Роман Лерони - Багряный лес

— Натурально, правда? — спросил все тот же песеглавец, заметив маневр Редерсона. — Все сделано строго по плану. Здесь все по плану.

Том хотел ответить, но человек жестом попросил удержаться от того, чтобы снять с лица маску, и сам говорил, только на короткие моменты оттягивая маску с лица. Редерсон вспомнил об ужасной вони и решил отказаться от реплики.

Они поднялись на верхний этаж вокзала и скоро оказались в просторном зале. Вся площадь большого помещения была занята различной, порой самой неожиданной в сочетании мебелью. Здесь находилось около трех десятков кроватей, три бильярдных стола, письменные столы, кульманы, радиопередатчики, огромный шкаф — телефонный коммутатор, кресла, диваны, платяные шкафы, душевые кабинки, печки, камины. Везде царил страшный беспорядок. Под ногами постоянно шелестели листы бумаги, хрустело битое стекло, трещали остатки пищи, звенели раскатывающиеся пустые бутылки, и вскрытые по-фронтовому, ножом, консервные банки. Середину зала занимал огромный, не менее десяти шагов в длину, стол, практически полностью заставленный телефонными аппаратами. По всему ряду окон, открывающих вид на Восточный город, непрерывной чередой, стояли кондиционеры, обычные, бытовые, которые могла купить любая американская семья в любом супермаркете за шестьдесят долларов в день уценки. В квартире Тома было как раз два таких. Но эти отличались от серийных: на каждом была установлена угрожающего вида конструкция из реторт, трубочек, колбочек и мензурок, которая хищно впивалась десятками резиновых шлангов в нутро кондиционера и бурлила, правда, очень тихо, какой-то густой черно-коричневой жижей. Здесь аэродромный рев был практически неслышен, и можно было дать отдых ушам после часа полета. Тишина зал нарушалась едва слышным мурлыканьем кондиционеров и истеричными телефонными звонками, но к последнему, по своему опыту знал Том, можно было без особого труда привыкнуть. Кроме этого, как заметил он, с большинства телефонов были трубки сброшены.

— Здесь намордники можно снять, — сказал сопровождающий. Он выглядел старше остальных, как-то строже внешне, подвижнее и более раскованно. Не трудно было догадаться, что всем здесь управляет именно он, как наместник полковника Рода Дарена.

Том снял маску, но первый вдох сделал осторожно. Вопреки ожиданиям, воздух в помещении оказался абсолютно чистым, как в горах. Можно было даже уверенно утверждать, что он имел приятный и нежно-сладкий вкус.

Старший подошел к гостю, и с улыбкой на симпатичном лице протянул руку:

— Разрешите, мистер Редерсон, в нарушение всех традиций и правил этикета, самостоятельно представиться: Норман Фридбах.

Том с интересом стал рассматривать представившегося. Перед ним стоял человек-легенда, родитель первого в мире атомного реактора, магнат, владелец "Первой Американской Атомной Компании Фридбаха", создатель атомной бомбы и многого другого, чем стала славна и могущественна Америка. Почти все знали имя этого человека, но мало кто видел и слышал его. Он не фотографировался, не снимался для кино, не выступал по радио и не давал интервью. Несколько раз общественность волновали слухи о покушениях на Фридбаха, почетного и действительного члена многих научных академий, доктора наук, профессора многих университетов, и так далее, и тому подобное… Покушений было пять, и поговаривали, что три из них принадлежали немецкой разведке, а остальные — русским. Также досужие языки трещали о том, что якобы профессор Фридбах оставил наследие нацистской Германии — чертежи, записи, расчеты, по которым стали строить и использовать грозные ракеты "ФАУ". Это могло быть правдой — доктор, вплоть до тридцать седьмого года, работал и преподавал в Берлине, но утверждения все тех же языков в том, что якобы это наследие было передано добровольно, скорее всего это было пустой болтовней завистников, имя которым легион. "ФАУ" лишь несколько раз достигали Лондона, правда, нанеся при этом невиданный урон, стирая с земли сразу целые кварталы города. Америка же, благодаря этому человеку, уже громко бряцала своим новым оружием. Разумеется, Фридбаха берегли, как зеницу ока, и Том был готов поспорить, что из остальных девяти человек, которые встречали его у трапа, четыре являлись телохранителями профессора.

— Мне очень… Я очень счастлив познакомиться с вами, профессор. — Том говорил абсолютно искренне. — Я…

— Только не говорите, что совершенно не ожидали, что встретите меня в этой зловонной дыре, — перебил его профессор. — Там, где звучит слово атом, меня можно найти всегда.

— Но об испытаниях я узнал чуть больше часа назад.

— Всё секреты, — с пониманием в голосе вздохнул Фридбах. — Но поймите, пожалуйста, сейчас такое время, что без них просто нельзя. Да, и в дальнейшем тоже. Сейчас Гитлер. Ему скоро конец. Потом японцы. За ними русские. После них китайцы…

— Этому не видно конца, — согласился Том.

— Вы абсолютно правы. — Фридбах по-дружески тепло улыбнулся. — Признаться, я был уверен, что у современной молодежи только фокстрот в голове, и этот… как его?..

— Джаз, — подсказал Редерсон.

— Да, именно так! Джаз. Приятно слышать от вас здравые мысли. Это успокаивает людей такого возраста, как я: можно не волноваться, что все наши достижения и победы не будут в будущем попраны, а будут использованы по назначению и с умом. Атом — это не только сильное и абсолютное оружие. Главное то, что он уже сейчас является веским политическим доводом, и, как ни парадоксально, а именно с него сейчас начинается новая эпоха Человечества.

— Зачем же тогда оружие, если его не использовать?

— Почему же — не использовать? — удивлением на удивление ответил профессор. — Как раз использовать! Но только так, как мы сделаем с вами. завтра Только варвары, молодой человек, живут правилом: если нацелил оружие — стреляй…

— Если меч достал из ножен — руби, — добавил интерпретацию Том. — Но мне кажется, что эти утверждения имеют двойную философию. Прямая, та что на поверхности — для дикаря, постоянно жаждущего схватки. Так сказать, война ради войны. Вторая же мне больше симпатична.

— И какая же? — заинтересовался Фридбах.

За их разговором с интересом следили и остальные.

— Прежде всего следует искать иные от военных пути разрешения конфликтов. Мирные решения. Использовать оружие — это последнее дело.

— Ха! Вот, значит, как… Простите, где вы получали образование?

— В Оксфорде, профессор.

Фридбах с пониманием кивнул:

— Хорошее образование. Вы журналист?

— Только по образованию. По специальности — кинооператор.