Сергей Пономаренко - Проклятие рукописи

— Может, мы все-таки сядем ужинать, а уж потом продолжим разговор? — хмуро бросил Даниил.

Ему, несостоявшемуся священнику, не нравились ни эти разговоры про демонов, ни само место, где они находились, а больше всего — старичок. За его мягкостью, предупредительностью, казалось, скрывалось нечто темное, могучее и враждебное. С детства Даниил помнил, как отец строго-настрого запретил упоминать имена чертей, демонов. «Черта помянешь — на свою голову его вызовешь. Бесовская сила только и ждет, чтобы войти в контакт с христианскими душами, особенно неокрепшими и доверчивыми. Лукавый знает тысячи способов, как втереться в доверие и погубить душу. А если ни в словах, ни в делах, ни в мыслях беса не поминаешь — и он к тебе не приблизится», — поучал отец Пафнутий.

— Даня прав! — поддержал Кирилл приятеля, окидывая того недобрым взглядом. — Нам пора подкрепиться, а там — баюшки-баю!

— Ну, как хотите, — согласился Марк, хотя у него на языке вертелась масса вопросов относительно рукописи, ведь такое богатство находилось рядом, только руку протяни — и оно уже твое. Но раз Кирилл так решил, значит, у него есть на то причины, а он такой парень, что своей выгоды не упустит…

За ужином о рукописи больше не вспоминали, интересовались у деда, как давно и почему живет в лесу отшельником, занимается ли врачеванием, далеко ли до ближайшего села; спрашивали совета, как теперь разыскать автомобиль, если во время бегства от волка совсем потеряли ориентацию.

Старичок отвечал уклончиво, мол, в мире много зла и искушений, а здесь он нашел успокоение для своей души. Живет в этих краях очень давно, уже и забыл, когда поселился. До села недалеко — верст пятнадцать, пообещал вывести на нужную тропу. Автомобиль — не иголка в стоге сена, сыщется, с утречка поможет в поисках Джульбарс.

После ужина старик начал устраивать приятелей на ночлег.

— У меня комнатка малая, я на печке прикорну, кости погрею, а вам на полу постелю, вот только тесно будет там спать. Может, кто любит свежий воздух? Пусть тогда отправляется на сеновал. Там сено душистое, чистое, я дам пару зипунов — не замерзнет. — И старичок хитро поглядел на друзей.

Те только переглянулись.

— В тесноте, да не в обиде, — высказался Марк. — Как-нибудь разместимся.

Старик побросал прямо на пол кожухи, шкуры, а сверху дал укрыться двумя грубыми «солдатскими» одеялами. По краям легли более крупные, плечистые Кирилл и Даниил, пустив в середку Марка. Одеяла были узкими, «одинарными», и все время кому-то из друзей доставался лишь краешек. Повозившись, они наконец нашли более или менее подходящее положение и затихли. Старик погасил керосинку и, кряхтя, полез на печь.

Посреди ночи Марк проснулся от холода — его друзья, захватив каждый по одеялу, плотно закутались в них, так что ему укрыться было нечем. Предпринятые попытки отвоевать себе часть одеяла не привели ни к чему, приятели продолжали мерно храпеть, лишь Кирилл сквозь сон пообещал дать ему по шее, если он не перестанет крутиться. Замерзший Марк подумал, что лежанка, узурпированная дедом, слишком для того просторная и там вполне хватит места для двоих.

Подойдя, он не обнаружил на лежанке деда, но и печь была уже ледяная. Стуча зубами, он начал поиски чего-нибудь, что можно было на себя натянуть, чем согреться. Тут он услышал, как хлопнула входная дверь, впуская кого-то в дом.

«Наверное, дед замерз и принес дров, чтобы вновь растопить печь», — подумал Марк и поспешил навстречу деду в коридорчик-кухоньку, на появившееся пятно света. На полу треугольником были расставлены три горящие свечи, от них на стенах плясали фантастические тени. А перед ними стояла невысокая светловолосая девушка в длинной, до пят, полотняной рубахе-платье с широким, ярким, разноцветным поясом. На груди у нее висели несколько ниток ожерелья из крупных кораллов, в отблесках пламени свечей горящих алым.

— А где дед? — растерялся Марк.

— Пойдем со мной. — Девушка, поманив его, пошла к выходу из дома.

Повинуясь ее знакам, он последовал за ней. Она взяла на крыльце палку, один конец которой был чем-то обмотан, и спросила:

— У тебя спички есть?

Марк, дрожа от холода, похлопал себя по карманам и нашел спички. Конец палки вспыхнул ярким пламенем, и, освещая этим факелом дорогу, девушка уверенно пересекла двор. За сараем Марк увидел вход в кирпичный подвал, дверка была открыта.

Марк оглянулся, посмотрел в темноту, туда, где прятался дом, раздумывая: «Не вернуться ли, пока не поздно?»

— Не дрожи так, скоро согреешься. — Девушка ему улыбнулась и, вручив факел, предложила идти первым.

Марк, слегка наклонившись, шагнул в темноту, пахнущую сыростью, плесенью и еще чем-то неприятным, но он никак не мог вспомнить, чем именно. Удивляясь собственному бесстрашию, он спускался по скользким от влаги, неровным, выщербленным ступенькам, уходящим круто вниз. Позади слышались легкие шажки девушки. Подвал оказался очень глубоким, раза в два глубже, чем обычно.

«Раз здесь так сыро, значит, вода близко — зачем его надо было делать таким глубоким?» — На этой мысли ступеньки закончились. Марк повел факелом, осматривая помещение, оказавшееся огромным залом, дальний конец которого скры вался в темноте. По размерам зал больше походил на хранилище, но было непонятно, что в нем хранили, — нигде не было видно ни стеллажей, ни бочек, ни чего-то другого. Факел едва освещал стены подвала.

— Не останавливайся — нам надо идти дальше! — оторвал его от размышлений голос девушки.

Марк послушно пошел вперед, и чем дальше они шли, тем больше разрасталась пещера — вверх и в ширину, а в длину, казалось, была бесконечной. Свет факела уже не мог осветить свод и стены, терявшиеся в темноте. Все это начало беспокоить Марка, он обернулся к девушке:

— Долго ли нам идти? И куда мы идем?

— Мы уже пришли, — отозвалась девушка.

В ее мелодичном голосе не было и тени тревоги. Впереди, в двух шагах, Марк увидел большой постамент, выложенный из гранитных валунов светло-коричневого цвета. Он мог поклясться, что постамента не было еще мгновение назад, но теперь он был, реальный, массивный, неколебимый.

— Ложись, отдохни, согрейся, — посоветовали девушка, и Марк, подчиняясь ей, забрался на постамент и вытянулся на нем. В самом деле, камень был теплым, словно еще сохранял жар солнца или его изнутри подогревала невидимая печь. Марку было легко и приятно, его начала одолевать дремота. «Я не спросил девушку, как ее зовут. Ладно, проснусь, спрошу». Его веки слипались от непреодолимого желания спать. Он раскинул руки и тут почувствовал, что лежит не один.