видеть.
Он глянул на панель управления и застыл. Когда он рассмотрел ее как следует, его глаза расширились.
У «Томкэта» была рукоятка… и схема переключения передач, напечатанная на металлической пластинке, привинченной на щитке над показателем масла. Гарденер видел эту пластинку достаточно часто. Он многократно садился за руль «Томкэта». Раньше она всегда была такой:
1……………3
N…………..4
2……………R
Теперь добавилось нечто новое — что-то, что было достаточно простым, но от этого не менее грандиозным:
1……………..3
N…..4………ВВЕРХ
2……………..R
Ты не веришь в это, не так ли?
Я не знаю.
Подожди, Гард, летающие тракторы? Держите меня!
Но подключила же она солнце в миниатюре в своем титане.
Чушь. Я думаю, это проста яркая лампа ватт на двести.
Это не было лампой!
Ничего, ничего, успокойся. Ты поверишь в летающий трактор.
Заткнись.
Он снова стоял на кухне Бобби Андерсон, глядя длительное время на шкафчик с выпивкой. Он отвел глаза — это было нелегко — и вернулся в жилую комнату. Он увидел, что Бобби изменила положение и ее дыхание стало учащенным. Первый признак пробуждения. Гарденер взглянул на часы снова и увидел, что время около 10 часов. Он подошел к книжному шкафу возле письменного стола Бобби, желая найти что-нибудь почитать, пока она очнется, что-нибудь, что отвлечет его от всего этого хоть на какое-то время.
Что он увидел на столе Бобби, рядом с разбитой старой пишущей машинкой это было наихудшее потрясение из всех. Потрясений достаточно, по крайней мере, тех, которые он едва отметил: рулон перфорированной бумаги для компьютеров висел на стене позади стола, и машинистка была похожа на гигантское рулонное бумажное полотенце.
БИЗОНЬИ СОЛДАТЫ
Роман Роберты Андерсон
Гарденер отложил верхний лист, перевернув его, и увидел свое собственное имя — или, скорее, кличку, которую знали только они с Бобби.
Посвящается Гарду, который всегда рядом, когда он нужен.
Снова дрожь прошла по всему телу.
Он отложил второй лист, перевернув его.
1
В те дни, еще до того, как Канзас был залит кровью, бизонов было так много на полях — достаточно много: для бедняков, белых и индейцев, что людей предпочитали хоронить в бизоньих шкурах, а не в гробах.
— Однажды ощутив вкус бизоньего мяса, ты никогда снова не захочешь говядины, — говорили старики. И они верили в то, что говорили. Потому что эти охотники в степях, эти — бизоньи солдаты, казалось, существовали в мире волосатых, горбатых духов — все вокруг них хранило память о бизонах, запах бизонов — запах, да, потому что многие из них натирали шеи и лица бизоньим салом, чтобы солнце прерий не темнило им кожу. Они носили зубы бизонов на шейных шнурках и иногда в ушах, а некоторые носили бизоний пенис как гарантию долгой потенции.
Духи следовали за стадами, что кочевали по полувытоптанным травам, как облака, отбрасывающие на прерии свою тень. Облака остались, но огромные стада исчезли, как и бизоньи солдаты, сумасшедшие из пустыни, что не знала оград, люди, которые пришли из ниоткуда и вернулись назад в никуда, люди с бизоньими мокасинами на ногах и с костяными трещотками на шеях, духи без времени и места, что существовали еще до того, как вся страна была залита кровью.
Поздно вечером 24-го августа 1848-го года Роберт Хоуэл, который умрет в Геттисбурге через 15 лет, разбил лагерь рядом с небольшой речкой в жутком месте, известном как «Песочная гора». Речка была маленькой, но вода пахла вкусно…
Гарденер на 40 страниц углубился в рассказ и полностью погрузился в него, когда услышал сонный голос Бобби:
— Гард? Гард, ты еще здесь?
— Я здесь, Бобби, — ответил он и встал, опасаясь того, что сейчас будет, и почти веря, что сходит с ума. Могло быть и так, конечно. Могло не быть ни крохотного солнышка у титана Бобби, ни нового приспособления у «Томкэта», который обещал левитацию, но для него было легче поверить даже в эти вещи, чем в то, что Бобби написала роман на 40 страниц, который называется «Бизоньи солдаты», за три недели или прошедшие с тех пор, как Гарденер последний раз видел ее — роман, который был, совершенно случайно, — лучшая вещь, что она когда-либо написала. Невозможно. Черт, проще — да и разумнее — верить, что он сошел с ума и просто оставить все как есть…
Если бы он только мог.
Глава 9
Андерсон рассказывает
1
Бобби поднималась с постели медленно, морщась от боли, как старуха.
— Бобби, — начал Гарденер.
— Боже, у меня все болит, — сказала Андерсон. — И мне нужно пере… а, ничего. Сколько я проспала? Гарденер глянул на часы.
— Я думаю, около четырнадцати часов. Чуть больше. Бобби, твоя новая книга…
— Да. Подожди с этим, пока я не вернусь. — Она медленно пошла к ванной, расстегивая на ходу рубашку, в которой спала. Пока она ковыляла к ванной, Гарденер хорошо разглядел — лучше, чем ему хотелось бы, — как она похудела. Это была худоба на грани истощения.
Она остановилась, как будто знала, что Гарденер смотрит на нее, и, не оборачиваясь, сказала:
— Знаешь, я все могу объяснить.
— Правда?
2
Андерсон пробыла в ванной слишком долго — гораздо дольше, чем требуется для того, чтобы сходить туалет и переодеться, а Гарденер был уверен, что только это она и собиралась сделать. На ее лице было написано выражение черт-меня-подери. Он прислушался, течет ли вода в душе, но душ не работал, и он начал беспокоиться. Бобби казалась почти сияющей, когда проснулась, но значило ли это, что она действительно так себя чувствовала? Гарденеру представилось, как Бобби выбирается через окошко ванной и, дико хохоча, убегает в лес, в одних голубых джинсах.
