Виталий Вавикин - Вендари. Книга первая

– Джейсон, – Клео прикоснулась к руке детектива Оливера, указала ему взглядом на привлекшего ее внимание мужчину.

– Хочешь, чтобы я поговорил с ним?

– Думаю, он вообще не живет в этом доме.

– Понятно, – Оливер позвал патрульного, попросил незаметно блокировать выходы, дождался, когда указание будет выполнено, подошел к мужчине, который и ему самому уже начал казаться немного странным. – Могу я узнать ваше имя? – спросил он, но мужчина не ответил, устремляя взгляд к выходу. – Бежать некуда, – предупредил Оливер.

– А кто сказал, что я хочу сбежать? – спросил мужчина, оглянулся, увидел патрульного у пожарного выхода.

– Вы ведь не живете здесь? – спросил Оливер.

– Нет.

– К кому-то пришли?

– Возможно.

– К кому?

– Я не могу этого сказать.

– Понятно, – Оливер шагнул вперед, заставляя мужчину отступить, выйти из толпы соседей. – Так как ваше имя?

Мужчина не ответил, затравленно огляделся по сторонам. На его лице была растерянность, медленно перераставшая в страх.

– Вы что-то видели? – Оливер продолжал наступать на него, все дальше оттесняя от толпы людей. – Вы что-то видели в комнате старика?

Мужчина молчал даже когда Оливер сказал, что вынужден будет задержать его, отправить в участок. В сопровождении патрульных он вывел его на улицу, усадил в патрульную машину. Сам детектив Оливер поехал на своей машине следом. Клео Вудворт ехала с ним. Позже, в участке, в карманах задержанного нашли пачку сигарет, золотую зажигалку и бумажник с водительским удостоверением на имя Эндрю Мэтокса. Комната для допросов была еще закрыта, поэтому Оливер отвел Мэтокса в кабинет Клео. Сама Клео осталась снаружи. Она смотрела, как за окнами сгущаются сумерки, и начинала нервничать сильнее. Кофе и сигареты не помогали.

– Я больше не могу, – сказал Оливер, выходя из ее кабинета. – Может, ты теперь попробуешь?

– Он что-нибудь сказал тебе?

– Ни слова.

– Я проверила его документы. Кажется, все в порядке, – Клео заглянула в свой кабинет. Сквозь незакрытую дверь можно было видеть край стола и темное окно, которое Оливер открыл во время допроса. – Ты спрашивал его о тенях?

– О тенях? – Оливер растерянно улыбнулся.

– Почему бы и нет? – Клео по-детски шмыгнула носом. – Этот перс мог что-то видеть и поэтому молчит.

– Ты психолог.

– Да… – она нервно улыбнулась, взяла два стакана кофе в автомате и только после этого вошла в кабинет.

Эндрю Мэтокс смерил ее внимательным взглядом и снова потерял интерес. Клео села за стол напротив него, подвинула ему стакан кофе, закурила сигарету, оставив пачку открытой, так чтобы Мэтокс мог в любой момент взять сигарету себе. В открытое окно проникал свежий ночной воздух, лилась темнота. Клео заставила себя не думать об этом, выпустила к потолку тонкую струю синего дыма и спросила Мэтокса о тенях.

– Тени? – он снова смерил ее внимательным взглядом.

– Темные, густые тени… – Клео заглянула ему в черные, смутившиеся вдруг глаза. – Они боятся света. Ведь так? – Клео выждала несколько секунд, надеясь, что Мэтокс кивнет, но он только смотрел на нее. – Та лужа, оставшаяся от старика, это сделали тени. Ты видел? Я видела нечто подобное днем ранее. Они пришли в комнату для допросов и забрали нашего подозреваемого. Он кричал от боли. Потом тени пришли за мной. В ту же ночь. Мне удалось спастись, но я не уверена, что они не вернутся. Тени не любят свидетелей. Так что, если ты что-то видел, то лучше сказать. Поверь мне. Я знаю.

– Ты ничего не знаешь, – тихо сказал Мэтокс.

– Я понимаю, что тебе страшно… – Клео оборвалась на полуслове, увидев улыбку на губах Мэтокса. – Или же не страшно? – она замерла.

Пепел упал с сигареты на стол, но она не заметила. Эндрю Мэтокс все еще смотрел ей в глаза, но ей казалось, что взгляд этот намного глубже. Взгляд убийцы. Взгляд человека, побывавшего за краем жизни, за краем реальности, которая была нерушима для Клео день назад. Теперь спросить о Надин Торн, о черном «мустанге».

– Это ты хотел убить меня?

– Нет.

– Но знаешь, кто это мог быть.

– Не знаю.

– Тогда какого… – Клео замолчала, попыталась успокоиться, закурила еще одну сигарету, обернулась, глядя за окно, в ночь. Страх усилился. Животный несгибаемый страх, когда хочется бежать, не оглядываясь…

– Но бежать некуда, – услышала Клео голос Эндрю Мэтокса, который, словно прочитав ее мысли, закончил их. Клео вздрогнула, обернулась.

– Что ты сказал? – спросила она, решив, что ослышалась.

– Твои мысли, – пояснил Мэтокс. – Ты чувствуешь себя загнанной в угол. Ведь так?

– Откуда ты знаешь, что я чувствую?

– Твои мысли не так сложно читать, как ты думаешь.

– Что?

– Ты ведь считаешь себя способной читать чужие мысли.

– Я способна читать лица и жесты, а не мысли.

– Это почти одно и то же, – Мэтокс наконец-то взял сигарету из оставленной на столе пачки, прикурил.

Он нервничал, но надеялся, что ему удается скрывать это. Он знал о тенях, о вендари и о том, что такое быть слугой, потому что встречался с одной из них. Ее звали Крина. Как-то раз она тайно показала ему своего хозяина по имени Вайорель. Высокий и аристократично стройный, со светлыми волосами и глазами василькового цвета, это древнее существо напоминало Мэтоксу забытого бога – мудрого и немного усталого. Васильковые глаза всегда смотрят слишком глубоко, так что сомнений не остается – он не человек. Сухие слова, в которых невозможно найти ни одного лишнего, всегда мудры. Нет, у Мэтокса никогда не было авторитетов. Он и не думал, что подобное возможно – найти для себя образчик в этом мире, найти своего повелителя. И еще музыка. Подруга Мэтокса – слуга Вайореля, говорила, что никогда прежде не встречала никого, кто бы так хорошо разбирался в музыке. Она же верила, что Вайорель не только знает, ценит и понимает музыку, но и видит ее, словно она, став вдруг материальной, льется по воздуху, как терпкое вино по бархатной коже желанной женщины.

Иногда в постели подруга Мэтокса представляла, как ее хозяин и любовник встретятся лицом к лицу. Их объединит музыка. Мэтокс молчал. Он никогда не считал себя хорошим музыкантом и не верил, что музыка сблизит его с этим загадочным древним существом по имени Вайорель. Его – забытого, никому не нужного музыканта, который тратил вечера и ночи в барах, играя за ночлег или пищу. Люди слушали его, но ни один критик ни разу в жизни так и не повернул в его сторону свою голову. Для них он был самоучкой, пустым местом, как, впрочем, и для себя.

Он вырос в центре страны в неполной семье. Вырос с матерью, понимавшей в музыке не больше собаки, воющей на луну. Она не любила мужчин, не любила своих родителей, не любила весь мир. Они жили в старом деревянном доме. Никогда никуда не уезжали, не посещали гостей. Мать работала медсестрой в неотложке, и когда Мэтоксу исполнилось пятнадцать, заразилась вирусом двадцать четвертой хромосомы, и ее забрали в резервацию. Мэтокс сбежал из дома раньше, чем за ним пришли работники социальных служб.