Стивен Кинг - Бессонница

Сильно сказано, Ральф, скептически отозвался внутренний голосок.

У входа в парк стояли Билл Макговерн и Лоис Чэсс и, похоже, оживленно обсуждали что-то. Билл поднял взгляд, увидел его и помахал рукой, приглашая присоединиться. Ральф пошел; ему не понравилось сочетание выражений на их лицах; оживленный интерес у Макговерна, печаль и тревога у Лоис.

— Ты слышал об этом сборище перед больницей? — спросила она, когда Ральф подошел к ним.

— Не перед больницей и не «сборище», — раздраженно произнес Макговерн. — Это была демонстрация — по крайней мере так они ее называли, — и она происходила у «Женского попечения», то есть на самом деле за больницей. Горстку людей бросили за решетку — где-то от шести до двадцати пяти человек, никто еще, кажется, точно не знает.

— Одним из них был Эд Дипно, — еле слышно произнесла Лоис, и Макговерн кинул на нее сердитый взгляд. Он явно полагал, что передача этого кусочка новостей — его личная привилегия.

— Эд! — пораженно воскликнул Ральф. — Но ведь Эд во Фреш-Харборе!

— Ошибаешься, — сказал Макговерн. Широкополая коричневая шляпа, которую он сегодня надел, придавала ему слегка распутный вид почтальона из криминальной драмы сороковых годов. Ральф прикинул, была ли панама окончательно утеряна или просто отложена до конца осени. — Сегодня он снова прохлаждает пятки в нашей живописной городской тюрьме.

— Что же там все-таки произошло?

Но никто из них точно не знал. На данный момент вся история казалась чем-то слегка напоминавшим сплетню, которая распространялась по парку как зараза; слух, представлявший особый интерес в этой части города, поскольку с ним было связано имя Эда Дипно. Мэри Каллан сказала Лоис, что кто-то начал швырять камни и поэтому демонстранты были арестованы. Судя по словам Стэна Эберли, который рассказал об этом Макговерну незадолго до встречи Макговерна с Лоис, некто — может быть, Эд Дипно, но вполне возможно, что и не он, — отдубасил нескольких врачей, когда они шли по дорожке от «Женского попечения» к служебному входу в больницу. Эта дорожка формально являлась общественной собственностью и за те семь лет, что «Женское попечение» практиковало аборты по личному желанию, стала излюбленным пристанищем противников абортов.

Две версии этой истории были настолько смутными и противоречивыми, что Ральф почувствовал небезосновательную надежду на то, что ни одна из них не подтвердится, что, вполне вероятно, это всего лишь эпизод с разгоряченной компанией, которую задержали за нарушение границ частного владения или что-то в этом роде. В местах, подобных Дерри, такое иногда случалось; истории имели обыкновение раздуваться, как воздушные шары, переходя из уст в уста.

И все-таки он не мог стряхнуть с себя ощущение, что на этот раз все обернется чем-то более серьезным, в основном потому, что в обеих версиях — и Билла, и Лоис — присутствовал Эд Дипно, а Эд не просто заурядный активный противник абортов. В конце концов, этот парень выдрал клок волос из головы своей жены, подправил работу ее дантиста и раздробил ей скулу только лишь потому, что увидел ее имя на петиции с упоминанием «Женского попечения». Этот парень, похоже, искренне полагает, что некто, именуемый Малиновым королем, — это имечко прекрасно бы подошло какому-нибудь профессиональному борцу, подумал Ральф, — носится вокруг Дерри, а его вассалы вывозят невинных жертв — неродившихся младенцев — из города на грузовиках (плюс нескольких пикапах с зародышами, засунутыми в бочки с этикетками ДОЛОЙ СОРНЯКИ).

Нет, он полагал, что если там побывал Эд, то скорее всего дело не ограничилось тем, что кого-то случайно шлепнули по башке плакатом с протестом.

— Давайте зайдем ко мне, — неожиданно предложила Лоис. — Я позвоню Симоне Кастонгуэй. Ее племянница работает дневной регистраторшей в «Женском попечении». Если кто-то и знает точно, что там случилось сегодня утром, то это Симона; она наверняка уже звонила Барбаре.

— Я как раз шел в супермаркет, — сказал Ральф. Это, разумеется, была ложь, но, конечно, небольшая: супермаркет находился сразу же за «Райт эйд», в полуквартале от парка. — Может, я загляну к тебе на обратном пути?

— Ладно, — сказала Лоис, улыбнувшись ему. — Мы ждем тебя через несколько минут. Я права, Билл?

— Да, — сказал Макговерн и неожиданно заключил ее в объятия. Он стоял чуть поодаль, поэтому сделать это было не очень просто, но он справился. — А до тех пор ты будешь в моей власти. О, Лоис, как быстро пролетят эти сладкие мгновения!

Прямо в парке, неподалеку, несколько молодых женщин с малышами в постромках (мамаши-сплетницы, подумал Ральф) наблюдали за ними, вероятно, привлеченные жестами Лоис, которая начинала сильно жестикулировать, приходя в возбуждение. Теперь, когда Макговерн запрокинул Лоис назад, глядя на нее с притворной страстью плохого актера в конце танго на сцене, одна из мам что-то сказала другой, и обе засмеялись. Это был резкий, недобрый звук, который заставил Ральфа представить себе мел, царапающий классную доску, и вилки, скребущие по фаянсовым раковинам. Взгляните на этих забавных старичков, говорил этот смех. Взгляните на забавных старичков, притворяющихся, что они снова молоды.

— Прекрати, Билл! — сказала Лоис. Она вспыхнула, и, быть может, не только потому, что Билл принялся за свои обычные штучки. Она тоже услыхала смех в парке. И Макговерн наверняка слышал его, но Макговерн решил бы, что они смеются вместе с ним, а не над ним. Порой слегка раздутое самомнение может служить неплохой броней, утомленно подумал Ральф.

Макговерн отпустил Лоис и снял шляпу, отвешивая эффектный поклон. Лоис была слишком занята, проверяя, как следует ли заправлена ее блузка в юбку, чтобы обращать на него внимание. Краска с ее лица уже схлынула, и она показалась Ральфу бледной и нездоровой. Он понадеялся, что с ней все в порядке.

— Заходи, если сможешь, — тихо сказала она Ральфу.

— Зайду, Лоис.

Макговерн обнял ее за талию, на этот раз искренним и дружеским жестом, и они вместе двинулись вверх по улице. Пока Ральф наблюдал за ними, его вдруг охватило мощное чувство deja vu, словно он уже видел их раньше в такой позе где-то еще. В каком-то другом месте. Или в какой-то другой жизни. Потом, стоило Макговерну опустить руку, разрушая иллюзию, до него дошло: Фред Астор, ведущий темноволосую и довольно пухленькую Джинджер Роджерс[24] в кинозал маленького городка, где они будут танцевать вдвоем под какую-нибудь мелодию Джерома Керна или, может быть, Ирвинга Берлина.