Стивен Кинг - Кладбище домашних животных

А тогда я просто залез по плющу обратно, забрался в постель и заснул, едва моя голова коснулась подушки.

Наутро я проснулся только в десять, когда мать позвала меня. Отец работал на железной дороге и уходил в шесть. И мать никогда еще не звала меня так. Она прямо вопила.

Джуд подошел к холодильнику, достал банку пива и открыл ее. Лицо его в свете лампочки было желтым, цвета никотина. Отхлебнув пива, он громко рыгнул и опять повернулся к Луису.

— Дальше мне нелегко говорить. Я вспоминал это снова и снова, но так никому и не рассказывал. Другие знали, что случилось, но никогда не говорили со мной об этом. Это как секс, наверно. Тебе я скажу, Луис, потому что твой кот теперь уже другой. Не обязательно опасный, но… другой. Как тебе кажется?

Луис подумал о Черче, неуклюже спрыгнувшем с бачка, о его мутных глазах, тупо глядящих на него.

Наконец он кивнул.

— Когда я сбежал вниз, моя мать стояла в углу между ледником и одним из наших шкафов. На полу лежало что-то белое — это была занавеска, которую она собиралась вешать. А у двери стоял мой пес Спот. Он был весь в грязи, и оставлял грязные следы. Шерсть на брюхе свалялась. Он просто стоял, не рычал, ничего, но было ясно, что именно из-за него она забилась в угол. Она была в ужасе, Луис. Я не знаю, как ты относился к родителям, но я своих очень любил. Обоих. Я понял, что до смерти перепугал свою мать, когда увидел стоящего там Спота. Но сам я даже не удивился.

— Я знаю, — сказал Луис. — Когда я утром увидел Черча, я просто… мне показалось, что это… — он помедлил. «Естественно»? Это слово сразу пришло на ум, но оно было не самым верным. — Должно было случиться.

— Вот-вот, — сказал Джуд. Он зажег новую сигарету. Руки его немного дрожали. — И моя мать увидела меня, в белье, и закричала мне: «Забери своего пса, Джуд! Забери, пока он не запачкал занавеску!»

Тогда я позвал его, и сначала он не шел, как будто не узнавал своего имени, и я уже подумал, что это вовсе не Спот, а просто похожий пес…

— Да! — воскликнул Луис.

Джуд кивнул.

— Но когда я позвал его второй или третий раз, он пошел. Он не мог идти прямо, а весь шатался, едва не свалился с крыльца, а когда я дал ему похлебки, накинулся на нее, как волк. Тут я впервые испытал страх, потому что понял, что случилось. Но я стал на колени и обнял его — все-таки я был очень рад, что он вернулся. И он облизал мое лицо, и…

Джуд допил пиво и продолжил:

— Луис, его язык был холодным. Будто к твоему лицу прикасалась дохлая рыба.

Какой-то момент они оба молчали. Потом Луис сказал:

— Продолжай.

— Он поел, и потом я принес старую ванну, которую мы держали специально для него на заднем крыльце, и вымыл его. Спот всегда не любил мыться; обычно мы купали его вдвоем с отцом, и к концу были мокрыми с ног до головы, а сам Спот выглядел виноватым — собаки умеют делать такой вид.

Но в тот день Спот сидел в ванне совсем смирно. Он не шевелился. Мне это не понравилось. Это было как… мыть кусок мяса. Я взял старое полотенце и досуха вытер его. Я видел все места, где его зацепила проволока — там не было шерсти, и мясо казалось вырванным клочьями. Так выглядят зажившие раны лет через пять.

Луис кивнул. По роду занятий ему приходилось видеть такие вещи. Раны никогда не затягиваются полностью, и он снова подумал о могилах, которые никогда не удается доверху засыпать землей.

— Потом я увидел его голову. На ней тоже был маленький белый круг, где не было шерсти. Возле уха.

— Туда попала пуля, — сказал Луис.

Джуд утвердительно кивнул.

— Убить человека или животное выстрелом в голову не так уж и просто, Джуд. Бывают самоубийцы, которые не знают, что пуля может войти в голову, удариться о череп и пройти полукругом, не задев мозга. Я сам видел один случай, когда парень выстрелил себе в правое ухо и умер оттого, что пуля обошла вокруг головы и пробила ему вену с другой стороны. Траектория этой пули была похожа на дорожную схему.

Джуд усмехнулся и снова кивнул.

— Помнится, я читал про такое в какой-то из газет Нормы, в «Стар» или «Инкуайрер». Но если мой отец сказал, что Спота нет, значит, он знал, что говорит.

— Ну хорошо. Если ты говоришь, что такое было, то я тебе верю.

— Кот твоей дочери был мертв?

— А ты как думаешь? — спросил Луис.

— Тебе лучше знать. Ты ведь доктор.

— Это звучит прямо как: «Тебе лучше знать, ты ведь Бог». Я не Бог. Было темно…

— Да, было темно, и голова болталась, как у куклы, и, когда ты поднял его, он оторвался от земли, как клейкая лента. Живые так не делают. Если ты жив, ты не примерзнешь к земле.

В другой комнате часы пробили десять тридцать.

— И что же сказал твой отец, когда пришел домой и увидел пса?

— Я тогда вышел на улицу, ожидая его. Я чувствовал себя, как обычно, когда сделал что-то не то, и ждал наказания. Он вошел в калитку около восьми, в своем плаще и фуражке… ты видел когда-нибудь такие?

Луис кивнул, прикрыв рукой зевок.

— Да, уже поздно, — заметил Джуд. — Пора закругляться.

— Да нет, — сказал Луис. — Я выпил всего на пару банок больше обычного. Продолжай, Джуд. Мне очень интересно.

— Мой отец носил обед в жестянке из-под сала, и он пошел, крутя эту жестянку в руке и что-то насвистывая. Было уже темно, но он увидел меня и сказал: «Привет, Джудкинс! — он меня так называл, и потом, — Ну, где твой..». И тут из темноты вышел Спот, не выбежал, как раньше, а вышел медленно, опустив хвост, и мой отец уронил свою жестянку и отшатнулся. Не знаю, почему, но он не убежал, а только отступал назад, пока не натолкнулся спиной на забор, и стоял там, глядя на пса. И когда Спот все же прыгнул на него, отец схватил его за лапу и так держал, как даму во время танца. Он долго смотрел на пса, потом поглядел на меня и сказал: «Надо бы его вымыть, Джуд, он воняет землей, в которую ты его закопал». И потом пошел в дом.

— И что ты сделал?

— Вымыл его второй раз. Он опять сидел в ванне и не шевелился. И когда я вошел в дом, мать уже пошла спать, хотя еще не было девяти. Отец сказал: «Нам надо поговорить, Джудкинс». И я уселся напротив него, и он первый раз говорил со мной, как со взрослым, и я и сейчас помню, как тогда пахла жимолость, что росла возле твоего дома, — Джуд вздохнул. — Я всегда хотел, чтобы он говорил со мной так, но в тот раз мне это не понравилось. Это было похоже на то, как ты смотришь в зеркало, напротив которого установлено другое зеркало, и ты видишь себя во многих зеркалах сразу. Интересно, сколько раз эта история будет повторяться? Все то же самое, кроме имен. Это тоже похоже на секс, ты не находишь?

— Твой отец все знал?