Вадим Волобуев - Благую весть принёс я вам

- Вот и ты с нами, брат.

- Я не с вами, - промолвил Головня, пятясь от них. - Не с вами.

Колдун звал его с вершины Красной скалы: "Головня! Головня!".

Вождь кричал ему сзади:

- Ты - мои глаза и уши.

Неправда. Он был уже сам по себе.

Красная скала была уже совсем близко. Но Огонь не успокоился - он подломил Головне ноги, и тому пришлось ползти. Снегоступы слетели с ходунов, снег забивался в глаза, рот и уши. Головня сплёвывал его, кашлял, вытирал лицо тыльной стороной рукавицы и продолжал лезть вперёд.

Пот капал со лба, мешался с растаявшим снегом и стекал холодными солёными ручейками.

- Гай! Гай!- кричали пришельцы.

Головню трясло от их клича. Он хотел спрятаться, зарыться в снег, но эти голоса настигали его снова и снова. Чёрные ублюдки, они издевались надо ним, кичились своей неуязвимостью. Загонщик не мог их видеть, но чувствовал - они рядом.

Надежда, воспрянувшая было, вновь покинула его. "Простите все, кому причинил я зло, - зашептал Головня. - Прости меня, вождь. Прости, Отец Огневик. Прости, Искромёт. Все простите! Видит Огонь (или Лёд), я хотел принести вам добро. Судьба посмеялась надо мной, сделала отверженным. Нет в том моей вины, нет, нет и нет".

В ноздри его набивался снег, перед глазами плыл туман. Он больше не видел заветной скалы. Он вдыхал запах сырости и чувствовал влагу на языке.

"О вождь, - хрипел Головня. - Ты тоже полз через сугробы, у тебя тоже стыли запястья, а по спине стекал ледяной пот. От голода у тебя сводило живот, и горели истёртые в кровь колени. О чём ты думал в свои последние мгновения - ты, погибший из-за глупой выходки никчемного мальчишки?".

И тут же нахлынули воспоминания:

Сполох говорил: "Хоть к колдуну в зубы". И чувствовалось - не пустые это слова. Он и впрямь хотел, чтобы Головня убрался к колдуну. Искра вторила ему: "Убирайся к чародею".

Нет, она не говорила этих слов. Но сейчас всё спуталось в голове, перемешалось, и он уже не знал, где правда, а где сон, злые духи играли с ним.

"Дайте мне доползти до скалы.

Дайте мне припасть к ней.

Дайте мне умереть под ней.

Разве я прошу так много?".

Из мутного марева, из душного тумана стекали образы родичей: могучего Светозара, задумчивого Жара, говорливого Сполоха, мудрого Пламяслава, суматошного Огонька. И вождя. Они выскальзывали из дымных глыб, словно подводные пузыри, и тут же блекли, плющились, разлетались ошмётками. А над ними скакали на конях чёрные пришельцы и хохотал колдун. И расхаживал, подбоченясь, плавильщик Искромёт. Он говорил с улыбкой: "Добрую весть я вам принёс". А за ним, как жеребёнок за матерью, семенила Искра.

Головня полз меж каких-то жилищ, слепо тыкался головой в земляные стенки, скрёб коленками по острым камням. Где же она, заветная скала? Он видел перед собой стену, неровную бурую стену, подпиравшую небо. Он полз к ней и старался не думать, что будет дальше.

Пришельцы не отставали, Головня замечал их краем глаза, видел чёрные кривляющиеся фигуры, но всякий раз, когда поворачивал к ним голову, они исчезали, рассеивались без следа.

- О Пламяслав, помоги мне!

Он уже не знал, кому возносить молитвы. Огню? Льду? Всё стало призрачным и неопределённым. Вчерашний податель благ мог оказаться злобным духом, а недавний враг - приятелем. Мир стал обманчив, нестоек и зыбок. Скала, бывшая когда-то столь далёкой, выросла перед ним, нависла где-то рядом, поглотила весь свет.

Наверное, это и было его предназначение: увидеть Красную скалу, притронуться к ней, ощутить кончиками пальцев её шершавую поверхность. И умереть. Теперь он понял, что не встретит колдуна. Возможно, его и нет совсем, а есть только Головня и Красная скала. Богам было угодно свести их вместе.

Знакомые с детства звуки окружали Головню: сопение лошадей, тявканье собак, скрип снега под полозьями. Ноздри наполнял дым от костра, а ещё вонь от выдубленной шкуры и сладкий аромат копчёного мяса. Всё это обтекало его, кружило в дурмане. Он не знал, правда это или ложь: быть может, Огонь смущал его соблазнами, морочил голову блаженными грёзами, чтобы он, Головня, отступил и сдался. Загонщик уже не был ни в чём уверен.

И вот она, скала. Он уткнулся в неё, прислонился боком, потёрся щекой о колючий край. Он выполнил то, для чего был рождён. Он нашёл Красную скалу.

"Примите меня, небожители, - воззвал он. - Примите, демоны земли и неба, примите, духи предков! Спокойный и чистый, я иду к вам".

- Ты кто такой?

Голос у бога был сипловатый, сварливый, будто не творец, а старая баба говорила с загонщиком. Хотя зачем ему голос? Он входит прямо в душу, говорит мыслями, ворошит нутро.

Головня не знал, что ответить.

В самом деле, кто он такой? Загонщик? Но загонщики живут в стойбище, а он ушёл неведомо куда.

Разведчик? Разведчики ищут медвежьи тропы, а Головня искал колдуна.

Какая стыдоба: на простой вопрос он не мог подобрать ответа. Сказать "человек"? Глупо, глупо...

- Я - Головня... из общины... Отца Огневика...

Затверженное с младых ногтей заклинание выплыло само собой, без всякого усилия.

Мать повторяла ему в детстве: "Попадёшь к чужакам, говори: ты - Уголёк из общины Отца Огневика". Старшие женщины твердили: "Помни, что ты - Уголёк из общины Отца Огневика". Пламяслав наставлял: "Твоя семья - это твоя община. Помни, что ты - Уголёк из общины Отца Огневика".

Так говорили все.

Но он уже не был Угольком. Теперь его звали Головнёй.

Пусть бог тоже знает, кого он встретил. Пусть судит его по величию общины. Ведь он - её часть. Когда-то был ею.

Головня видел: бог склонился над ним. Был он морщинист и дряхл, из гнилозубого рта тянуло зловонием, дышал тяжело, с лёгким присвистом, будто в груди у него была дыра. Таким он явился перед ним, вершитель судеб мира.

Лёд.

Несомненно, Лёд.

Огонь не мог быть столь уродлив.

- Зачем ты здесь?

И вновь он не знал, что ответить. Он шёл к колдуну, но не встретил его. Наверное, тот был вымыслом гостей. Ради чего тогда Головня рвался к скале?

Ради того, чтобы узреть жителя этих мест. Ничего больше.

Так он сказал.

Язык плохо слушался его, руки и ноги немели, тело дрожало от холода.

- Зачем он тебе?

"О великий творец земли и плоти, почему ты мучаешь меня? Разве мало того, что я сам пришёл к тебе?".

- П-моги, - выдавил загонщик.

Силы оставили его.

Он хотел поднять руку, но не смог. Хотел помолиться, но язык отказался ему служить.

Это был конец.

И он полетел на тот свет.

- Ты всё-таки нашёл меня, неугомонный дух, - промолвил колдун. - Ты, преследовавший меня всю жизнь, добрался и сюда. Много зим ты искал меня. Я успел забыть о тебе, но ты снова здесь, неукротимый и настырный, и теперь ты пришёл за моей жизнью. О да, я вижу тебя насквозь! Меня не проведёшь. Ты всегда отнимал у меня что-нибудь. Но что ты можешь отнять теперь? Одну только жизнь, ибо душа моя давно в твоих руках. За ней-то ты и явился - рогатый нелюдь, мохнатое чудище, вонючий рыбоглаз!