Джим Батчер - Перемены

— Я был в безвыходной ситуации.

— Я осознаю это, — улыбнулась она. — Я, конечно же, сохраню или верну его, как ты пожелаешь. И, если ты погибнешь, я отнесу его наследникам, указанным в твоём завещании.

Я устало рассмеялся.

— Вы… Конечно же вы сделаете именно так. — Я глянул на Мыша. — Как ты думаешь, приятель?

Мыш глянул на меня, потом на Леа. Затем он сел, но, все еще не спуская с неё глаз.

— Да, — хмыкнул я. — Я тоже так думаю.

Леанансидхе широко улыбнулась.

— Это хорошо, что ты так близко к сердцу воспринял мои уроки, дитя. Это холодная и недружелюбная вселенная, в которой мы живем. И только силой тела и ума ты можешь надеяться управлять своею собственной судьбой. Опасайся всех. Даже своего защитника.

Я глядел на неё, размышляя.

Моя мать с завидной дальновидностью подготовила защиту для меня. Она предвидела, в конечном счете, поиск и нахождение моего сводного брата, Томаса. Могла ли она приготовить другие вещи для меня? Вещи, о которых я пока даже не догадываюсь?

Как я могу передать наследство своему ребенку, если я знаю, что умру и не увижу, как это случится? Какое наследство у меня есть, кроме коллекции магических вещичек, которые со временем может накопить любой, безо всякой помощи?

Моим настоящим сокровищем были знания.

Будь вы боги или маленькие рыбки, но знания были опасным наследством. Я представил, что могло бы случиться, если бы, лет в пятнадцать, я изучил аспекты магии, к которым я подобрался только, когда мне исполнилось тридцать. Это походило бы на вручение ребенку заряженного и взведенного револьвера.

Нужен был какой-то механизм безопасности — что-то, что уберегло бы ребенка от достижения вышеупомянутого знания, то тех пор пока он не станет достаточно зрелым, чтобы обращаться с ним мудро. Что-то простое, но сильное для ребенка. Для ребенка-чародея.

Я улыбнулся. Что-то, как невежество обладателя, выраженное в максимально простой форме: задавай вопросы. И, насколько я теперь знал, мою мать не просто так звали «ЛеФей».

— Крёстная, — сказал я спокойно. — Моя мать оставляла что-нибудь у вас для передачи мне, когда я буду готов для этого? Книгу? Карту?

Леа сделала очень медленный, глубокий вдох, её люминесцентные глаза засветились.

— Хорошо, — пробормотала она. — Хорошо, ну, в общем… хорошо.

— Она оставляла, не так ли?

— Да, действительно. Но меня просили справедливо предостеречь тебя. Это — смертельно опасное наследство. Если ты примешь его, то примешь и последствия, которые придут вместе с ним.

— Какие?

Она повела плечом.

— Это индивидуально для каждого. Твоя мать потеряла возможность спокойно спать. Для тебя же это может обернуться хуже. Или не затронуть вовсе.

Я пару мгновений раздумывал над этим, и затем кинул.

— Я хочу это.

Леа, не отрываясь, смотрела на меня. Она подняла пустую ладонь, сложила её лодочкой и накрыла другой рукой.

Маленький, блестящий рубин, сияющий как капля крови, огранённый в пятиугольник, лежал в её ладони, когда она открыла ее.

— Это квинтэссенция её знаний Путей, — сказала Леа спокойно. — Каждая тропа, каждый прямой путь, каждая связь. Она развила достаточно навыков, разыскивая их, так что в итоге — смогла их предсказывать. Пути могут изменяться из десятилетия в десятилетие, но твоя мать знала, где они были и где они будут. Очень немногие из моего собственного рода могут сказать такое, — она прищурилась. — Это знание — бремя, которое я держу в своей руке, дитя. Я верю, что это может принести тебе погибель. Выбор должен быть сделан тобой.

Я, не отрываясь, уставился на камень, пытаясь сосредоточиться на медленном дыхании. Все Пути. Способность путешествовать по миру без оглядки на географию. Знание, подобное этому, может выиграть войну с Красной Коллегией прежде, чем она начнется. Любой обладатель этого знания может плевать на закон, избегая расплаты со стороны смертных властей или сверхъестественных наций. Проходить куда угодно. Сбежать из любой западни. Добыть больше информации, чем возможно для кого-либо.

Адские колокола. Этот блестящий маленький камень был скрытой силой, которая потенциально была сильнейшим из всего, что я видел.

Такая власть.

Такой соблазн.

Я задавался вопросом, буду ли я в состоянии совладать с этим. Я не святой.

И в тоже время, я никогда не видел вещи, так явно предназначенной для человека, который отчаянно хочет НАЙТИСЬ для своей маленькой девочки. Где бы она ни была, я мог прийти к ней. Прийти к ней и уйти — незаметно.

Мэгги.

Я потянулся и взял камень из руки крёстной.

Глава 16

— Гарри, — прокричала Молли из гостиной. — Я думаю, они просыпаются.

Я фыркнул и снял с шеи свой амулет-пентаграмму, осматривая его. Маленький пятиугольный рубин был, очевидно, огранен для этого редкого специфического украшения. Или так было прежде, до того как я был вынужден использовать его как серебряную пулю. Моя небольшая пентаграмма — пятиугольная звезда в круге — была искорежена до невозможности от того, как я ею пользовался. Я немного выровнял её с помощью ювелирного набора, который использовал для обновления Маленького Чикаго.

Драгоценный камень внезапно со щелчком вошел в центр магической фигуры, как в гнездо. Я несколько раз потряс пентаграмму, камень сидел плотно. Но в этом деле я не мог полагаться на случай, поэтому перевернул её и размазал по обратной стороне толстый слой клея. Она, может, не так хорошо будет выглядеть, когда обсохнет, но меня поджимало время.

— Весьма по-свински, — пробормотал я и бросил взгляд на полку Боба, где развалился Мистер, используя как подушку пару книг в мягком переплете, развлекаясь, царапая когтями застывший свечной воск. Я потянулся и кончиками пальцев почесал у него за ухом; в ответ раздалось громкое урчание, и я пообещал сам себе поскорее вернуть Боба на его законное место, но пока, он был, как и Мечи, слишком ценным и слишком опасным, чтобы оставаться без присмотра. В кровожадном саду Леа они, вероятно, были в большей безопасности, чем сейчас в моей квартире.

Оставив амулет моей матери и блестящий рубин лежащими на рабочем столе, чтобы на них высох клей, я поднялся вверх по стремянке.

Я положил Сьюзен на диван, подложив подушку под голову и укрыв пледом. Молли поступила с Мартином проще, закатав его в подстилку для кемпинга, но все же подпихнула ему подушку и накинула сверху одеяло. Мыш дремал на полу неподалеку от Мартина. И хотя его глаза были закрыты, и он легонько похрапывал, его уши подрагивали при каждом звуке.