Наталья Иртенина - Застенок

Затвердив строчки, Роман соскочил с нар и подошел вплотную к стене камеры. Удивительная мысль пришла ему в голову. Должно быть, Анубис и не подозревает, что его свобода отречения… вполне возможно… явление не такое уж редкое, как сему богу представляется. Ни сном, ни духом не ведает, что так отрекаются не любя. Боясь и ненавидя. А может, все-таки ведает? Отчего он псиной воняет, откуда этот смрадный страх, смертельный, непобедимый, неистребимый? Ненависть страха к миру, ко всему на свете. Когда живешь не в мире, а в трупе мира, созданном собственным страхом. И вокруг видишь одни лишь трупы. Роман подумал, что и сам он… скорее всего… такой же отреченец… и от него тоже должно вонять. Страхом, склепом, адом.

Он покосился на Анубисову койку. «Убойная сила тайной доктрины, не правда ли милый?» – прошептал. Наставник молодежи мирно почивал, не ведая о том, что рядом назревает бунт.

Бунт начался с нарушения главной Анубисовой заповеди. Нет, конечно, колотиться черепом о стену Роман не стал, больно все-таки. Несильно стукнувшись лбом о преграду, он замер в позе человека-тарана. Постоял немного. Резвое воображение живо перепрыгнуло через стены ментовки и устремилось в голубые дали.

В тех краях цвели неколючие лазоревые розы, соперничающие в яркости окраски с пронзительно ясной далью неба.

Куда подевались стены темницы, Роман не заметил. Он и не помнил уже о них, вокруг были только озаренные утренним солнцем просторы, все пути-дороги открывались ему, звали наперебой.

Он открыл глаза. Ничего не изменилось – голубые дали по-прежнему стояли перед счастливым взором. И не было никаких преград, проблема застенка решилась сама собой, оставшись в воспоминаниях маленькой черной точкой. Свобода торжествовала. Он стоял в центре камеры и завороженно смотрел на открывшийся мир, зовущий к себе. «Да! Я иду к тебе, мир!» – прошептал Роман. Из глаз его потекли слезы счастья.

Боясь спугнуть удачу, страшась внезапного исчезновения нового мира, не веря самому себе, он поспешил вперед…

– Уй-й! – Схватился за голову, отлетев от стены, как мячик.

На лбу ощутительно быстро вспухала огромная шишка. Мозги ходили ходуном. Да, не ожидал он такого пинка от голубых далей, с виду совершенно невинных и безвредных. Как бы сотрясения мозга не вышло. Он добрался до койки и, невзирая на тварей, осторожно принял горизонтальное положение. Анубиса штурм стены не разбудил, выражать сочувствие и поправлять подушку под несчастной головой было некому. «Марго! Где же ты, мне так тебя не хватает!» Безмолвный крик о помощи разбивался о неприступные стены темницы. Откуда они взялись?! Ведь не было их! У, вражий заплот, погоди, разберемся еще с тобой. Вот только мозги перестанут трястись, тогда и поговорим по-мужски, на равных. Дуэль, так дуэль…

На обдумывании условий дуэли Романа сморил беспокойный сон…

Разбудил его внезапный лязг металла и яркий свет, острым ножом ударивший по глазам. Дверь камеры была распахнута, на пороге стоял доблестный страж, одетый в штатское.

– Кто тут есть Полоскин?

– Я, – отозвался Роман, щурясь спросонья.

– На выход.

– С вещами? – на всякий случай спросил задержанный.

– Личные взять, казенные оставить, – бодро ответил страж.

Брать оказалось нечего. Роман быстро причесался пятерней, застегнул воротничок и покинул приют арестантов, не оглянувшись в спешке на сокамерника.

– Ф-фу, ну и вонища, – сморщился его освободитель и брезгливо пригляделся к бывшему доценту, лежащему на койке с философски отсутствующим выражением лица. – Какой идиот опять этого кадавра сюда воткнул?! Дежурный!

Дверь с грохотом захлопнулась.

– Здесь, товарищ майор, – появился мент в форме. Это была та самая усатая физиономия, что ночью в окошке двери.

– Разберись с этим козлом вонючим, – майор указал рукой на камеру. – Чтоб духу его здесь больше не было.

– Так куда ж его, товарищ майор? Его сержант Анисимов на пятнадцать суток оформил…

– Вон! – рявкнул майор, сделав зверское лицо.

– Есть!

– Пошли, – кивнул майор Роману.

– Куда? – поинтересовался тот.

– На кудыкину гору.

Майор завернул в раскрытую дверь в конце коридора.

– Получи, Ковров. В целости и сохранности.

В комнате находился только один человек. Он сидел на стуле и изучал книжку карманного формата. Увидев вошедших, вскочил, натягивая на голову милицейскую кепку. К правому бедру его была прицеплена резиновая дубинка.

– Танд маш их баярлалаа, товарищ майор.

– Чего? – старший по званию широко распахнул удивленные глаза.

– Я хотел сказать, спасибо, – перевел младший. – Это я, Олег Семеныч, монгольский язык изучаю. Вот, – он показал книжку, – русско-монгольский разговорник.

– А-а. Ну, изучай, полиглот. Только не на службе, Ковров.

– Так точно. Разрешите идти?

– Иди. И этого забирай.

– Явцгаая, – сказал мент Роману, кивнув на выход.

– Что? – растерянно спросил тот.

– Пошли, говорю. Экий непонятливый. На свободу с чистой совестью.

Мент положил руку Роману на плечо и подтолкнул к двери.

19. Уложение о чести и достоинстве

В коридоре диалог принял более осмысленную направленность.

– Ну, здорово, – мент весело протянул руку ничего не понимающему Роману. – Ты, что ли, будешь моей сеструхи хахаль?

– Возможно, – осторожно ответил Роман, пожимая руку.

– А я Ковров, – жизнерадостно представился мент. – Иннокентий.

– Вы брат Марго? – догадался Роман.

– Наконец дошло.

– Марго знает, что я здесь? Это она вас прислала?

– Еще чего! – фыркнул Ковров. – Ритка не в курсе. Я и сам-то допер не сразу. Смотрю – имя вроде знакомое. Полночи вспоминал. А ты всегда паспорт с собой таскаешь?

– Нет, случайно прихватил, – солгал Роман, не став пускаться в длинные объяснения насчет маньяка и рискованной охоты, в которой запросто сам можешь оказаться трупом, так уж лучше быть трупом с паспортом, чем валяться в морге неопознанным телом. Личные проблемы на ментов возлагать необязательно.

– Считай, повезло. С кем разборка-то была?

– Какая разборка?

Ковров скривил недовольную физиономию.

– Слушай, я тебя из допра вытащил? Без меня ты бы тут еще двое суток загорал. Хотя бы просто ответить на мой вопрос ты можешь? Без финтов. Я этих невинных глаз уже знаешь сколько насмотрелся. По самое некуда. Самому себе даже верить перестал.

– Так вы про ту драку? А я в ней не участвовал. Я мимо шел. Случайно.

– Ага, и вырубили тебя случайно. И к помойке ты случайно зарулил. Понюхать цветочки.

– Нет, я хотел их остановить. Но их было слишком много, я перенапрягся.

– Слушай, у тебя все дома? – спросил мент. – Или ты супермен? Хлипковат ты, братец, для рукопашной с двумя десятками.